Запретная магия. Авторская версия - Эльденберт Марина. Страница 2
Я осмотрелась и решила прогуляться до площади Пяти львов. В конце концов, в гостинице мне особо нечего делать, а учитывая тот факт, что придется задержаться в столице еще на три-четыре дня (непростительная для меня роскошь), обед у меня сегодня все равно отменяется. Ну да и ничего, будет ужин.
В конце концов, как говорит матушка, пропустить обед – поберечь фигуру!
– Прошу прощения, – остановила я женщину с усталым лицом, за юбку которой цеплялась малышка. – Подскажите пожалуйста, как быстрее выйти на площадь?
Ее мать хмуро глянула на меня, но все-таки указала в сторону убегающей вправо маленькой улочки.
– Минут пятнадцать здесь. Театр обогните, выйдете на улицу Гловеля. Дойдете до конца квартала – увидите арку.
– Благодарю!
Арка! Арка, через которое в свое время в Барельвицу ступил Даргейн Завоеватель. Образно говоря, столица началась именно отсюда. Настроение у меня сейчас было самое солнечное: ведь если получится устроить свою пьесу в Корона д’Артур, возможно, получится переехать в столицу! Нет, я безумно любила свой маленький город, где по утрам в окна врывался шум Южного моря, но это же Барельвица! Здесь я смогу писать и представлять свои пьесы лично, как делаю это сейчас. А еще присутствовать на премьерах! А еще…
– Эри! – Спешащий куда-то мужчина приподнял котелок, извиняясь – чтобы пройти по узенькой улочке ему пришлось меня потеснить.
Здесь, в центре, все улочки такие, исключение составляет разве что площадь перед Корона д’Артур, но оно и понятно. Хотела бы я посмотреть, как к вечернему представлению съезжается весь свет Барельвицы. Эри и эрины в роскошных платьях, и эрны – во фраках. Как из распахнутых настежь дверей льется свет, позолотой стекая по гербам на каретах. Как, возможно, с подножки одной из них спускается его величество Гориан Третий.
Театр – королевское развлечение.
Так всегда говорила матушка. Меня же с самого детства неумолимо тянуло к театру, с неудержимой силой. Возможно, именно поэтому я и решилась написать пьесу серьезно. Кипы «несерьезного» покоились в моем шкафу, в доме родительницы, и занимали больше полок, чем моя одежда. Одно время у меня все пальцы были синие от чернил (потому что к занятиям в школе для девочек и урокам добавлялись мои вечерние посиделки над пьесами), а однажды я даже натерла пером мозоль, которая не сходила два года.
Вдалеке виднелся купол Истрийского собора, в солнечный день, должно быть, сияющий так, что глазам больно. Я ускорила шаг, улочка увела меня влево и… перед глазами возник высокий решетчатый забор.
Хм. Наверное, где-то не туда свернула.
Да, точно, была какая-то развилка, кажется, вон за тем зеленым особняком. Я вернулась назад, шагнула в другой уличный коридор, который оглушил криками торговцев и сквозь рынок и короткий перешеек лавочек вывел на набережную. Здесь было так же шумно: современные мобильезы, гудки клаксонов и ругань конных извозчиков, шум заряженных магией двигателей и скрежет колес экипажей. Сплошной поток транспорта двигался по мостовой, почти полностью перекрывая виды на чугунный парапет и реку.
Арки поблизости не наблюдалось, и я огляделась в поисках того, у кого бы снова спросить дорогу.
– Ма-а-ам! Мама! Это же его светлость Барельвийский?!
– Тихо!
Я обернулась сначала на худенького мальчика, вытянувшего руку, и только потом увидела мужчину. Он спускался по ступеням, зажатым между колоннами, совсем рядом с нами. Всем своим видом излучая уверенность и силу. Честно говоря, странно, что колонны в сторону не отпрыгнули, потому что стоявшие на лестнице служащие склонились так, что чудом не сломались пополам. Даже бурлящая толпа притихла, и время как будто замерло.
Миг – и меня ослепила вспышка. Такой силы, как если бы перед глазами взорвалось солнце, и мир раскололся на части.
– Бомба! Это бомба!
Кто-то закричал, совсем рядом, потом этот крик подхватили другие, но когда я открыла глаза, увидела только ослепительное сияние, заливающее набережную, а еще льва. Золотого. В натуральную величину. Оскалившись, огромный сияющий зверь бил хвостом, а в самом сердце испуганной толпы, под раскрывшейся над ладонью мужчины магической схемой клубился дым несостоявшегося взрыва.
Толпа восторженно ахнула.
Мальчик вырвался из рук матери и бросился в обход меня к тому, кого назвал его светлостью.
– Никола!
Мой взгляд метнулся над его головой, и я увидела падающий наливающийся алым круг. Точнее, схему, магическую схему, наполненную невероятной силой.
– Эй! – крикнула я. – Там!
Мужчина повернулся ко мне, а я прыгнула за мальчиком, дернула его в сторону. Никола отлетел в руки бегущей к нему матери, а я – прямо в его светлость.
Шлеп!
Звуки исчезли, превратившись в глухой гул, словно я провалилась под воду. Алого стало больше, а потом в него ворвалось золото. Солнечная вспышка полыхнула совсем рядом, не то в полном ярости устремленном на меня взгляде, не то отовсюду. Солнца вокруг стало слишком много, а потом оно рявкнуло мужским голосом:
– Vetary!
И меня спеленало по рукам и ногам.
К нам уже бежали полицеи, и на их лицах читался неприкрытый ужас. Как если бы это на них сейчас было совершено покушение, а не на того, кто, кстати, до этой поры довольно бесцеремонно держал меня за локоть. Я попыталась повернуть голову и не смогла.
– Арестуйте ее! – последовал короткий приказ, и вся толпа мужчин в форме устремилась… ко мне?!
Вы это сейчас серьезно?!
Мужчина наградил меня раздраженным взглядом и тряхнул рукой, словно собирался избавиться от мерзкого прикосновения – ко мне. Я попыталась открыть рот, но язык тоже меня не слушался.
Он что, набросил на меня схему затишья?
Вот же серан[1]!
Пока я размышляла о том, что скажу (когда смогу) этому неодаренному интеллектом парнокопытному, меня уже затолкали в полицейский экипаж.
Раздался чей-то зычный окрик, и карета тронулась.
[1] Самый известный постановщик современности. Его пьесы неизменно отправляются в мировое турне и собирают аншлаги.
[2] Горное парнокопытное
Глава 2
Райнхарт
– Где она?
В здание Тайной канцелярии я не просто вошел, а влетел. Гвардейцы, встречающие меня, вытянулись по струнке и, видимо, попытались цветом слиться со стеной, потому что кровь резко отхлынула от их лиц.
– Отвечайте, – поторопил я. – Где она?
– Кто, ваша светлость?
– Женщина, которая пыталась меня убить.
Рыжую привезли сюда отдельно, а мне пришлось немного задержаться.
– Не можем знать точно, ваша светлость. Но либо во временной камере, либо в допросной.
Последнее было бы идеально. Потому что все, чего мне хотелось – узнать, на кого работает эта девица. Узнать, кто ее заказчик: я собирался вытрясти из нее его имя. Даже если придется трясти ее буквально.
Признаюсь, встряхнуть рыжую как следует хотелось. И себя заодно. С тех пор, как она в меня врезалась. Как прыгнула в объятия, обволакивая свежим запахом цветов, врываясь в реальность живым пламенем, вплавляясь телом в тело, и поднимая на меня расширенные глаза. Светло-карие, как у львицы, из-за которых я потерял целую секунду. Которая могла стоить мне жизни. И не только мне.
Только сработавшие рефлексы, вбитые в меня с самого детства, спасли тому мальчику жизнь. К счастью, я успел нейтрализовать заклинание, разрушив алую схему.
Алую!
Захоти эта девица подобраться ко мне через постель, я бы еще мог понять. Но использовать запретную магию через ребенка? Гадина!
Допросные показались в конце коридора, и я ускорил шаг, но тут на моем пути возник Себ.
– Третье покушение, Райн! – воскликнул седовласый герцог Марирский. – Третье покушение за месяц! А ты еще даже не стал королем!