Развод. Цена ошибки (СИ) - Черничная Даша. Страница 9

Или же устроить скандал с битьем посуды? Истерики я не люблю, а посуда казенная. Хотя вывалить на муженька все дерьмо однозначно хочется. Я хоть и не голубых кровей, без богатых родителей, в отличие от Руслана, но вытирать о себя ноги не позволю.

Фу, нет. Не готова я видеть его. И говорить с ним тоже не готова. Противно, мерзко. Да и что мне дадут его объяснения? Все ясно и без этого. Шито белыми нитками.

Закусываю щеку изнутри и размышляю о своей дальнейшей судьбе. Осознаю горькую правду: я полностью завишу от своего мужа. Даже мои банковские карты оформлены на него. Нет, безусловно, мое занятие фотографией приносит хорошие деньги, но заработок непостоянный. В один месяц я могу получить много, а в другой ничего.

Как я, отличница до мозга костей, смогла допустить то, что вся моя жизнь находится в руках у Белова? Реально вся! Случай с предательством Димы здорово подкосил меня. Закинул огромное зерно сомнения в собственной самодостаточности. Размазало меня как тряпку, проще говоря.

Но что поделать, продолжать жить с Русланом я не хочу и не буду. Домой идти я тоже не хочу. Да, начинает смеркаться, но… не хочу. Может, остаться тут? Ну а что? Уж лучше тут, чем видеть его…

Неожиданно слышу позади себя крик, резко оборачиваюсь и вижу девушку, одетую в лосины и топ. Именно она делала пробежку. Рядом стоит неопределенного возраста то ли девочка, то ли женщина, то ли черт пойми кто и пытается отобрать у этой бегуньи телефон.

Вещи у спортсменки не из дешевых, полагаю, и телефон из той же ценовой категории.

— Отцепись ты от меня! — кричит бегунья.

— А ну трубу отдала, шлендра, а то патлы повыдергиваю! — басит воровка.

— А-а-а, — во все горло верещит спортсменка. — Убивают! Насилуют!

— Дура, что ли? — грубо фыркает воровка, но попыток вырвать телефон на оставляет. — Чем мне тебя насиловать?

— А вы морально меня насилуете, уважаемая! — пищит бегунья.

Уважаемая… ее что, эта воровка по голове приложила? Она б ей еще в пояс поклонилась. Нежная, как Белоснежка из сказки.

Решаю вмешаться и помочь нерадивой интеллигентке.

— Эй! — выпрыгиваю из-за кустов. — Отпусти ее!

— О! — скалит позолоченные зубы преступница. — Еще одна фря нарисовалась, счас я вас чистеньких быстро в кишку сверну!

По правде говоря, я чересчур зла на Руслана, но эта дамочка сама виновата, что под горячую руку попала. Без предупреждений, с криком «А-а-а!» я налетаю на нее и валю на землю.

Вообще я не драчунья. Говорю же: я отличница. Это все мой муж виноват, который разбудил во мне зверя.

Завязывается нешуточная драка. Хрен поймешь, что конкретно происходит, потому что в драке — или возне по пыли — участвуют трое. Белоснежка на удивление поспешила мне на помощь. Непонятно, кто кого и куда бьет, потому что тумаки мне прилетают и слева, и справа одновременно. Со стороны мы наверняка напоминает змеиный клубок.

Кто-то кричит. Неожиданно нас разнимают и суют под нос красные корочки:

— Капитан Петрянкин. Ну что, амазонки, давайте-ка в отделение.

Нас троих нас грузят в машину. Преступница шипит на нас как кобра:

— А с виду ведь приличные девки. Тьфу на вас, — и смачно сплевывает прямо на пол уазика.

— Сама ты п… приличная! — выдаю я какую-то глупость и вытираю кровящий нос рукой, оставляя на кисти красную полоску.

Преступница фыркает и отворачивается от нас, а моя компаньонка смотрит на преступницу, потом на пол, куда та сплюнула. Кривится, затем поправляет выбившуюся прядь, поворачивается ко мне и в сердцах говорит:

— Спасибо вам!

Отмахиваюсь от нее и потихоньку разглядываю. Нет, ну почему вот так: одним все, а другим ничего. Напали на нее, а у нее только прядь из хвоста выбилась и кроссовки оттоптаны. Я же лишилась клока волос, мне разбили нос, порвали рубашку и, кажется, сломали ребро, потому что бок дико болит. А еще неожиданно подкатывает тошнота.

Одно радует — сегодня я домой не вернусь.

Глава 12. Полиция

Соня

— Ну что, куры, посидим в обезьяннике до выяснения обстоятельств? — дядечка лет пятидесяти в форме ведет нас в клетку.

В камер нас закрывают в том же составе, что и привезли сюда. Здесь очень холодно. Неприятно. Моя джинсовка по ходу дела осталась валяться на пляже, благо сумочку и рюкзак с техникой я успела схватить. А вот телефон потеряла. Непонятно, пал он жертвой в бою или тупо выпал из кармана, пока я сидела на пляже, но его нет.

Ну и хрен с ним! Руслан меня наверняка потеряет. Или нет. Возможно, прямо сейчас он занят своей женщиной и их общим ребенком, ему нет дела до меня.

— Мы имеем право на один звонок! — нежным, прямо-таки ангельским голоском говорит Белоснежка.

Дядька в форме оборачивается и смотрит на нее хмуро. Девушка на глазах сдувается и оседает на лавочку.

— Я в фильмах видела, — произносит жалобно.

Плюхаюсь рядом с ней и обнимаю себя руками. Ну и холодина, подбородок трясется от мандража и нервов.

Полицейский недовольно поджимает губы и качает головой:

— Будет тебе звонок. А пока добро пожаловать. Располагайтесь на нарах, дамы.

И, позвякивая ключами, уходит.

— Нары? — шепотом спрашивает у меня Белоснежка. — А где нары?

Третья участница драки, которая уже развалилась на лавке, начинает забористо ржать, показывая нам свой практически беззубый рот, отчего я делаю вывод, что ей далеко за сорок. Просто она настолько грязная и неопрятная, что определить ее возраст очень сложно.

— Отдала б мне телефон, белоручка, уже б дома чай пила и мужу ныла, что трубу спиздили, — неприятно произносит она. — А нары вот они.

Бьет рукой по лавочке, ложится на спину и укладывает руки под голову.

Я сильнее обхватываю себя за плечи. Меня трясет. Морозит. А еще до сих пор тошнит. От нервов, наверное.

Белоснежка рядом тоже дрожит и ютится поближе ко мне. Ей в топе и лосинах наверняка очень холодно.

— Тебя как зовут? — спрашивает у меня и легонько толкает плечом.

Оборачиваюсь и смотрю в лицо девушке. У нее очень необычная внешность, определенно заметно смешение кровей. Миндалевидный разрез глаз, да и сама радужка очень темная, я таких глаз и не видела никогда. Брови правильной формы, волосы блестят даже в полумраке тюрьмы. Невероятно красивая девушка и, по всей видимости, из интеллигентной семьи, это понятно по разговору и тому, как она ровно держит спину.

— Соня, — тихо говорю я.

— Очень приятно. А я Аделия. Можно просто Деля.

— Взаимно, — отвечаю я.

Молчим какое-то время, а после к нам приходит мужчина лет тридцати — тридцати пяти. Красивый, высоченный, спина — мама дорогая, глаза — омуты. Это где ж откуда таких красивых в полиции берут?

— Ну что, Сонька Золотая Ручка, пошли каяться? — хмыкает он.

— Я-а?! — ошарашенно спрашиваю я.

Тот окидывает меня взглядом, хмурится:

— Фамилия?

— Бе-белова я, — мямлю еле слышно.

Мужчина смотрит в бумаги, потом усмехается:

— И вправду Сонька, — вперивается взглядом в преступницу и кивает на нее. — Вот эта «Сонька» мне нужна. Ну что, Валюха, снова промышляем незаконными действиями?

— Неведомо, товарищ майор, — весело лепечет она, даже не поднявшись. — Беленькой хапнула и не в себе была. Белочка напала, — и, сделав паузу, глядит на нас: — Или две белочки. А вообще это они на меня напали. У них это, как его? ОПГ* — во!

— Ясно. Валентина — на выход!

— Э-э! — недовольно восклицаю я. — А как же мы? Мы вообще-то потерпевшая сторона.

Майор открывает клетку и выпускает Валюху, которая отправляет нам прощальный «чмок», упираясь губами в грязную руку. Бэ-э.

— Чао, куры!

— Бебелова, — коверкает мою фамилию, усмехаясь. — Тебе что сказали? Чтобы отпустить тебя, нужен паспорт. Где твой паспорт, Бебелова?

Да. Круговорот в бюрократии такой: тебя сажают до выяснения обстоятельств. А чтобы их выяснить, нужен паспорт. А паспорт в квартире, там, где Руслан. Руслана я видеть не хочу. Поэтому сижу тут и жду у моря погоды, лишь бы не звонить ему.