Препод 4 (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер". Страница 14

— Ну что, господа студенты, начинаем первое занятие на новом месте. Не все наши ожидания совпали с действительностью, но не место делает мага магом, а его желание учиться и впитывать знания. Итак, второй курс для вас начинается с одного из ключевых предметов магии — это сопротивление магии, коротко сопромаг. Кто-нибудь хочет высказать своё мнение, почему же этот предмет так важен? Вчера общие сведения госпожа Сильф должна была дать, поэтому прошу, не стесняйтесь.

Я дождался, когда руку поднимет Маршуш, кивнул:

— Прошу.

— Как мне кажется, — начал парень, вставая, — сопромаг — это основа всех защитных заклинаний, ведь там изучается сопротивление одной магии другой.

— Близко, но слишком узко, садись, Маршуш. Сопромаг — это раздел магии в первую очередь рассматривающий прочность и надёжность сотворяемых заклинаний, их взаимодействия с другими заклинаниями, устойчивость и долговечность творимых конструктов. Не только защитных, любых заклинаний. Зная, как воздействуют друг на друга, либо устойчивы те или иные заклинания, вы можете прогнозировать, как поведут себя, например, два артефакта, попавшие в зону воздействия друг друга, либо можете спрогнозировать схему взаимодействия двух наложенных на один предмет заклятий. К примеру, что произойдёт, если наложить одновременно атакующее заклинание огня и защитное заклинание воды на один предмет?

— Они не сработают? — подняла руку Тания.

— Сработают, — тонко улыбнулся я, — ещё как сработают, только находиться рядом не рекомендую. Вся заложенная в них магическая сила будет взрывным образом высвобождена. Поэтому без чёткого понимания всех взаимодействий и просчёта схем, невозможна никакая сложная артефакторика.

— Поэтому её изучают на третьем? — услышал я вопрос.

— Именно, — кивнул, — только после сдачи сопромага, вам можно доверить изготовление артефактов. Иначе или себя угробите, или колледж нам взорвёте. И первая тема, с которой начнём изучение этого важного и нужного предмета, — стихийные сопротивления.

Шумящий лес, на окраине которого находилась деревушка, назывался так неспроста. Постоянно дувший с побережья ветер, гуляя среди ветвей, создавал ровный постоянный шорох, легко различимый, стоило подойти к опушке. Не непроходимый бор, но кронами своими он надёжно отсекал солнечные лучи, сохраняя у земли прохладу и тень. На десяток метров вверх белёсые, с едва уловимыми жёлтыми пятнами стволы были полностью лишены веток, словно античные колонны, подпиравшие зелёную крышу и уходившие далеко вдаль.

Остановившись у ближайшего дерева, я похлопал ладонью по тонкой коре. Древесина была плотной и крепкой, не тронутая жучками и прочими паразитами. Хороший материал для строительства. Вот только я больше мечтал о каменных зданиях, чем о деревянных. Но это будет дело будущего.

Занятия на сегодня были окончены, студенты разбрелись кто куда, ища чем себя развлечь, а я решил прогуляться по окрестностям, посмотреть, что у нас тут есть. И стройматериал — это была лишь половина дела. Однообразная похлёбка тётушка Сарах на завтрак, обед и ужин меня не устраивала тоже. Меню нужно было срочно разнообразить. Пошарив по кустам, я принялся звать дичь.

— Зайчики, ау, кабанчики, олени, вы где⁈

Охотник из меня был так себе, и за идиотскими выкриками я маскировал собственное незнание и неопытность. Фактически я пытался спугнуть какую-нибудь лесную живность, чтобы её убить. Из засады я не умею, поэтому решил по старинке, как давние предки человека, охотой-преследованием. Вспугнул, догнал, убил, съел. Нормальная первобытная практика, с учётом моей магии, должна была исключить самую нудную часть подобной охоты, убрав долгое преследование добычи, сразу от вспугивания переходя к убийству и съеданию.

Правда, вместо добычи на меня вышел сильно недовольный медведь. Получив в лоб заклинанием, он, впрочем, тут же издох и я, замерев над бурой мохнатой тушей, принялся морщить лоб, вспоминая, можно медвежатину употреблять или нет. Меня смущал медвежий рацион. Насколько я помнил, хозяин леса не брезговал тухлятинкой, а то и намеренно прикапывал добычу, чтобы воняла поароматней. А это, в свою очередь, могло заразить его разными паразитами.

— Профессор, профессор! — послышался тут из-за спины голос моей помощницы.

Не знаю, какое чутьё вело её, но выскочила из кустов она прямо на меня.

— Ой, — остановилась Сильф, увидев медведя, — а это кто?

— Да так, — махнул я рукой, — местная зверушка. Вот, думаю, только шкуру содрать или в суп тоже можно?

— Большая, — уважительно протянула девушка, — а он вкусный?

— Что, — хохотнул я, — похлёбка тоже не понравилась? Вот я не знаю, надо в деревне спросить, едят они его или нет. Да, что ты меня искала?

— А, да, профессор, пойдёмте быстрей, а то там обе группы сейчас подерутся.

— Тьфу, — сплюнул я, мигом забывая про медведя — началось!

Мы поспешили обратно, а Ланика на ходу принялась рассказывать.

— С чего началось, я не слышала, но кто-то что-то у кого-то спросил, и кто-то что-то кому-то ответил, и пошло-поехало.

— Ага, слово за слово и чреслами по столу, — покивал я, ломясь напрямик, на ходу перепрыгивая через кусты и поваленные стволы деревьев, — и как я об этом не подумал. Те деревенские, эти городские. Менталитет-то разный, первые вторым завидуют и презирают, вторые на первых смотрят свысока. Главное, чтобы не поубивали там друг друга.

Звуки сражения я услышал, ещё не успев покинуть опушку, а когда выскочил на верхушку холма, то ахнул. Всё пространство передо мной напоминало поле сражения второй мировой. Распаханное взрывами, с чадящими остовами редких деревьев, покосившихся, частью выкорчеванных, с опутанным корнями комлем земли наружу.

— А ну всем стоять! — заорал я, что было мочи, скачками несясь туда, где ещё сверкали заклинания и слышались резкие яростные выкрики.

Пролетевший мимо огненный шар машинально отвёл в сторону, разрывая структуру и развеивая, а затем ещё стоявший на ногах десяток студентов накрыл площадным параличом.

Чуть успокоившись, уже медленней подошёл к попадавшим болванчиками телам, покачал головой, а затем, сняв паралич, принялся подсчитывать потери.

Оглядывая копошащихся на земле и сквозь зубы стонущих студентов, пересчитал на два раза, затем чуть успокоено выдохнул. Живы были все, а значит непоправимого не произошло. С остальным же будем разбираться. Выстроив обе группы рядком, оглядел продолжавших воинственно пыжиться юношей и, что удивительно, девушек, хмыкнул:

— Красавцы и красавицы, нечего сказать.

Обе стороны не стеснялись пользоваться имевшимися преимуществами, поэтому ашки щеголяли выбитыми зубами, фингалами и выдранными волосами, а бэшки подпалинами на разных местах.

Подойдя к Гудрун в эротично разодранном сарафане, обзаведшемся глубоким декольте и разрезом на бедре, посмотрел на почерневшую косу, потерявшую половину длины, и только цокнул языком. На стоявшем рядом парне и вовсе рубаха расползлась от огня, оставив разводы сажи на коже.

— Ожоги? — спросил я у них.

— Ерунда, — ответил Брорн, стоявший первым в ряду, перемазанный землёй и сажей, но довольно улыбавшийся мне, — мы крепкие, не то что ваши академские. Лучше их здоровьем поинтересуйтесь.

— Значит так, — строго ответил я, — забудьте про ваших и наших, вы теперь учащиеся одного колледжа, никаких академских больше нет, поняли меня?

— Поняли, — негромко прогудел Брорн, отводя взгляд.

Затем я перешел к группе «А».

— Силлана, я тебя не узнаю, — произнёс я, оглядывая старосту с растрёпанными волосами, надорванным воротом мантии и наливающейся красным шишкой на лбу.

— А чего они! — воинственно воскликнула девушка, — мы им помочь хотели.

— Помогли, вижу, — покивал я, — показывали практику по сотворению заклинаний?

Я кивнул головой в сторону лунного пейзажа, оставшегося от когда-то цветущей лужайки.

— А они вам краткий курс по кулачному бою? Угадал? Ладно, виновных я назначу потом, а пока приведите себя в порядок. Через полчаса обе группы в столовой. Ланика, проследи за девушками.