Слуги сумерек - Кунц Дин Рей. Страница 2

На шее – дешевые бирюзовые бусы. На пухлых пальцах – восемь перстней, все – с зелеными камнями: бирюза, малахит, изумруд. В этом единообразии было что-то от униформы.

Подмигнув Джою, она оскалилась и произнесла:

– Боги мои, что за красавчик этот молодой человек!

Кристина улыбнулась. Джой привык к непрошеным комплиментам от незнакомых людей. Темные волосы, густого синего цвета глаза, правильные черты лица – все это делало его удивительно привлекательным.

– Верно, сэр, настоящая маленькая кинозвезда, – продолжала старуха.

– Спасибо, – краснея, сказал Джой.

Кристина посмотрела на незнакомку внимательнее, и ее первое впечатление о ней как о добропорядочной старушке исчезло. К помятой юбке пристал какой-то пух, кофта была в жирных пятнах, плечи – в перхоти. Чулки на коленях пузырились, а на левом поехали петли. В правой руке пожелтевшими от никотина пальцами старуха держала зажженную сигарету. Она была из разряда людей, от которых детям не следует принимать конфеты, пирожки или другое угощенье, – вряд ли она принадлежала к числу отравителей или соблазнителей малолетних, но наверняка на кухне у нее была грязь. Если повнимательней приглядеться, старуха казалась не столько зловещей, сколько неопрятной.

Не обращая никакого внимания на Кристину, она наклонилась к Джою – рот ее растянулся в улыбке – и спросила:

– Как же вас называть, молодой человек? Скажите мне ваше имя.

– Джой, – застенчиво ответил он.

– А сколько лет Джою?

– Шесть.

– Подумать только, шесть лет, а такой красавчик – вскружит голову любой даме.

Джой смущенно переминался с ноги на ногу, ему очень хотелось спрятаться в машине. Но он не сделал этого и вел себя вежливо, как учила мама.

– Ставлю доллар против пирожка, что я знаю, когда у тебя день рождения, – сказала старуха.

– Но у меня нет пирожка, – ответил Джой, который воспринял это пари буквально и решил предупредить, что не сможет расплатиться в случае проигрыша.

– Ну не хитрец ли, такой восхитительный хитрец! И все же я знаю, ты родился в Сочельник.

– Не-а, – сказал Джой. – Второго февраля.

– Второго февраля? Ну, нет, ты меня разыгрываешь, – продолжала старуха, по-прежнему не обращая внимания на Кристину и широко улыбаясь Джою. Она погрозила ему пожелтевшим пальцем. – Ну конечно же, ты родился двадцать четвертого декабря.

Кристина пыталась сообразить, к чему клонит старуха.

– Мама, скажи, второго февраля. Я выиграл доллар?

– Нет, дружок, ты ничего не выиграл, – ответила Кристина. – Это было не настоящее пари.

– Ну ладно, – сказал Джой. – Если бы я проиграл, то все равно не смог бы отдать ей пирожок, так что ничего страшного, если она не отдаст мне доллар.

Старуха подняла голову и наконец посмотрела на Кристину.

Кристина хотела улыбнуться, но не смогла, встретив взгляд незнакомки. Взгляд был жесткий, холодный, неласковый. Эти глаза принадлежали не доброй бабушке и не безобидной нищенке. Это были властные глаза – в них читались упрямство и решимость.

– Что происходит?

Не успела Кристина промолвить это, как женщина сказала:

– Он родился в Сочельник, так ведь? Да? – Она произнесла это с таким напором и силой, что обрызгала Кристину слюной. Не дожидаясь ответа, она продолжала настаивать на своем:

– Вы лжете насчет второго февраля, просто пытаетесь скрыть, вы оба, но я знаю правду. Я знаю.

Меня вам не провести. Только не меня.

В ее словах вдруг послышалась угроза.

Кристина, положив руку на плечо Джою, повела его к машине.

Но старуха преградила им дорогу. Она размахивала сигаретой перед лицом Джоя и говорила, устремив на него пристальный взгляд:

– Я знаю, кто ты такой. Я знаю о тебе все. Все. Не сомневайся. Знаю.

Чокнутая, подумала Кристина, и внутри у нее все оборвалось. Боже мой! Какая-то сумасшедшая, такая способна на все. Господи, только бы обошлось.

Испуганный Джой отпрянул, крепко схватив мать за Руку.

– Прошу вас, позвольте нам пройти, – сказала Кристина, пытаясь говорить спокойно и не желая вступать в пререкания.

Старуха не сдвинулась с места. Она поднесла сигарету ко рту, рука ее дрожала.

Кристина, держа Джоя за руку, хотела обойти незнакомку.

Та вновь преградила им путь. Судорожно затянувшись, она выпустила дым через ноздри. Через два ряда от них какие-то люди выходили из машины, два молодых человека направлялись в противоположную сторону, и поблизости не было никого, кто мог бы помочь в случае, если бы эта сумасшедшая вдруг стала агрессивной.

Старуха выбросила сигарету.

– Да, да, мне известны все твои мерзкие, развратные секреты, ты, маленькое чудовище, – произнесла она, раздуваясь от злобы, с выпученными, словно у огромной отвратительной жабы, глазами.

У Кристины бешено заколотилось сердце.

– Пропустите нас, – резко сказала она, уже не стараясь сохранять хладнокровие.

– Ты не проведешь меня своим притворством…

Джой заплакал.

– ..и фальшивой миловидностью. И слезы тебе не помогут.

Кристина снова попыталась обойти ее, но страшная тетка опять преградила им путь. Лицо старой ведьмы перекосилось от злобы.

– Я вижу тебя насквозь, мерзкое чудовище.

Кристина оттолкнула старуху, и та попятилась, едва не упав.

Держа Джоя за руку, Кристина бросилась к машине.

Все это походило на дурной сон, в котором действие разворачивается, как при замедленной съемке.

Дверь их машины была заперта на ключ: Кристина всегда следила за этим, однако сейчас пожалела, что не изменила своей привычке.

Старуха не отставала, что-то крича на ходу, но у Кристины в ушах стоял плач Джоя, в голове отдавались удары бешено колотящегося сердца, и слов она разобрать не могла.

– Мамочка! – закричал Джой, потому что старуха вцепилась в его рубашку и чуть не вырвала его у Кристины.

– Отпусти сейчас же, черт побери! – крикнула Кристина.

– Лучше признавайся! – визжала старуха. – Признавайся, кто ты такой!

Кристина опять попробовала ее отпихнуть, но та не выпускала мальчика.

Тогда Кристина с размаху ударила ее ладонью, сначала по плечу, затем по лицу.

Старуха отшатнулась, и Джой, разорвав рубашку, вырвался.

Дрожащими руками Кристина вставила ключ в замок и, открыв дверь, втолкнула Джоя в машину. Он перелез на правое сиденье, а она села за руль и, чувствуя какое-то невероятное облегчение, захлопнула дверь и защелкнула замок.

Старуха уставилась в окошко с ее стороны и заорала:

– Нет, вы послушайте меня, послушайте!

Кристина вставила ключ в замок зажигания, повернула его и надавила на педаль газа. Заурчал двигатель.

Кулаком с побелевшими костяшками пальцев сумасшедшая принялась колотить по крыше машины.

Кристина осторожно подала назад, выезжая со стоянки. Старалась не задеть старуху и в то же время страстно желала убраться подальше от этого места.

Но безумная, ухватившись за ручку дверцы, волочилась рядом. Наклонив голову, она дико таращилась на Кристину.

– Он должен умереть. Он должен умереть, – твердила она.

– Мамочка, не отдавай меня ей, – сотрясаясь от рыданий, вымолвил Джой.

– Ничего у нее не получится, малыш, – во рту пересохло, и она с трудом выговаривала слова.

Джой прижался к двери, по щекам катились слезы, а он не сводил широко распахнутых глаз с искаженного злобой лица косматой гарпии, по-прежнему маячившей за стеклом.

Продолжая двигаться задним ходом, Кристина прибавила газ и, выворачивая руль, чуть не врезалась в другую машину, которая медленно двигалась по площадке. Водитель просигналил, и Кристина чудом успела затормозить.

– Он умрет! – пронзительно орала старуха. Белым бескровным кулаком она с силой ударила по стеклу, которое чуть не разлетелось на кусочки.

Этого не может быть, подумала Кристина. Только не в такой чудесный день. И не в безмятежной тишине Коста-Мезы.

Еще один удар по стеклу.

– Он умрет! – На стекло летели брызги слюны.