Извращенный Найт-Крик (ЛП) - Кин Кей Си. Страница 3

— Вы можете отстаивать свою позицию, "Звезды", но держите руки чистыми перед игрой. Вы знаете, мы все любим ставить деньги на вашу победу. Это единственное развлечение, которое мы здесь получаем. Кроме того, мы делаем всю грязную работу, так что вам это не нужно.

С этими словами заключенные со всего двора бросаются к Марко и его банде, чтобы преподать этим ублюдкам урок, а мы поворачиваемся спиной и уходим. По крайней мере, это остановило драку заключенных между собой на целый день, и ничто здесь так не демонстрирует силу, как поддержание чистоты рук.

Взглянув в окно, я не удивляюсь, увидев, что мой отец стоит там, засунув руки в карманы, и горчичное пятно на его рубашке видно даже отсюда, когда он свирепо смотрит на нас сверху вниз. Одарив его ухмылкой, я игнорирую его, когда мы возвращаемся к нашему столику.

Покончив с этим, мы втроем погружаемся в молчание, размышляя, что, черт возьми, нам делать с Иден.

Два

ИДЕН

Я снова чищу зубы, но все еще чувствую кислый привкус в горле. Утренняя тошнота полностью уничтожает меня. Меня тошнит по нескольку раз в день почти неделю. Что за куча дерьма.

Вытирая руки полотенцем, висящим рядом с туалетным столиком, я смотрю на себя в зеркало. Темные мешки под глазами и опущенные веки показывают, насколько я измотана. Из-за внезапного появления симптомов беременности, постоянных отказов видеться с Ксавье, Хантером и Тобиасом, вперемешку с угрозами и Иланой, я в полной растерянности.

Я распускаю резинку для волос и провожу пальцами по кончикам, прежде чем собрать их все на макушке в неряшливый пучок. Без макияжа, в просторной футболке и свободных шортах, я спускаюсь вниз с телефоном в руке, где, я знаю, меня будет ждать Бетани.

Я сижу здесь взаперти уже пять дней, с тех пор как "Звезды" уехали на задних сиденьях полицейских машин, угроза в мой адрес все еще висит в воздухе, пока я ошеломлена новостью о том, что беременна. Я вроде как надеялась, что тест на беременность дал ложноположительный результат, но постоянная тошнота, боль в груди и отсутствие месячных только подтверждают это.

Половицы скрипят, когда я спускаюсь по лестнице, и я направляюсь на кухню, когда слышу, как Бетани зовет меня по имени.

— Иден, ты хочешь есть?

При мысли о еде у меня снова сводит живот, когда я захожу на кухню и нахожу ее у плиты, одетую по-домашнему, с Райаном и Коди за барной стойкой для завтрака. Сейчас чуть больше восьми утра, и солнце уже слишком яркое для моих усталых глаз.

— Мне невыносима мысль о том, чтобы съесть что-нибудь нормальное прямо сейчас, — признаюсь я, опускаясь на стул напротив Райана, в то время как Коди сидит между нами на своем стульчике для кормления. Я кладу телефон на стол рядом с собой и, устраиваясь поудобнее, опираюсь локтями на поверхность.

— Де-де. Де-де. Привет, Де-де, — бормочет Коди, растопляя мое сердце, и слезы наворачиваются на глаза, когда эмоции берут надо мной верх.

— Привет, малыш. Ты готов завтракать? — Спрашиваю я, наслаждаясь тем, как он нетерпеливо кивает в ответ. Я глажу его по щеке, его кожа такая мягкой под моими прикосновениями, когда он улыбается. Он выглядит чертовски очаровательно в своей темно-синей рубашке поло и джинсовых шортах.

— Доброе утро, Иден, — приветствует Райан, дожидаясь, пока я впитаю свою утреннюю дозу Коди, прежде чем заговорить, и я мягко улыбаюсь ему.

— Доброе утро, — отвечаю я, скрещивая руки на груди.

— Иден, я могу приготовить тебе сухарики, это поможет успокоить твой желудок, или, может быть, еще немного имбирного печенья, если тебе от этого станет лучше? — Предлагает Бетани, подходя к нам, ставя перед Коди тарелку и сочувственно поглаживая меня по спине.

— Что бы ты ни посоветовала, я готова попробовать. Только без яиц, от одной мысли о запахе меня тошнит, — бормочу я, и она сжимает мое плечо, направляясь к кухонным шкафам в поисках ответа на все мои кулинарные молитвы.

Мой взгляд возвращается к Коди, когда он ест свои блинчики, и я ловлю себя на том, что повторяю те же мысли, которые всю неделю крутились у меня в голове.

Внутри меня растет ребенок.

Ребенок.

Я не знаю, как с этим бороться. Я не знаю, как переварить тот факт, что я собираюсь стать родителем, матерью, или что я могла бы сделать так, чтобы все это исчезло в одно мгновение. С тех пор как я выросла только с мамой и папой, разговоров об аборте никогда не было. Я могу рассмотреть этот вариант, но в глубине души я знаю, что это неправильное решение для меня.

Что-то в этом маленьком человечке, растущем в моем животике, вселяет в меня решимость дать отпор, выжить и жить долго и счастливо — даже если это только я и ребенок. Я чувствую, как в моей душе горит желание сделать для него больше, чем мои родители сделали для меня. Может быть, мне просто сейчас горько, но мне трудно вспоминать свою жизнь до Найт-Крик, поскольку этот город поглотил меня с того момента, как я приехала.

Я хочу быть Бетани; Я хочу быть жестокой, неудержимой защитницей. Но больше всего это заставило меня осознать, как сильно я хочу жить. Жить ради ребенка и жить ради себя.

Бетани ставит передо мной тарелку и стакан воды, прерывая ход моих мыслей, и я бормочу слова благодарности, глядя на ломтик сухого тоста и горсть имбирного печенья.

Поднося печенье к губам, я осторожно откусываю, радуясь, что мой рот не начинает наполняться слюной по совершенно неправильным причинам, когда Бетани садится рядом с Райаном. Мы все едим в тишине, за исключением Коди, который все время кричит: — Папа! Когда Райан, постоянно играет в прятки, чтобы вызвать у него улыбку.

Когда я съедаю столько, сколько могу переварить, а это едва ли больше двух печенек, я отодвигаю тарелку, делаю глоток воды, прежде чем прочистить горло.

— Есть успехи с тюрьмой? — Спрашиваю я, во мне мгновенно растет надежда, хотя я знаю, что этого не должно быть, по выражению лица Райана — это все, что мне нужно понять.

— Прости, Иден, — сочувственно бормочет он, и я пожимаю плечами, пытаясь вести себя беззаботно, но это продолжает задевать меня до глубины души.

— Как ты думаешь, это они делают или начальник тюрьмы? — Спрашиваю я, проводя пальцами по бокалу, чтобы занять руки, и Бетани вздыхает.

— Если честно, об этом трудно предположить. Я знаю, что у них там большое влияние, к большому неудовольствию начальника тюрьмы, но может быть и так, что Грант или Илана отказывают им в доступе к кому-либо снаружи, — добавляет она, и я хмурюсь. Почему это должно быть так чертовски сложно?

— Отец Тобиаса сделал бы это, чтобы причинить боль ему и ребятам, как форму эмоциональной пытки? Или он сделал бы это потому, что Илана сказала ему? — Спрашиваю я, пытаясь понять правила и логику, окружающей эту ситуацию, но, очевидно, в этом городе все это ни хрена не значит.

На самом деле, меня это не удивляет, я просто беспокоюсь о том, чем еще они занимается в "Исправительном учреждении Холмс". Мысль о том, что они снова и снова будет заставлять их повторять то, что они делали раньше, выводит меня из себя. По общему признанию, часть моей души чувствует, что это все моя вина за то, что я подтолкнула Ксавьера к встрече с Иланой. Я просто не знаю, насколько это правда, поскольку у меня не было с ними никаких контактов.

— Вопрос в том, чего бы они не сделали? — Бетани возражает со вздохом, и я потираю виски, чувствуя приближение головной боли.

— Должен быть способ обойти все это дерьмо. Ничто из этого не имеет смысла. Их даже не должно быть там, и мы все это знаем. Это Илана и остальные семьи-основатели продолжают удерживать их там, — ворчу я, изо всех сил стараясь не ругаться при Коди, в то время как Райан хмыкает в знак согласия.

— В исправительном учреждении они, безусловно, подчиняются, но как бы я ни влиял на них, это не распространяется на решения, принимаемые семьями-основателями этого города. Это как тайное общество или что-то вроде того, — объясняет Райан, потирая затылок, когда встречается со мной взглядом, и я чувствую себя еще более растерянной, чем раньше.