Страстный отбор, или невеста на заказ (СИ) - Острожных Дарья "Волхитка". Страница 3

Возможно, стоило позволить Аделфу больше — не хотелось становиться игрушкой в руках властного, пугающего человека.

В моей спальне царили темнота и тишина. Я не любила зачарованные стены, хотелось живого света, поэтому в стене справа был широкий арочный проход на террасу. Она тоже выходила в сад, и комнату наполнял свет эльфилона. Он походил на призрачную дымку, в которой виднелись силуэты мебели.

В центре стояла деревянная бадья. Из нее поднимался пар, а моя служанка Шарвай позвякивала флаконами с маслами.

— Верония! — вскрикнула она. — Наконец-то, рассказывай!

Шарвай бросила флаконы на столик и кинулась ко мне. Она вертелась между ведрами и бадьей, как белка. Широкие штанишки и свободная рубаха делали ее похожей на озорного подростка — не получалось осознать, что этой непоседе уже за пятьдесят лет. Не так уж много для лесного эльфа.

— Ты видела Аделфа? Вы говорили? Танцевали? — тараторила Шарвай, помогая расстегнуть корсет.

Она едва доставала мне до груди. Коренастая, подвижная, как все эльфы, со звенящим голоском и светлыми волосами. Многие принимали их на службу, чтобы любоваться, как забавными зверьками. Ужасно, они ни в чем не уступали людям, и были куда искреннее.

— Ну же, Верония, рассказывай! — ныла Шарвай.

Безумно хотелось поделиться. Побег от Кассиена, уединение террасы, жаркие поцелуи — после тоскливой жизни в замке это казалось невероятным приключением. Но по уму Шарвай была подростком, не уверена, что ей стоило знать подробности.

Раздевшись, я залезла в бадью и рассказала только про танцы.

— А что танцевали? Какая музыка была? В чем был Аделф? — Вопросы так и сыпались. — Когда-нибудь я тоже буду танцевать на балу.

Шарвай подхватила мою одежду, но до шкафа не донесла и принялась кружить по комнате.

— Я буду в пышном платье. И с высокой прической. А мой партнер будет таким высоким, что ему придется взять меня на руки.

Он хихикала и кружилась, я напевала песенку и не могла подавить улыбку. Шарвай была очаровательной, но в полумраке четко виднелись силуэты вытянутых ушей. Не пустят ее на бал, и станцует она только под эльфийскую флейту среди своих. Люди настороженно относились к этим существам. Мы познакомились с ними недавно, когда промышленность стала уничтожать леса, и они отправились в города.

Шарвай помогла мне устроиться в кровати и ушла. Я лежала, смакуя тишину и боясь вспомнить что-то, что разобьет мечты. Но ничего не находила: о нас с Аделфом не знали, а воспоминания о его касаниях вызывали слепую радость. Боясь, что опекун услышит даже через стены, я запустила руку под матрас. Там лежала книга, в темноте блеснули буквы на обложке: «Права наследования». В библиотеке замка не оказалось ничего подобного, пришлось лгать, просить подругу и тайком забирать у нее книгу. Теперь ясно, почему: опекун уверял, что по закону обязан выдать меня замуж. Утром я вычитала, что при отсутствии письменного распоряжения родителей меня не могли принуждать к браку. А его не было — я видела документы. И можно забрать наследство родителей себе в некоторых особых обстоятельствах. Только не сказано, в каких именно.

Мне как воздух требовалась подсказка юриста, но нельзя было просто спросить. Опекун серьезно намеревался жениться на мне, лгал, создавал видимость, что без него я пропаду. Непокорность сделает только хуже. В мире мужчин у женщины мало свободы, владеть чем-то могли только вдовы и совершеннолетние. До последнего оставалось два года. Я не могла просто уйти от опекуна — меня сразу вернут ему на законных основаниях. Женщины были прикованы к мужчинам, тем более, что до замужества моими деньгами официально владел опекун. Я ничего не добьюсь, топая ногами, придется действовать хитростью.

Два года можно перетерпеть, если бы не угроза брака. Нет, нужно искать юриста там, где он не имел влияния и друзей-лизоблюдов.

Следующие дни прошли в замке. Мне было необходимо отправиться к подруге — она поможет разузнать о наследстве и способах избавиться от опекуна. Но ему не стоило знать, что я собиралась к ней, и задаваться вопросами.

Мы завтракали в малой столовой, стены здесь были ровными, вдоль них стояли бюсты усопших членов рода. При свете дня они не пугали, но сейчас окна закрывали плотные шторы, и сквозь зазоры виднелись только полоски света. Потолок слабо горел, и бюсты напоминали призраков.

Опекун задвинул за мной стул и замер. Я чувствовала его взгляд, чувствовала руки, которые он держал на спинке стула. Ничего страшного, но его молчание и внимание заставляли опасаться.

— Куда же ты хочешь отправиться сегодня? — протянул он.

Почему не уходил? Я не могла озвучить придуманную причину — вдруг начнет успокаивать.

Одежда зашелестела, словно трава под крадущимся зверем. Меня окутал насыщенный запах духов — не хочу это чувствовать, не хочу узнавать опекуна.

Он прижался губами к моему виску и вдохнул. Я резко отстранилась и услышала смешок — ему нравилось играть. Хуже всего, что касания становились частыми, опекун будто проверял, насколько меня хватит. Я пыталась его одернуть, но это приводило к усмешкам и новым попыткам. Пусть лучше делает, что хотел — быстрее отстанет.

— Секрет? — спросил он и выпрямился.

Наконец-то отошел. Черная рубашка с узкими рукавами, темно-фиолетовый жилет с узором — он скользил вдоль стола, как тень, только светлые волосы позволяли не спутать его с живым мраком.

— Что вы, просто… это личное.

Опекун заинтересовался и глянул на меня. Когда-то у него были серые глаза, но лихорадка сделала их бледно-голубыми. Еще она оставила багровую паутину вен вокруг левого. Если присмотреться, выглядело жутковато, но приятная внешность все компенсировала. Узкое лицо, прямой нос и высокий лоб, да и выглядел он младше своих сорока лет.

— Вот как? — улыбнулся он, устраиваясь во главе стола.

Опекун даже не выглядел злым, но не стоило обманываться. Он изящно расстелил салфетку на коленях и хитро смотрел на меня — заинтересовался, хорошо.

— Исари, — позвал он, не отводя взгляд. — Можно узнать, что за личные дела у моей невесты?

Я приоткрыла рот, но так и застыла: к опекуну подошла служанка и замялась. Низкорослая, в белом фартуке и чепчике, она затравленно поглядывала на меня.

Аделф.

Я все время боялась, что он узнает. Зачем позвал служанку?.. Нет, она-то здесь при чем?

— Исари, — мягко повторил опекун, продолжая смотреть на меня.

Опустив глаза, служанка нерешительно поправила салфетку у него на коленях. Это… зачем?

— Так что за дела у тебя в городе? — спросил опекун.

Служанка хотела выпрямиться, но он взял ее за руку.

— Мне нужно зайти в одно место… — Я не могла сообразить, что сказать: служанка покраснела и отвернулась, а опекун… из-за стола не видно, кажется, он заставлял ее двигать рукой. У себя между ног. При этом он невозмутимо смотрел на меня. Вот так сидел и смотрел, наблюдал за реакцией и терзал бедняжку.

— Исари, молоко остыло, вели подогреть, — сказала я, и служанка выдернула руку. Судя по голосу, это она была с опекуном в тот вечер.

Он слабо улыбнулся и крикнул ей вслед:

— И позови повара.

Поверить не могу, ему нравилось играть нами, смущать и наблюдать, что будет дальше! Это было ново. Я привыкла к открытой двери и стонам из-за нее, к непристойным намекам в пустяковых разговорах и другим мелочам, но это… Нужно спасаться, он точно приготовил для меня особенную роль. И жениться хотел, чтобы удовлетворять низкие потребности: прикованная к нему бесправная сирота — идеально.

— Хочу навестить повитуху, — выпалила я.

— Повитуху? — Он улыбнулся уже искренне. — Зачем тебе это?

— Иногда нужно ее посещать. Перед свадьбой это естественно.

Он хохотнул и откинулся на стуле. План был идеален — слишком интимный визит, чтобы отправлять со мной своих друзей. Женское здоровье считалось таким личным делом, что дамы звали повитух только на роды. В случае беды они тайком крались к ним, закрывшись вуалью.