Жажда справедливости. Избранный - Кунцевич Алексей. Страница 21

После из ванной послышался всплеск, и в комнату влетел мокрый, а от того казавшийся облезлым, попугай. Он выглядел так, словно из него повыщипали все перья.

—На что ты похож?— спросил де ла Вурд и выпустил прямо в наглую попугаеву рожу дым изо рта.

Попугай весь затрясся, стал кашлять и чихать, скрипя при этом:

—Какая же ты дрянь, Виконт.

—Да,— подтвердил де ла Вурд, закрываясь рукою от летевших с попугая брызг,— я редкостная сволочь.

Вельда отпила из бокала немного вина и спросила:

—Виконт, ты сделал то, что просил сир?

—Да,— ответил де ла Вурд,— как он предсказал, так все и произошло. Наша синьорина не только спаслась от бывшего своего возлюбленного, но даже вспомнила о нашем Избранном! Кстати, я бы с великим удовольствием придушил этого Морозова. Подобная мразь право на существование иметь не должно.

—Надеюсь— он поплатится за это,— сказала Вельда.

—Можешь быть уверена.— Виконт затянулся и выпустил облако дыма в потолок.— Сдается мне, что наш избранный действительно большой оригинал; ничего не вижу! Он непредсказуем, как погода на море. Серебряков отличается весьма большой понятливостью. Схватывает все прямо на лету. Сир сделал правильный выбор.

—А мне же кажется, что Виталий слишком впечатлителен.

—С кем не бывает. Я тоже был впечатлен не менее, когда меня откопали из могилы. Знаешь ли, интереснейшее ощущение быть возвращенным с того света. А Серебряков даже не умирал, только побывал в первом веке. Эх, как замечательно, должно быть, подобную силу получить в молодости!— Де ла Вурд пальцами левой руки затушил сигару и бросил ее в пепельницу.— Едва не забыл; нужно предупредить Избранного, что портал закроется только в августе. Пусть последит за ним.

—Да-да. А то еще чего доброго сюда проберется какой-нибудь Гай Кесарь Калигула. Мне, знаешь ли, как-то не улыбается еще раз встретиться с этим мерзавцем.

—Ты до этого момента не доживешь,— обнадежил Вельду Виконт.

—Всегда скажешь что-нибудь приятное.

Морозец, ударивший утром, сковал льдом всё, и дворники прикладывали не мало усилий, очищая тротуары.

И воздух теперь был свеж, имел запах и вкус. Дышалось очень легко. Прохожие с озабоченными лицами спешили по своим делам. По дорогам сновало множество всякого транспорта. Город суетился.

Виталий посмотрел на часы: почти полдень. Перешел на другую сторону и остановился возле киоска.

—«Орион» есть?— спросил он у киоскерши.

—Да,— ответила та,— две тысячи.

Серебряков отсчитал деньги. Получив газету, спрятал ее в сумку и направился к станции метро мимо торгующих семечками, сигаретами и арахисом старушек.

«Он даровал мне власть над стихией,— думал Серебряков, спускаясь в клокочущую пасть подземки,— он сделал меня орудием провидения. Я, простой смертный, удостоился чести иметь наставником самого Сатану. Нет. Это похоже на какой-то бред. А может быть я спал, и это мне привиделось? Тогда я должен изобрести объяснение моему сегодняшнему состоянию, ибо после сна подобного никогда не бывает; в каждой клеточке моего тела вскипает радость, мир для меня изменился, расширился, границы сознания расширились до необъятных пределов. Да уж. Если б знали все эти люди, что происходит, как бы они ринулись вон из города!»

В подземке было неимоверно суетно и душно. Множество разного народу толпилось здесь. Сплошной стеною стояли ларьки, то тут, то там находились латки, два парня совали всем прохожим белые бумажки, тут же торговали напитками, подавая их в красных стаканах с надписью «Coca-Cola». Люди сновали между латков, толкались, извинялись и грубили друг другу. Причем все голоса слились в единый гул, и это не было похоже ни на что.

Виталий быстро миновал этот улей и скрылся за стеклянными дверями, где никто не шумел и не толкался, так как здесь почти не было народа, подошел к кассе и, достав кошелек, извлек тысячную купюру. Ему пришлось выйти из своей задумчивости и осмотреться. Впереди в очереди стояло двое: какой-то старик и девушка в оранжевой до боли знакомой Виталию куртке. Сердце его учащенно забилось. Он попытался встать боком, чтобы заглянуть в лицо девушке, но не успел; девушка, взяв жетон не оборачиваясь направилась к автоматам.

Виталий хотел было направиться за ней, но потом сообразил, что не взял жетона. И очередь его прошла. Теперь перед ним было пятеро.

Наконец получив жетон, миновал автоматы и поспешил спуститься на перрон. Но увидел, что поезд его уже отходит, а в окне первого вагона заметил оранжевый цвет. «Вот черт! и всегда мне не везет».

Через шесть с половиной минут подошел следующий электропоезд, Виталий вошел в салон. «Осторожно, двери закрываются,— раздалось женским голосом из динамика над головой Серебрякова.— Следующая станция— «Советская».

Поезд тронулся, в вагоне зашумело, загулял воздух, запахло резиной.

Виталий сел на свободное место, закрыл глаза, и сосредоточился. Внутренним зрением он видел, что поезд, в котором ехала девушка в оранжевой куртке, прибыл на конечную станцию. Девушка вышла и смешалась с толпой. Тут он ее потерял. «Ты должен чувствовать сердцем»,— услышал рядом с собою голос и осмотрелся. Никого из знакомых поблизости не было. А где находится девушка, Виталию так и не удалось определить.

Миновав две станции, поезд прибыл на конечную.

Выйдя из метро, Виталий направился вдоль пестревшего множества всяких ларьков и палаток. В обе стороны в беспорядке сновал народ, немного впереди слышались звуки музыки и пения на английском языке; там стоял парень в тени палатки и торговал аудиокассетами. Виталий с большим трудом, словно сквозь чащу леса, продирался вперед, поминутно натыкаясь на торопящихся в метро людей. «Что,— подумал он,— отходит последний поезд?» Заметив невдалеке латок с книгами, поспешил туда. Пробрался сквозь толпу и стал пробегать глазами названия книг, высматривая что-то. Он потянулся было за книгой, но тут за правый рукав его кто-то легонько дернул. Решив, что это молчаливая просьба посторониться кого-то из покупателей, стараясь никого не задеть, Виталий подвинулся.

—Привет,— услышал мелодичный голос справа от себя и повернулся. Рядом стояла девушка в оранжевой куртке и улыбалась ему. Искренняя радость светилась в ее блестящих, серых, больших глазах.

С Виталием тут что-то произошло, он застыл, как истукан.

Потом, поняв, что их вытеснили из толпы, совладал с собою и сказал:

—Привет. Ты что здесь делаешь?

Девушка молчала, только озорные огоньки блестели в ее глазах. Наконец она спросила:

—Как дела? Почему не заходишь?

—Да...— Виталий замолчал, потом сказал: — Как-то не получается. Весь в заботах.

—А я— к тебе,— объяснила она, кокетливо хлопнув ресницами.— Поможешь мне по моделированию?

«Ну вот, опять,— с грустью подумал Виталий,— прямо наказание какое-то. У них в общаге и более светлых умов предостаточно. С чего бы это я ей понадобился? Странное создание. Никогда не знаешь, что она выкинет». А вслух сказал:

—Ладно, пойдем ко мне.

—Ну,— сказала с некоторой долей кокетства девушка,— если не против...

—Я не против,— ответил он.

И они направились по тротуару мимо торгующих всякой всячиной и покупающих эту всячину людей.

Объяснимся: девушка эта— одноклассница Виталия. Она в данный момент училась в том же институте, что и он, но на другом факультете. Звали ее Наташей. Виталия она считала лучшим другом. Когда-то он часто заходил к ней в общежитие, помогал по некоторым предметам, потом она познакомилась с Мишкой, и Виталий перестал бывать у нее.

Пока они шли, девушка раз поскользнулась и, чтобы не упасть, ухватила за руку Виталия. А когда двинулись дальше, ее маленькая ручка так и осталась в его руке. И мысли его вследствие этого события приняли известное направление, и частота сердцебиения удвоилась. Как бы электрический ток пробежал вдоль руки. Виталий ничего не ощущал, только теплоту ее ладони.

Водрузилось молчание. Виталий чувствовал себя неловко, ему казалось, что нужно что-нибудь сказать, казалось— он виновник молчания.