Змея на груди - Дягилева Ирина. Страница 31

Надо теперь только дождаться, когда не будет встречных машин и темнота станет особенно густой. Тогда он разгонится еще сильнее и оторвется от преследователей. Когда расстояние между ними увеличится хотя бы на километр, снизит скорость, выйдет на встречную полосу, выбросит деньги на обочину и вновь успеет вернуться в свой ряд. Тогда он будет чист.

Кузьма потянулся назад, нащупывая мешок, машину швырнуло в сторону. Он опять двумя руками вцепился в руль, выравнивая автомобиль. Оставалось надеяться на то, что преследователи ничего не заметили. Удерживая руль одной рукой, он вновь попытался схватить мешок с деньгами. Вначале мешок за что-то зацепился, потом подался. Кузьма торопливо втянул его через спинку сиденья и дал упасть, инстинктивно вернув руку на руль. Скорость достигла двухсот километров в час! Настоящее безумие! Сердце бешено колотилось у него в груди, пот застилал глаза. Хотелось вытереть его, но Кузьма не решился еще раз бросить руль.

Теперь он был готов к тому, чтобы вышвырнуть проклятые деньги в окно. Он понимал, что почти невозможно выбросить их незаметно, но знал, что другого шанса у него не будет. Кузьма забыл обо всем, о семье, об университете, весь мир его в настоящий момент был сконцентрирован в маленькой машине, несущейся с бешеной скоростью по шоссе.

Все его будущее зависело от того, сумеет ли он выбросить черный полиэтиленовый мешок в окно. Ребров даже не помнил о том, как мешок оказался у него в машине, как он сам оказался в этой машине. Его привели сюда ночные кошмары, и есть лишь один путь от них избавиться.

Кузьма не смог удержаться и посмотрел в зеркало заднего вида. Джип отстал от него почти на полкилометра! Знай наших! Нашли с кем тягаться. Он усмехнулся. Неужели у него получится? Что они скажут, если при нем не окажется денег? Извините, мы ошиблись. Самое большое ваше преступление – превышение скорости. Штраф. Вот и все, что они могут с ним сделать! Но пока дело не сделано, об этом рано мечтать.

Впереди показался грузовик. Обходить его на огромной скорости было опасно и глупо, однако Кузьма даже не подумал об этом, он лишь слегка снизил скорость, когда пошел на обгон. Грузовиков на самом деле оказалось три. Они тащили за собой огромные фуры и походили на небольшой поезд. Встречных машин не было.

«Сейчас или никогда, – подумал Кузьма, обретя вдруг уверенность, – я сделаю это! Грузовики их задержат на некоторое время».

Он перестал думать о джипе и сконцентрировался на скользкой дороге. Впереди было темно, большой указатель, висящий над шоссе, он разглядеть не сумел, но хорошо знал, что там написано. Через несколько километров большой населенный пункт. Кузьма с усилием вглядывался в темноту, автоматически отмечая все, что творится впереди.

Решение пришло мгновенно: сейчас или никогда. Одной рукой он потянулся за пакетом, а другая выворачивала руль, плавно выводя машину на встречную полосу. Он на мгновение глянул в зеркало заднего вида. Никого. Когда он вновь перевел взгляд на дорогу, рука с пакетом застыла, тело сковал внезапный ужас.

Впереди слева показалось небольшое освещенное пространство – стоянка для отдыха. Огромный грузовик с прицепом выезжал из него, медленно и неумолимо занимая встречный ряд, полностью блокируя дорогу.

Чертыхаясь, Кузьма бросил пакет, нажал на тормоз и вцепился в руль. Машина заплясала, пытаясь перестроиться, и отчаянно задрожала от напрасной попытки остановиться. Она завертелась волчком, словно раскручиваясь перед последним взлетом, вылетела на обочину, несколько раз перевернулась и замерла, колесами вверх. Машина походила на гигантского жука, неуклюжего и неповоротливого, придавленного к земле тяжестью собственного тела. Внутри этого «жука» между сплющенной крышей и сиденьем было зажато тело Кузьмы Реброва.

– Ой, мама, грузовики! – вскричала Пульхерия. – Тормозите!

– Вижу! Поздно. Будем их обгонять, – сквозь зубы процедил Вольский, но скорость все же несколько снизил.

Он перестроился в левый ряд и, продолжая плавно снижать скорость, пошел на обгон. Грузовиков оказалось целых три, все они были с прицепами. Вырвавшись вперед, Вольский вновь хотел увеличить скорость, но вместо этого громко ругнулся и продолжил торможение. Пульхерия увидела, что поперек шоссе развернулся огромный грузовик с прицепом, а его шофер бежит по противоположной стороне дороги и машет руками. У нее тоскливо сжалось сердце от недоброго предчувствия.

Вольский свернул на обочину и остановился. Рывком распахнув дверь, он выскочил наружу, Пульхерия тоже не захотела оставаться в машине. Высокая мокрая трава хлестала по голым ногам. Было плохо видно. Вольский бежал уже обратно к машине. Он вновь завел ее и развернул так, чтобы свет фар был направлен на склон обочины. В их свете Пульхерия увидела перевернутый спортивный автомобиль. Колеса его все еще вращались.

– Должно быть, у него тормоза отказали… – водитель грузовика был пожилым дядькой с грубыми мозолистыми руками. Казалось, что ему вот-вот станет плохо. Он потер лоб грязной рукой. – Он гнал не меньше двухсот, когда я его увидел. На такой скользкой дороге. Ненормальный! Машину занесло и… – последовал красноречивый жест рукой. – Его даже заграждение не спасло.

Пульхерия молча слушала его. Если даже фура блокировала дорогу, у автомобиля, который они преследовали, была самоубийственная скорость. После недолгого раздумья она сказала:

– Советую вам убрать ваш грузовик с дороги, чтобы движению не мешал, да и у гаишников к вам будет меньше вопросов.

– И то правда, – водитель тут же кинулся к своей машине, забыв обо всем на свете.

В это время к спортивному автомобилю уже спешили водители автопоезда, который они несколько минут назад обогнали. Попробовали машину перевернуть, но у них ничего не получилось. Подбежал Вольский и стал им помогать. Кто-то принес монтировку и с ее помощью пытался открыть дверь, но ее заклинило. Вольский вырвал у него монтировку и с яростью накинулся на замок. Неожиданно бензобак вспыхнул. Все, кроме Вольского, отбежали в сторону. Он же отчаянно продолжал бороться с дверью.

– Уходите, машина сейчас взорвется! – кто-то крикнул ему, но Вольский, не обращая внимания, продолжал орудовать ломиком. Наконец дверь распахнулась.

Пульхерия кинулась на помощь Вольскому. Кузьма был пристегнут ремнем безопасности и придавлен подушкой. Всеволод Вениаминович проткнул подушку ломиком и попытался расстегнуть ремень. Огонь полыхал уже не шуточный.

– Мужик, сейчас рванет! Уноси ноги!

– Всеволод Вениаминович, нам его не вытащить! – в отчаянии крикнула Пульхерия и отбежала подальше от машины, но Вольский продолжал возиться с ремнем. Наконец защелка открылась и, подхватив Кузьму подмышки, он выволок его из машины. Когда он оттащил его метров на десять от горящего автомобиля, раздался оглушительный взрыв. Вольский склонился над Кузьмой, пытаясь защитить его своим телом. Маленький спортивный автомобиль полыхал словно гигантский факел.

Кузьма был без сознания. Вольский приложил ухо к его груди.

– Жив. Нужно срочно вызвать «скорую помощь»! – крикнул он.

– Всеволод Вениаминович, мы же не в Москве, – напомнила Пульхерия, – пока она приедет, может пройти очень много времени.

– Да, вы правы, дорога каждая минута. Мы сами его отвезем.

Решительно подхватив тело юноши на руки, Вольский стал карабкаться с ним по склону обочины к джипу. Ноги скользили по мокрой траве. Всеволод Вениаминович упал. К нему подбежали мужчины, подхватили Кузьму и помогли донести до машины.

– Положим на заднее сиденье, – скомандовал Вольский.

– Я сяду вместе с ним, – объявила Пульхерия и полезла в машину, – кладите его голову мне на колени.

Вольский гнал джип как сумасшедший. Пульхерия молчала, а сама про себя молилась. Она просила Бога оставить жизнь молодому парню и помочь им самим добраться до больницы живыми. Только единственный раз она сделала Вольскому замечание, когда они на бешеной скорости на глазах у изумленных гаишников проскочили пост ДПС.