И пришел Лесник! 7 (СИ) - Лазарев Василий. Страница 16

— Доброй ночи, крошка! — какой громкий динамик! Надеюсь, Череп тоже слышит это с папашей Кацем. — Нас не подслушивают? — А что? Я бы тоже назначил контрольную фразу для работы под контролем. Она же не сможет сейчас соврать.

— Всё хорошо, — произнесла Плакса, видимо её ответ устроил Титана.

— Говори.

— Мы идём на вторую точку. У тебя есть возможность проникнуть на первую точку, — она стояла как мумия, проглотившая лом.

— Интересно, продолжай, — оживился Титан.

— Когда опускается переход, нижняя часть канала становится сухой. Где-то на час, пока перегородка вновь не пойдёт вверх. За это время необходимо найти на дне вход в первый бункер.

— А чудовище? — неуверенно спросил Титан.

— Ктулху останется на другой стороне от перегородки и при всём желании не достанет вас, — торжествующе прошептала Плакса.

— Очень хорошо, девочка. Очень хорошо. Весьма своевременно, мне как раз нужны импланты Древних, — я просто воочию увидел, как Титан потирает свои потные ладошки на другом конце провода. — Ты ещё не ходила к знахарю?

— Нет. Вроде завтра надо, а что? — без задней мысли сказала Плакса.

— Нет ничего, прощай, — в трубке послышались короткие гудки. Плакса вдруг открыла глаза озираясь по сторонам и с ужасом уставилась на свою руку с зажатой телефонной трубкой. Тут же появился папаша Кац, мягко отобрал трубку и положил на аппарат. Следом появился Череп и одетая Кобра. Чуть погодя вышел и я.

— Что происходит? — Плакса приготовилась плакать. Изя взял её под локоть и усадил в кресло.

— Всё хорошо. Титан успел ещё раз поставить тебе ментальный блок. Но сейчас нам предстоит один маленький сеанс и всё останется позади. — папаша Кац зашёл за спинку кресла и положил ей на голову свои руки.

Доместос с ужасом наблюдал за тем, что происходило на другом берегу. Там собралось несколько десятков человек в ожидании перехода. После известных событий, в результате которых Монгол отправился в гости к Ктулху на хозяйстве остался Доместос. Он очень хорошо запомнил слова Черепа и брал за проход в Шлюз символическую плату в одну горошину. Это было под силу самому последнему лентяю, тем более людям, оказавшимся в сложной ситуации эти самые горошины, и возвращались, мало того Шлюз давал им подъёмные на первое время. Готовясь к своим рутинным обязанностям, он услышал крики и выстрелы на той стороне. Выхватив бинокль у охранника, он увидел страшную картину. Весь берег заполонили нейроманты и обращённые, простые люди жались в ужасе к парапету. Из толпы чёрных плащей вперёд вышел некто в сером балахоне с капюшоном на голове. Он что-то сказал, Доместос не слышал с такого расстояния и несколько человек сиганули вниз в воду. Канал был огромен и до воды, кишащей заражёнными лететь, предстояло не меньше пятидесяти метров. Но несмотря на это припёртые к парапету люди предпочли смерть в воде. Серый балахон махнул рукой и к оставшимся кинулись обращённые. Дальше можно было не смотреть.

— Нам срочно надо забаррикадироваться. Когда та толпа попрёт сюда, — он показал охраннику на тот берег, — я не хочу оказаться в канале.

— Попробуем. Переход всего три метра в ширину, всей толпой не наваляться, а летать они ещё не научились. Нам надо выстоять всего час.

— Смотрите! — Кто-то крикнул показывая налево, туда откуда текла вода. В темноте пещеры сверкнули три глаза и раздалось рычание. — Ктулху!

По обоим берегам канала пробежал ропот. Даже среди нейромантов, которые и так плохо и мало говорили. Тем временем раздался удар колокола, и заслонка поползла вниз. Люди со стороны Шлюза лихорадочно строили баррикаду, нейроманты с другой творили что-то совсем непонятное. Они вытащили на берег бухты канатов, складные лестницы. Оказалось их там никак не меньше пар сотен. Шлюзовцы уже были в курсе, что произошло в Припяти и допускать такое у себя не собирались. Несколько человек выкатили станковый пулемёт и установили его на прямую наводку. Теперь перейти на их берег будет крайне затруднительно. Какими бы страшными не были нейроманты, всем было известно, что против станкового пулемёта не попрёшь. Но сколько не вглядывался Доместос в противоположный берег так и не понял зачем пришли нейроманты. Нападать они явно не собирались, для этого с собой у них почти ничего не было. Сами нейроманты не нуждались в каком-нибудь оружии против людей, достаточно было их когтей и клыков. И, разумеется, нечеловеческой силы и ловкости. А если вспомнить, что у каждого был продвинутый имплант, то соревноваться с такими было бессмысленно. Но зачем им тогда канаты, размышлял Доместос. Не будут же они нас вязать ими, для этого они очень толсты и неудобны.

Заслонка скрипела и спускалась. Через пять минут она встала на своё место, полностью запрудив русло канала. Ещё через пять минут показалось дно. Часть канала после заслонки осталась без воды, вторая соответственно стала наполняться. Через час вода дойдёт до самых краёв, и заслонка поползёт вверх. Нейроманты не стали терять время и тут же скинули вниз бухты толстых канатов. Доместос не разглядел, но это были даже не канаты, а верёвочные лестницы. Не теряя времени нейроманты, стали спускаться по ним едва касаясь их ногами. Руками в перчатках они держались за канаты и быстро скользили вниз. Таким образом около сотни нейромантов оказались на дне временно высохшего канала и принялись осматривать дно, переворачивая камни и крупный мусор. Серый балахон руководил ими сверху. Следующие десять минут ничего интересного не происходило, кроме того, что нейроманты грязные с головы до ног шерстили дно, в поисках чего-то не очень большого. Может чего уронили ценного, задал вопрос сам себе Доместос. Прошло двадцать минут после того, как заслонка полностью перекрыла канал. Шлюзовцы почти в полном составе сгрудились возле парапета наблюдая за нейромантами далеко внизу. Никто не стрелял, все как заворожённые следили за действиями кровососов. И конечно же никто с обоих берегов не заметил, как к заслонке под водой подплыло нечто.

Заметили его только тогда, когда щупальце толщиной с грузовик показалось над переходом. Люди закричали в ужасе и бросились бежать вглубь бункера, спасаясь от Ктулху. Нейроманты ещё не поняли причину беспокойства и лихорадочно продолжали раскапывать дно. Они заметили его только тогда, когда над перегородкой показался сам Ктулху. Великий и ужасный. К слову сказать, его ещё никто из местных целиком не видел. Три пылающих глаза на поверку оказались двумя глазницами огромного отвратительного черепа и носовой перегородкой. Именно оттуда исходил зловещий кровавый свет. Но страшнее всего у Ктулху, конечно, выглядели щупальца с присосками. Уже через несколько минут чудовище полностью выбралось на перегородку и почти достало черепом до потолка. Он весь порос тиной, из него выходили шесть кошмарных щупалец, каждое длиной метров по сто и ещё несколько поменьше. Сколько точно Доместос не рассмотрел. После того как люди поняли, что страж канала пожаловал не к ним, они вновь прилипли к парапету. Ктулху издал леденящий душу вой и стал спускаться к нейромантам. Вот тогда они тоже засуетились, кусать чудовище было бесполезно и была ли у Ктулху вообще кровь. Его броню не прокусил бы и скреббер, хотя если задуматься. Ктулху сам себе скреббер, решил Доместос.

Дальнейшее Доместосу напомнило прочитанный в детстве роман Герберта Уэллса о вторжении марсиан. Там огромные треноги ходили и собирали людей, чтобы потом их сожрать. Вот ровно тоже самое сейчас он наблюдал своими глазами. С той лишь разницей, что Ктулху никуда ходить было не надо. Он сидел себе преспокойно на перегородке и ловил нейромантов. Они в ужасе бегали по дну канала, сталкивались и выли как звери от безысходности. Некоторые полезли наверх, но были пойманы в первую очередь. Щупальца оказались на удивление проворными, за пять минут Ктулху затолкал к себе в пасть с десяток нейромантов. К тому времени, когда раздался второй колокол внизу не осталось никого и Ктулху обратил внимание на берег, где ещё стояло несколько нейромантов. Серого балахона среди них уже не было. Ктулху взревел так, что с потолка посыпались камни и сгрёб зазевавшихся кровососов в охапку. Заслонка поползла вверх, скрипя от натуги. Ктулху, как показалось Доместосу, с сожалением плюхнулся в воду обдав стоявших у парапета волной и величественно поплыл к себе в пещеру.