Белый плен. Двое во вселенной - Корр Катрин. Страница 4

– Не подходи к ней больше. Темы для ваших разговоров закончились.

– Ты кто такой, мать твою? Ты мне угрожаешь?

– На выход, парень, – не реагирует на его вопросы Кристиан и отступает в сторону.

Я вижу, как напряжены мышцы его лица и меня это, если честно, пугает. Мне не хочется верить, что мужчина такого ранга станет махаться кулаками с молодым пареньком, чье самолюбие и достоинство в очередной раз задето. Но Кристиан раздражен, а о его поведении в самых разных настроениях я ещё пока слишком плохо знаю.

– Оба развернулись и вышли вон! – повышает Платон свой голос, обращаясь к Кристиану и Альберту. – Вы кто такие вообще? А? – кивает он Кристиану. – Кристина, позвони своему отцу и сообщи, что в твоей квартире находятся посторонние…

– Уходи, – говорю ему, едва сдерживая слезы. Нет, я ни за что не заплачу, из-за того, что мне просто стыдно. Что это ещё такое – плакать, потому что на меня смотрит взрослый, состоятельный и очень серьезный мужчина, который вынужден на время переписать свою жизнь ради девчонки, имеющей в недалеком прошлом сомнительные связи с невоспитанным, нелепым, жалким и вечно прячущимся за спиной своего отца пареньком? – Уходи, Платон.

– Кристина, – смотрит он на меня так, словно я ему сказала что в моем шкафу прячется инопланетянин. – Ты не должна их бояться! Я не понимаю, что здесь происходит, но уверяю, что мы с отцом…

– Замолчи! – мой голос срывается. Чувствую, как вздрагивает мой подбородок, потому что я изо всех сил стараюсь не повести себя, как жалкая и глуповатая девица, которая готова разрыдаться на пустом месте. – Убирайтесь отсюда. Все вы! Уходите!

Хватаю стакан с водой и выхожу на лоджию, с грохотом задвинув стеклянные дверцы. Я растеряна. Кажется, будто уже совсем не могу управлять своей жизнью. Я чувствую себя опозоренной только лишь потому, что человек, вхожий в мой круг, ведет себя так же, как и всегда, но в присутствии Кристиана, его отвратительное поведение будто отражает и часть меня самой! А помимо этого я злюсь, что Кристиан позволяет себе вот так просто заявляться в мой дом и устанавливать свои границы. Я злюсь, что большой лист, расписанный планами на мое будущее, теперь смят и выброшен в глубокую яму, где пропадает всё, чему не суждено исполниться. Я сожалею, что поддалась собственной слабости и бросилась в объятия очаровательного мужчины, который навсегда должен был остаться лишь в моей памяти! Но теперь он здесь – властный, деловой, нетерпеливый. Вместо простой домашней одежды на нем дорогие дизайнерские вещи, а беззаботный взгляд поглотила скрупулезная и ледяная рассудительность. И мне бывает стыдно перед ним. И я опасаюсь, что основная часть сложившегося обо мне мнения, сводится к тому, что я слишком глупа, слишком наивна и несерьезна, чтобы составить ему даже фальшивую партию, не говоря уже о том, чтобы стать достойной матерью его ребенка. Жаль, что желание угодить другим и произвести приятное впечатление, превратилось для меня в привычку. Сумей я её раздавить, как жука, мне бы не пришлось обманывать близких. Я бы просто сообщила им о незапланированной беременности, не боясь осуждения и тонны грязных сплетен со стороны тупорылой общественности. Близкие бы поддержали меня, а весь остальной мир я бы послала очень далеко.

Но ведь я не такая.

Я воспитанная.

Я правильная.

Я хорошая.

Я просто очень боюсь превратиться в большое разочарование.

Альберт выходит в коридор, и я закрываю дверь изнутри. Тишина. Прежде, чем остаться с Кристиной наедине, даю себе несколько секунд остыть. Шея пылает, в висках играет неумелый школьный оркестр. Последний раз у меня так загорались костяшки на пальцах, когда противник на ледовой арене демонстрировал излишне хамское поведение. Но тогда он был моим ровесником, заряженным исключительно на победу. А теперь это кто – молодой парнишка, у которого ещё молоко на губах не обсохло? Да и мне вроде бы ещё далеко до статуса «старпер», но рядом с этим лающим папенькиным сынком, я испытываю всё то же живое желание вмазать ему по нижней челюсти.

Пальто не снимаю. Задерживаться здесь не планирую. Но прежде, мне необходимо убедиться, что с Кристиной всё в полном порядке и разговор с родителями, который должен был состояться сегодня, прошел без сучка и задоринки. А даже если что-то пошло не по плану, назад дороги уже нет. Она будет моей женой и ребенок родится в законном браке.

Она всё так же стоит у панорамного окна, обнимая себя за плечи. Наверное, мне бы хотелось знать, о чем она сейчас думает. Хотя бы для того, чтобы просто понимать её настроение. Потому что на данный момент я теряюсь в догадках.

– Всё в порядке?

Задвигаю за собой стеклянные дверцы. Кристина даже не шелохнулась на звук моего голоса. Только длинные пальчики сильнее вонзились в черную шелковую ткань халата.

– Убери своего телохранителя, – говорит, продолжая смотреть на светящийся ночной город. – Он мне ни к чему.

– События десятиминутной давности доказывают обратное.

– Кристиан, – поворачивается ко мне, а потом снова устремляет робкий с усталостью взгляд на светящиеся впереди огни, – это уже не смешно. Соседи поглядывают на меня косо, потому что огромный мужик круглосуточно стоит у двери моей квартиры, а потом садится в черный джип и едет за мной по пятам.

– В отличие от тебя, меня не волнует чужое мнение. Альберт рядом с тобой, потому что только так я могу быть уверен в твоей безопасности.

– Я в безопасности, Кристиан! Я в своем доме!

– Да, ты в своем доме, куда почему-то приглашаешь людей, которые едва не убили тебя. Этот паренек слишком нервный. У него нестабильная психика. Критику он воспринимает в штыки. Как я могу быть уверен, что он не навредит тебе, когда не так давно просто бросил тебя посреди снежной бури, потому что не смог смириться с отказом?

– Это моя жизнь! – говорит, глядя в мои глаза. – И я вправе сама принимать в ней решения. Я не нуждаюсь в твоих советах, рекомендациях и наставлениях.

– Верно. Не нуждаешься. Но реальность такова, что теперь ты вынуждена к ним прислушиваться, а в определенных обстоятельствах и неукоснительно им следовать. У тебя под сердцем мой ребенок, – напоминаю, сделав к ней шаг, – и я не позволю, чтобы ему и его маме хотя бы на одну крошечную микросекунду угрожала опасность. И мне неважно, что это: шкурка от банана на дороге, метеорит, транзитом пролетающий над нашей планетой или молодой и обиженный паренек, которому ты когда-то отказала. Теперь ты не одна, Кристина. Ты не принадлежишь мне, но я имею полное право на то, что есть в тебе. Если я считаю нужным приставить к тебе телохранителя, значит он будет нести дежурство у твоей двери и днем, и ночью. И так будет всегда, когда я сам не смогу быть рядом с тобой. Повторюсь, я не собираюсь лишать тебя друзей, семьи и привычного тебе окружения. Но Платон в него больше точно не входит.

– Ты лишаешь меня права выбора! То, что я беременна от тебя, не дает тебе права вот так просто заявляться сюда и диктовать свои условия! И с Платоном я в состоянии разобраться сама, понял?

И снова мне кажется, что вот-вот и из её сверкающих синих глаз хлынут слезы. Я знаю, что она обо мне думает. Знаю, что ненавидит меня, потому что считает, что у нее и впрямь нет другого выхода. Но он есть всегда и везде, вот только я очень стараюсь уничтожить его, ведь тот лишит меня возможности стать законным представителем моего ребенка. Быть зафиксированным в его свидетельстве о рождении для меня мало. Я обязан знать и чувствовать всё, что будет происходить с Кристиной на протяжении девяти месяцев. Ребенок меня почувствует, он услышит мой голос. И это вовсе не отцовский инстинкт, который ещё неизвестно когда проснется во мне. Если проснется вообще. Я просто следую определенным правилам, о которых знает и помнит каждый уважающий себя мужчина.

– Ты поговорила с семьей? – спрашиваю, опустив голову.

– Да, – отвечает Кристина приглушенным голосом. – Папа хочет познакомиться с тобой. Сделать это нужно в ближайшие дни.