Сломленная Джульетта (ЛП) - Рэйвен Лиса. Страница 8

Я вижу, как он пытается выразить уязвимость, которая ускользала от него все эти недели, но он снова и снова терпит неудачу.

— Дай волю, Итан! Сбрось с себя весь багаж, который, как тебе кажется, защишает тебя!

Он раздраженно срывает с себя маску и бросает ее через всю аудиторию.

— Да не могу я, понятно?! Ставьте мне незачет!

Эрика оглядывается на остальную часть группы.

— Все свободны. Увидимся завтра. Мистер Холт, вы остаетесь.

Все обеспокоено переглядываются, собирая свои вещи. Я мешкаю за дверью. Вчера случай с Оливией, а сегодня это? Я без понятия, как ему помочь. И возможно ли ему вообще помочь.

Я прислоняюсь спиной к стене в коридоре и подслушиваю.

— Мистер Холт, ваше поведение в этом классе было неприемлемым. Объяснитесь!

— Ладно, как насчет этого? Маски – это просто хрень какая-то! Я хочу быть актером, а не каким-то никудышным шутом! Как мне, черт побери, это поможет за пределами этой аудитории?

— Работа актера состоит в том, чтобы делить себя со зрителем. А эти маски требуют от вас полного раскрытия. Вот какое это имеет значение.

— Я пытался делиться собой, быть открытым и уязвимым! Каждый чертов урок, я пытался. Чего вы еще хотите?

— Я хочу, чтобы ты был просто собой. Не пытался мне показать цензурированную версию себя. Покажи мне того парня, который находится под всем этим дерьмом.

— Разве вы еще не поняли? Под всем моим дерьмом еще больше дерьма. Вы думаете где-то внутри находится хорошо воспитанный человек, и мне нужно лишь найти его? Он не существует! Поверьте мне, я искал его! Я состою только из бесконечных слоев дерьма! Я думал, что к этому времени это станет очевидным. — Я слышу, как он выдыхает. — Так что, вперед. Ставьте незачет. Мне уже пофиг.

Его голос срывается на последнем слове, и мной охватывает сильный порыв обнять его.

Он так тяжело борется с чувством собственного достоинства, но зная через что он прошел, я понимаю, почему ему так сложно быть открытым. Он был сиротой, пока его не усыновили в три года, а когда он узнал об этом в шестнадцать, он больше не понимал, кто он есть. Его натянутые отношения с отцом никак не помогали. Чарльз не одобрял искусство.

Все бы ничего, но в выпускном классе Итан обнаружил, что его возлюбленная в средней школе спит с его лучшим другом уже больше года. Я даже не могу представить, как справиться с таким.

Очевидно, судя по тому, что сейчас происходит, не знает и Итан.

Краем глаза я заглядываю в аудиторию. Он сидит на стуле, уперев руки в голову и глядя на пол. Эрика стоит напротив него. Она наклоняется вперед, словно пытаясь достучаться до него с помощью слов.

— Итан, послушай. Я думаю, мы оба знаем, что это задание имеет отношение не только к актерству. Думаешь, ты единственный, кто боится показать другим свою истинную сущность? Все носят метафорические маски всю свою жизнь. У всех нас есть разные маски, которые мы показываем на нашей работе, в колледже, с друзьями и семьей. Иногда мы носим так много масок, что забываем, кто мы под всем этим, но ты должен набраться смелости, скинуть все это с себя и показать свою сущность. Это все, что я хочу от тебя. Все, что я когда-либо хотела.

Он качает головой.

— Что если моя сущность… безобразна? Лишь дефективна, ядовита и недостойна любви. Зачем мне тогда позволять кому-то видеть это?

— Потому что, в конце концов, это единственная настоящая версия тебя. Единственная, которую ты можешь показать другим. Все остальное лишь притворство.

— Вы правы, — говорит он, его голос становится хриплым от эмоций. Он звучит безнадежно. — Я притворялся. Перед слишком многими людьми, слишком долгое время.

Она кладет руку на его плечо, но он отдергивается.

— Итан…

— Я больше не буду этого делать. Я согласен на незачет. Можно идти?

— Если тебе больше не о чем поговорить…

— Не о чем.

Я отхожу от двери, в тот момент, когда он выходит. Он не останавливается, когда замечает меня.

— Итан?

Он игнорирует меня.

— Эй, притормози. Куда ты идешь?

Я хватаю его за руку, и он резко оборачивается ко мне.

— Не надо, Кэсси. Просто, черт побери, не надо. Тебе нужно больше, чем я могу дать. Я всегда это знал, а теперь знаешь и ты. Давай просто перестанем оба отрицать это.

— О чем ты...?

— Я пытался. Действительно пытался. Но с меня хватит. С нами покончено.

Он вырывает руку из моей хватки и уходит, а я слишком ошеломлена, чтобы сделать что-то кроме того, чтобы наблюдать за тем, как он уходит.

БЫТЬ СИЛЬНЕЕ

Наши дни

Нью-Йорк

Квартира Кассандры Тейлор

Я не знаю, устал ли он говорить или у него просто иссяк словарный запас. Он много говорил. О страхе и о том, как побороть его. О том, что нужно учиться на старых ошибках. О том, что вместе мы лучше, чем порознь.

Он говорит мне слова, которые я хотела услышать много лет назад.

Я вслушиваюсь в каждое слово, но мало что говорю в ответ.

Я жду, что Итана взбесит мое поведение, но он не поддается. От него исходит тепло. Успокаивающая нежность. Забота, больше, чем когда-либо раньше.

— Мне не нужны гарантии, Кэсси, — говорит он. — Лишь шанс. Возможность попытаться.

Попытаться забыть, случившееся в прошлом и просто полюбить его снова?

Это было бы чудесно.

Но пытаться – не всегда достаточно.

Я откашливаюсь и пытаюсь найти слова.

— Даже если я соглашусь попробовать, с чего ты взял, что я не стану вести себя так, как ты в прошлом и просто не испорчу все?

Впервые я вижу на его лице намек на раздражение.

— Потому что ты лучше меня. Всегда была. Бесконечно мудрее и сильнее.

Если бы я не беспокоилась так сильно, то засмеялась бы.

— Итан, чего-чего, а сил у меня уже не осталось. Будь я сильной, то к этому времени уже забыла бы тебя и жила дальше. А не стояла бы здесь, всерьез рассматривая возможность дать тебе еще один шанс.

— Да чушь все это! Ты сильная, потому что стоишь здесь – лицом к лицу со своими страхами, а не бежишь от них. Будь у меня столько сил в прошлом, у этой истории случился бы счастливый конец много лет назад.

Я глубоко вздыхаю и медленно выдыхаю. Как бы я ни хотела оставить прошлое в прошлом, этот разговор пробуждает столько воспоминаний, которые не очень хорошо отражаются на состоянии моего желудка. Моя грудь сжимается до боли. Я распознаю признаки панической атаки. У меня случалось несколько приступов до этого, причина всегда одна – ПИС – ПостИтановский Синдром. Обычно Тристан всегда приводит меня в чувство.

Сегодня же срабатывает мой инстинкт «бей или беги».

Итан поглаживает мою руку, когда понимает, что происходит. Конечно же, он распознает симптомы.

Его панические атаки и были тем, что разрушило нас.

ОДНА НОЧЬ

Шесть лет назад

Вестчестер, Нью-Йорк

Гроув

Солнце садится, а я все так же не двигаюсь.

Руби присылает мне эсэмэску, что наткнулась на бывшего ухажера и сегодня ее не будет, а я по-прежнему неподвижна.

У меня смутное чувство, что я в шоке, но я не уверена, так ли это. Я до сих пор не поняла, что произошло.

Итан.

Все дело в Итане, но…

Он только что порвал со мной?

Нет.

Если бы он порвал со мной, то я поняла бы, ведь так? Он, конечно же, был расстроен и зол на Эрику, но не на меня.

Нет. Это даже не вина Эрики. Он был зол сам на себя.

Тогда почему я чувствую себя так… непонятно?

Я встаю и потягиваюсь, но это не унимает боль в моих костях. Мне нужно сделать что-нибудь. Помочь ему.

Я должна сказать ему, что что бы он ни чувствовал, мы преодолеем это вместе. Это то, что делают пары, ведь так?

Но являемся ли мы еще парой?

Я дрожащими руками хватаю рюкзак и копошусь внутри, пока не нахожу свой телефон. Маленький голосок предостерегает меня, моля остановиться. Говорит мне, что, если я поговорю с ним, он прольет свет на мое замешательство, а в этот момент мне стоит предпочесть смутную надежду мрачному осознанию.