Жажда справедливости. Избранный - Кунцевич Алексей. Страница 70

Глава XXIX

ITE, MISSA EST [22]

Прибыли на площадь почти в полночь. Леонард, сидевший на заднем сидении рядом с Виталием, посмотрел в окно и заметил:

—Завтра будет морозно.

—А Осиел еще не появился,— затрещал попугай, сидевший на плече Виконта.

—Сир,— сказал де ла Вурд,— можно я проверю?

Леонард ответил:

—Изволь, но будь осторожен, так как я думаю,— мой брат уже здесь. Что-то мне подсказывает это.

—О, господин, я буду воплощением осторожности.— С этими словами Виконт покинул салон, а попугай перебрался на спинку кресла.

Виталий смотрел в спину удаляющемуся вампиру, потом спросил:

—А он действительно придет?

Вельда прикурила сигарету, что Виталий видел впервые, и заметила:

—О да, он всегда сдерживает свои обещания, и ты ему нужен.

Через минуту со стороны памятника раздался крик, испугавший Серебрякова. Он вздрогнул. Мгновение спустя все оказались на улице.

—Вперед,— скомандовал Леонард, — сын, ты держись за мною. Я не могу знать, что он выкинет.

Вся тройка побежала к памятнику, а Цезарь, долетевший туда раньше их, заметил Осиела, который держал за шиворот пальто де ла Вурда, выволакивая его из-за постамента. То, что сделал Цезарь, Виталий не заметил, но он увидел результат его действий. Попугай стал летать вокруг Свинцова кругами, а за ним образовывался огненный шлейф, так что казалось,— горит воздух. Вельда на бегу выхватила из воздуха «УЗИ» и стала посылать пули в Осиела. Тот, видимо, не ожидал таких активных действий противной стороны и повалился, изрешеченный пулями, в снег. Огненные кольца Цезаря бесследно растворились в воздухе.

—Мы убили его!— победоносно закричала Вельда, подбегая к телу, возле коего уже прыгал Цезарь.

Виталий с графом приблизились к трупу. Леонард наклонился над лицом Осиела, взял пальцами руки, облаченной в черную перчатку, того за подбородок и повернул голову, намереваясь, видимо, рассмотреть шрам. Шрам был на месте. Виталий, наклонившийся вместе с отцом, только теперь увидел врага Леонарда.

Сатана потрогал шрам и тот стёрся.

—Какой же ты идиот, братец,— раздалось за их спинами,— поддался на такой пустячный трюк.

Леонард резко обернулся и выхватил из ниоткуда нож. Но Осиел на это никак не отреагировал. Вельда же навела на Свинцова автомат, но не успела выстрелить, как упала, пораженная в горло длинным кинжалом. Это Осиел сделал незаметное движение, вынув руку из кармана. Вельда упала прямо на Лжеосиела. Свинцов сделал еще одно движение, как будто хотел от кого-то отмахнуться, и попугай, уже подлетавший к нему, вдруг упал на мрамор и вспыхнул, словно тряпка, смоченная в бензине.

Виталий стоял рядом с Сатаной и рассматривал архангела. Вид того оставлял желать лучшего. Осиел нисколько не заботился о своей внешности. А Свинцов заговорил в это время с каким-то пафосом, желая, видимо, придать большую важность тому, что говорит:

—Люцифер, ты ведь некогда был рядом со мною, и наша любовь была безграничной, пока ты не отрекся от Отца. Теперь, только подумай! твоё место занял Иисус— этот отпрыск недостойного рода! Сатаниель, брат мой, отдай мне избранного, и мы с тобой вновь будем вместе. Мы добьемся, чтобы восстановился великий порядок и гармония. Ты не забыл о Созидании?

Леонард стоял, не двигаясь, но он был крайне напряжен.

—Я? Нет, не забыл,— сказал он,— но это не созидание, это обыкновенный Хаос. Мы предали любовь Отца, мы возомнили себя выше всего, выше ЕГО воли; вместо того, чтобы любить всё то, чем он наделил нас и Вселенную, мы провозгласили богами себя! Поправ одни законы, мы бросились создавать другие! Нас сбросили на Землю, и мы намеревались воссоздать Рай. Но нет другого рая, кроме того, который был покинут, нет другого Бога, кроме одного. Ты сам мне напомнил это, назвав меня именем потерянным! Я изобрел мир, нет,— больше,— я изобрел силу, способную созидать миры, бесконечные мириады миров. Но эта сила поглощала всё больше законов и творила беззаконие. А там, где нет законов, царит анархия, Хаос. Ты понимаешь, что это такое; его развитие уничтожит всё: тебя, меня, мириады миров!

—Я создам Рай, когда убью всех этих мелких людишек...

Леонард рассмеялся диким неистовым смехом так, что разорвало несколько лампочек на соседних столбах.

—Рай?!!— воскликнул он,— ты собираешься создать то, что тебе не под силу. Мы способны лишь творить бездушную материю, так как мы— не ОН! На костях Рай не построишь; это будет всего лишь второй Ад. А этого я сам тебе не позволю; одна преисподняя уже создана,— второй не бывать.

С этими словами граф кинулся на своего брата, но то ли он потерял присущую ему ловкость, то ли Осиел был проворнее его, только он попал ножом в пустоту. В то время, как Свинцов оказался за его спиной и рванул руку Виталия на себя, совершенно прикрывшись им. Леонард повернулся. Виталий едва успел понять, что произошло. А, когда понял, его сердце забилось учащенно. Он попытался вырваться, даже произвел удар в лицо ангела, но на Свинцова это не произвело впечатления. Серебряков признал, что маленький и хилый с виду человек обладает огромной силой.

—Брось нож, братец,— крикнул Осиел, и граф повиновался.— А теперь повернись спиной. Ну?

Леонард отвернулся, а Виталий подумал, что Свинцов сейчас просто перережет ему горло, но тот только отшвырнул его от себя, и Серебряков упал, лицом ударившись о постамент. Теряя сознание, увидел, как Осиел кинулся на Леонарда и вонзил в него длинный кинжал. Виталий потерял сознание лишь на несколько минут, но ему показалось, что на довольно большой промежуток времени. Серебряков сел, почувствовав, что что-то течет по носу, губам. Он провел рукой и увидел на пальцах кровь. Потом поискал глазами отца. Вся площадь, казалось, была охвачена огнем; всплески желто-голубого пламени, разбросанные по площади, язычками вырывались к небу. Леонард лежал невдалеке. Вся его ряса была разодрана в клочья, грудь обнажена, грудная клетка разворочена. Серебряков ощутил сильнейший приступ тошноты. Вокруг творился какой-то кошмар: отовсюду бежали к площади люди, горело несколько деревьев, рука от памятника Кирову валялась рядом с постаментом. Виталий заметил Осиела. Тот поднялся с колен, встал и двинулся к Серебрякову, держа в правой руке кинжал, а в левой— большой круглый предмет, с которого капала кровь. Сомнений быть не могло,— это сердце Леонарда, и крик вырвался из груди Избранного:

—Отец!!!

—Ступай сюда, маленький недоносок,— говорил, приближаясь, Осиел,— я покажу тебе истинный свет. Твой папочка прибыл туда, откуда еще долго не выберется в этот мир. А вот нам с тобой надлежит уладить кое-какие вопросы относительно твоего будущего здесь пребывания.

Виталий вскочил, намереваясь убежать, но столбы огня выросли по сторонам, так что пути к отступлению оказались отрезанными. Серебряков хотел крикнуть, позвать на помощь, однако страх не только обездвижил его, но и лишил дара речи. Виталий опускался на землю. Он видел, как люди, окружившие не так давно площадь, проявляя огромный интерес к происходящему, снялись вдруг с мест и двинулись прочь. Было понятно, что это дело рук Осиела, но Виталий обманулся.

Свинцов вдруг забеспокоился, стал испуганно озираться и встал, как вкопанный. Всё вокруг осветилось ярким светом. Что-то загрохотало. Стекла в соседних домах потрескались и вылетели наружу. Молния ударила с неба в памятник, и тот стал рассыпаться. Как-то всё вокруг запылало и засветилось. Но это был не огонь; как бы светящийся снег закружился в вихрь, охватывая всё большую и большую площадь. Виталий прикрыл глаза рукой; он не мог смотреть на сияние. Словно мириады фотовспышек вдруг осветили все вокруг. Скамейки, находящиеся по бокам площади, задымились и вспыхнули, тела Лжеосиела, обезглавленного Виконта, зарезанной Вельды и окровавленного Леонарда загорелись неестественным синим пламенем, прибавляя свету и жару.