Ясновидящий - Кунц Дин Рей. Страница 36

Он перевел взгляд с Грегора на смутно обрисовывавшуюся в полутьме внушительную фигуру Мэйса.

Еще недавно Потрясатель Сэндоу, хотя и утверждал, что любит обоих юношей совершенно одинаково, в глубине души со стыдом ощущал, что младший ученик дороже его сердцу. Эта постыдная тайна заставляла Сэндоу страдать, но с самим собой он должен был быть предельно честен. Теперь же все переменилось. Потрясатель Сэндоу почувствовал, что любит гиганта Мэйса всем сердцем, точно так же, как и Грегора, а может, даже немного сильнее... Во время путешествия клоунские ужимки Мэйса отошли на задний план, и миру явился вполне зрелый, серьезный мужчина, наделенный не только фантастической силой, но и недюжинным умом. Однако не только беспримерные подвиги юноши заставили раскрыться ему навстречу сердце Потрясателя. Главным было другое. Мэйс впервые обнаружил всю глубину и всю силу своей любви к названому брату и учителю. Хотя сила Мэйса и была нечеловеческой, но, спасая там, в горах, Грегора, бессильно повисшего над пропастью, гигант рисковал жизнью. А сколько времени он нес бесчувственного брата на руках — нес молча, без жалоб и стенаний! Ну, а когда Берларак клятвенно заверил молодого великана, что автоматические доктора вернут им Грегора живым и здоровым, Мэйс все же наотрез отказался лечь спать, покуда своими глазами не увидел брата в добром здравии, готового начать привычную словесную перепалку. В результате гигант заснул последним, а пробудился раньше всех, поскольку отчаянно рвался в бой.

Сейчас юный великан выглядел усталым. Он тяжело привалился спиной к стене подле самой решетки, а до атаки оставались считанные минуты... И Потрясатель Сэндоу впервые осознал, что Мэйс давным-давно понимает, что это за штука — смерть, и знает цену жизни в отличие от юного Грегора. Юноша не узнал о себе ровным счетом ничего нового за время путешествия, разве что познал пределы своей физической силы и выносливости. Мэйс — он и есть Мэйс, и таковым останется при любых обстоятельствах — верным защитником для них обоих в бою и добрым ангелом в часы отдыха...

Плечо Кроулера словно никогда и не было прострелено, коренастый сержант чуть ли не прыгал на одной ножке, с нетерпением ожидая предстоящей схватки. Его не мучили сомнения в исходе битвы, он верил в их полную и окончательную победу тверже, чем сам Берларак. Во время краткого периода подготовки и обсуждения деталей этот приземистый человек живчиком сновал среди солдат — то подбодрит одного, то другого похвалит... Казалось даже, что он тут главнокомандующий, а вовсе не Рихтер. А ведь когда-нибудь так оно и будет, понял вдруг Потрясатель. Ведь Кроулер — человек того же типа, что и главнокомандующий, только моложе. Когда настанет время Рихтеру удалиться на покой, лучшей замены ему не сыскать.

Они терпеливо ждали.

Ожидание длилось целую вечность.

И тут внутри радиопередатчика на поясе у Кроулера что-то затрещало. Все тотчас же выпрямились, напряженно вслушиваясь.

— По местам! — раздался голос. — Вперед!

Глава 25

Они действовали в полном соответствии с планом Берларака. Сперва распахнули настежь решетку. Она отлетела в сторону и, громко лязгнув, ударилась о каменную стену. По гулким коридорам тотчас же разнеслось эхо, словно кто-то ударил в звонкий колокол. Едва эхо стихло, в коридоре послышались голоса. Они приближались. Подпустив врага как можно ближе, сержант Кроулер проворно выкатился из темноты коридора и взял оружие наперевес.

На нем было теперь нечто вроде черной кожаной сбруи — ремешки, пропущенные под мышками, перекрещивались на спине, груди и плотно обхватывали талию. Два легких металлических бруска, укрепленные на ремешках, лежали на плечах. К ним присоединен был странный на вид полуколпак из металла, напоминающего медь, — закрытый спереди, но оставляющий открытым затылок. Впереди виднелись три конических выступа длиной в несколько дюймов. Со шлема вниз спускался гибкий металлический провод, тянущийся к странной коробочке, которую сержант сжимал в левой руке. На верхней панели этого приборчика было две кнопки.

При нажатии на первую странное оружие начинало стрелять и стреляло до тех пор, покуда кнопку не отпускали, вторая западала после нажатия — и оружие стреляло автоматически, покуда стрелок не касался первой кнопки. Это высвобождало руки бойца для ближнего боя, во время которого оружие продолжало палить по более удаленным целям.

Кроулер нажал на первую кнопку, одновременно делая движения головой, чтобы нацелить укрепленное на плечах оружие на противника. Не появилось ни огня, ни летящих пуль. Берларак назвал это приспособление виброружьем. Звуковое оружие распространяло вокруг себя волны звуков, которые не воспринимало человеческое ухо. Однако выстрел свалил с ног сразу четверых орагонцев. Казалось, их сшибла с ног ударная волна огромной силы.

Остальные трое солдат первого подразделения последовали за Кроулером в коридор, но стрелять не стали. В этом не было никакой надобности.

Упавшие орагонцы зажимали руками уши, но все было тщетно. Виброружье воздействовало не только на барабанные перепонки, а на все клеточки тела вместе взятые, поражая центральную нервную систему. Это вскоре стало совершенно очевидно — враги катались по полу, судорожно двигая руками и ногами, словно марионетки, которых дергал за ниточки невидимый кукольник.

А виброружье Кроулера продолжало свое смертоносное дело.

— О боги, почему они не умирают? — прошептал Грегор, выразив изустно всеобщее отвращение к этому жесточайшему средству уничтожения, мгновенно превратившему здоровых мужчин в подергивающиеся полутрупы.

И словно в ответ на его молитву тела поверженных перестали сотрясать судороги, и все четверо замертво простерлись на каменном полу в неестественных позах, точно их поразила молния. Они были мертвы...

Только пузыри кишечных газов вырвались на волю из утробы одного мертвеца, тело его слегка дернулось напоследок. Звук был ужасен, будто квакнула гигантская отвратительная лягушка.

Кроулер поднялся с колен. При виде жертв от лица его отхлынула вся кровь. Ноздри сержанта раздувались. Глаза расширились.

— Прошу вас, — голосом, полным отчаяния, сказал он, поворачиваясь к товарищам, — если это, конечно, возможно... Небом и всеми богами, обитающими там, заклинаю вас при очередной встрече с противником воспользоваться вашим оружием, чтобы мне вновь не пришлось применить эту дьявольскую штуку!

Все согласно закивали.

Кроулер стер с побелевшего лба крупные бисеринки пота.

В помещении стояла мертвая тишина. Никто из орагонцев не спешил узнать, отчего громко хлопнула вентиляционная решетка, никого не привлекли и хрипы умирающих. О, это была тихая, тихая смерть...

— Пора двигаться дальше! — сказал Мэйс, мгновенно заметивший растерянность Кроулера и потому принявший командование.

Но коренастый сержант тотчас же опамятовался и снова стал прежним — хладнокровным и решительным.

— Верно, пора, — сказал он. — Мы уложили четверых, остается еще одиннадцать, и их надо отыскать. Если верить последним данным, полученным от системы скрытых телекамер, пятеро находятся в самом большом помещении в дальнем конце этой части коридора. Они следующие у нас на очереди...

Дарклендцы шли вперед, перешагивая через трупы, пока не ступили на широкую движущуюся резиновую ленту, протянутую в самой середине коридора и предназначенную для транспортировки грузов как по этому коридору, так и по всем остальным.

Несколько мгновений спустя лента уже уносила их со скоростью около двух миль в час все дальше и дальше от мертвых тел, навстречу новым схваткам.

Потрясатель Сэндоу чувствовал себя с ружьем в руках не вполне уютно, словно шлюха на воскресной службе или епископ в борделе. Убийство, мягко говоря, не было его коньком. Впрочем, он надеялся, что в решительный момент ему удастся преодолеть внутреннее сопротивление, подобно тому, как во время долгого путешествия удавалось заставлять старое свое тело совершать чудеса.