Пожиратель костей - Панарин Антон. Страница 8

Притащив бревно к туше медведя, я застал окровавленного гоблина. Он склонился над тушей косолапого, содрал с него шкуру и, не дождавшись, пока я разведу костёр, начал жрать сырое мясо.

– Идиот. Ты забыл, что случилось в прошлый раз, когда ты решил свежины отведать? Там оказалось столько паразитов, что тебя еле откачали. Если б не встретили ту знахарку, то тебя бы самого сожрали изнутри.

– Понятно. Значит, жареное мясо буду есть только я, – усмехнулся я, раскалывая получившееся полено на небольшие дощечки.

Моих слов гоблин не услышал, так как чавкал на всю округу. Я настругал немного щепок, добавил туда кусочек сухого мха, который сорвал по пути. Осмотревшись, нашёл небольшой камень и стал лупить им по мечу, высекая искру.

Спустя минуту искра попала на щепки, и занялся слабый дымок. Я накрыл зачатки огня мхом и стал кормить стремительно растущее пламя всё новыми и новыми деревяшками. Огонь ещё не успел набрать силу, а за спиной уже послышалось тяжелое дыхание.

Повернувшись, я увидел гоблина, пристально смотрящего на пламя. С его острых зубов стекала вязкая кровавая слюна, а в когтистых лапах волочились по земле два здоровых ломтя мяса. Похоже, ему приглянулась филейная часть косолапого.

– Жарить! Скорее! Быстрее! – выкрикнул голодающий, совсем позабыв про рифму.

Покачав головой, я пошёл рубить шампуры. Нашёл пару длинных веток, заострил с обеих сторон и, нанизав мясо, вколотил их под углом к костру. Пламя лизало мясо, сочащееся бурым жиром, который, капая на угли, довольно неприятно пованивал.

Свой шампур гоблин умял, не дождавшись, пока мясо дойдёт до готовности, после чего пошёл вырезать новую порцию. А я же прожарил свой кусок до чёрной корки. Потому что знал: медведи – переносчики всякой заразы, а ещё в их мясе часто встречаются различные паразиты, типа червей.

Единственный способ не подцепить какую-нибудь гадость, это хорошенечко прожарить их мясо. Я же предпочёл перестраховаться и прожарил чуть ли не до углей. Потом срезал чёрную корку, а остальное съел, правда и без особого удовольствия.

Гоб тоже завершил трапезу и, рухнув в высокую траву, совершенно слился с ней. Громко рыгнув, он спросил:

Гоблин на сытый желудок, как обычно, был разговорчив. Да, к моменту нашего перерождения Гоб уже был мёртв и не видел ритуала, проводимого мной.

Но зная зеленомордого, готов спорить, что его не слишком заботит случившееся. Для Гоба куда важнее то, что он снова жив и может есть вкусную еду, а заодно воровать. Это ещё один его порок.

Пожалуй, самый страшный порок. Из-за воровства носатого мы регулярно попадали в переплёт. Впрочем, порой он воровал очень ценные вещи. Как-то он обокрал магистра храмовников и утащил у него рунический меч, которым я пользовался до самой смерти. Отличное оружие. Жаль, что пропало.

Но грех жаловаться. Я не думал, что попав в этот мир, сразу найду меч, который одновременно окажется и бронёй, пусть и с особенностями использования.

Привстав на локтях, я посмотрел в траву, где лежал Гоб. Я собирался рассказать ему о последних минутах нашей прошлой жизни, как вдруг за спиной раздался едва слышный хруст.

Мгновенно перекатившись за ближайшее дерево, я приготовил клинок и стал ждать. Спустя минуту на поляну вышел седой мужик с огромным топором в руках и просипел:

– Мать моя хризантема! Это чё такое? – Он остолбенел, увидев тушу медведя, которая уже была наполовину съедена.

Тихонько нырнув старику за спину, я приставил клинок к его горлу и прошептал на ухо:

– Закричишь, и я тебе глотку перережу.

– Парень. Ты чаво? Не дури, – испуганно пролепетал старик.

– Ты кто такой?

– Та я ж лесник местный. Из Ситы. Деревня в пяти километрах отсюда, – выпалил седой и, покосившись на медведя, спросил: – Эт ты его так?

– Да, моих рук дело. Есть претензии? – Этот вопрос я не мог не задать, ведь в моём мире встречались психи, поклоняющиеся животным. Мало ли, может, я прикончил его родового зверя, и теперь между нами разгорится кровная вражда.

– Мужик, да ты чаво? Какие претензии могут быть? Если ты такую образину в одиночку завалил, то даже будь у меня претензии, я б оставил их при себе, – сказал лесник и на всякий случай отбросил топор в сторону.

Похоже, он не из людей графа. Да и повадки у него крестьянина, а не воина. Краем глаза я заметил движение. Гоб прополз на брюхе по высокой траве и юркнул на дерево, стоящее слева. Сделал это не аккуратно и нашумел, сломав ветку. Лесник собирался зыркнуть в сторону звука, но я рывком повернул его к себе.

– Я думал, тебе лет тридцать, не меньше, – удивился старик, осматривая меня с ног до головы. – Ты как умудрился-то медведя убить? Сплошные кожа да кости. Не, ты не подумай, я не пытаюсь обидеть. Просто ума не дам, как так-то?

– Любую тварь можно убить, если знаешь, куда бить, – сказал я и расплылся в улыбке. Проклятый Гоб, я уже переопылился от общения с ним и теперь сам говорю стихами.

– Так-то оно так, но ни фига не так, – почесав затылок, с недоверием посмотрел на меня лесник. – А ты чё тут один-то делаешь? Мечом в безоружных тычешь.

– Потерялся. Ехал с караваном купцов в Благовещенск, но разбойники напали. Всех перебили, один я выжил. А тебе обещал глотку перерезать, потому что было непонятно, зачем тебе топор. То ли мне череп проломить, то ли деревья рубить. Ну вот, поговорили, разобрались, – улыбнулся я, воткнув клинок в землю.

– Ну дела-а-а, – протянул лесник и тише выразил мысли вслух: – Странно, конечно. Медведя ты прибил, а с разбойниками не справился…

– В ближнем бою, может, и прибил бы их. Но что ты сделаешь против десятка арбалетчиков?

– Разумно… – Лесник задумался, то смотря на меня, то косясь на останки медведя, а после спросил: – А не хочешь у нас погостить? Поговоришь со старостой, может, работёнку какую подкинет. На деревню как раз повадилась какая-то тварь нападать. Скоро весь скот подушит, – пожаловался лесник и с надеждой посмотрел на меня.

– Если накормите, дадите новую одежду и честную оплату, то я только за, – посмотрев старику в глаза, я протянул ему руку.

– Ну насчёт кормёжки не уверен. Ты вон уже половину медведя сожрал. А судя по следам крови, убит он недавно. Хрен знает, прокормим ли тебя, – озадаченно проговорил дед. – А вот тряпьё на тебя найдётся, да и денег точно сможем дать. Как звать-то тебя?

Лесник пожал мне руку, и от этого рукопожатия мне стало неуютно. У седовласого было мощное тело, закалённое тяжелой жизнью, и при желании он мог бы, сжав кулак, сломать мне кости. Единственное, что успокаивало, так это Гоб, сидящий на дереве, и клинок в моей руке. Но лесник ничего дурного, похоже, не замышлял.

– Владимир, – представился я, заглянув в мутные глаза старика.

– Володька, стало быть. Ну чё, приятно познакомиться. Я Анисим. – Лесник отпустил мою руку и расплылся в беззубой улыбке.

Я ответил добродушной улыбкой, но меч из рук не выпустил. Жалко, что убегая из лагеря, я не нашёл времени, чтобы обзавестись ножнами. Таскать в руках ржавую железяку – то ещё удовольствие.

Лесник с опаской поднял топор и, поняв, что я не собираюсь сносить ему голову, громко выдохнул. Бросив взгляд налево, он указал топором в сторону дерева, на котором сидел Гоб.