Демон острова Скаттери - Андерсон Пол Уильям. Страница 4

Хотя Халдору принесли постель, ни он, ни девушка не ложились в эту ночь. Бриджит прислонилась к стене, подтянула колени к подбородку и клевала носом. Сны ее были странными и жестокими. Бог-Отец, Конейль и Халдор в одном обличье.

Когда первые утренние лучи проникли в открытую дверь часовни, Ранульф шевельнул левой рукой. А когда солнце поднялось выше, он открыл глаза и попытался что-то сказать. Но язык не повиновался ему, и даже отец ничего не смог понять. Бриджит остановила Халдора, который хотел дать больному питье, и просто приложила смоченную тряпку к пересохшим губам.

Когда Ранульф смог что-то различать, он узнал девушку и беспокойно зашевелился, но затем увидел отца и затих.

— Ему нужно попить, — сказала Бриджит. — Приподними голову и плечи…

— Халдор повиновался, и Бриджит прижала бутыль к сухим губам Ранульфа.

Он был совершенно обессилен и не мог даже глотать. Девушка помогала ему, как ребенку.

Когда ее мать умерла, оставив маленького сына, Бриджит ухаживала за братом. Девушка улыбнулась. Этот человек бил и унижал ее, а теперь он слаб и беспомощен.

Она собрала тряпки и одежду, чтобы выстирать их, бросила взгляд на Халдора, прося разрешения.

— Мой сын жив, — сказал он. — Ты в безопасности. Я распоряжусь. — Руки его тряслись. Под покрасневшими, воспаленными глазами чернели круги.

3

Когда Халдор вышел на улицу, он увидел, что викинги уже расположились на постой: одни — в домах монахов, другие — в походных шатрах. Горели костры. Стояли часовые. Свободные от караула чистили одежду, оружие, играли в кости. Эгиль и Сигурд делили добычу. В часовню принесли вещи Халдора и расстелили постель на полу. Он решил остаться возле сына.

День был хороший. По небу скользили легкие белые облака. Солнечные лучи золотили их. Играли блики на реке. Ветерок шевелил листву деревьев. Слышались крики игроков, к небу поднимался дым костров.

Вскоре пришел Эгиль.

— Как дела? — осторожно спросил он. Халдор был его давним другом.

— Появилась надежда.

— Это чудо! Я видел рану и никак не ожидал…

— Я тоже. Но они знают больше, чем мы, эти западные люди. — Халдор старательно подбирал слова. — Их книги должны быть сохранены. И не трогать ирландку! Никто не должен прикасаться к ней против ее воли. Непокорный ответит передо мною. Передай это всем.

— Даже если Ранульф умрет?

Халдор кивнул:

— Я был неправ, угрожая ей смертью. Слишком напугался. Ранульф жестоко обошелся с ней, но она все равно сделала все, чтобы спасти его. Она сделала, что могла.

И тут же он вспомнил, какой она предстала перед ним впервые, когда Ранульф приволок ее на корабль, после того как с друзьями вдоволь позабавился с ней в лесу. Высокая, стройная, белокожая, медноволосая. Гордый разворот плеч, в глазах — краски и холод зимы. Но позже, в плаванье, этот холодный серый блеск немного смягчился, когда он заговорил на ее языке — спросил, кто она и откуда. Девушка гордо ответила, что она дочь вождя одного из селений вдали от побережья…

Эгиль пожал плечами.

— Как хочешь. Но лучше объяви сам, что она под твоей защитой. Что же нам делать дальше?

Слабость оставила Халдора. Он часто проводил бессонные ночи в море и теперь на миг забыл о своем горе, чтобы вернуться к обязанностям предводителя.

— Что ты сказал? — спросил он. — Вы не знаете, что делать?

— Мы сейчас закопаем монахов, пока они не начали разлагаться, но это не займет много времени. Люди томятся от безделья. Может, нам послать разведчиков поискать что-нибудь для наших богов? Ведь даже храбрейшие из воинов боятся привидений по ночам.

Слова Эгиля не удивили Халдора. Он признал их справедливость.

— Ты самый мудрый человек, какого я знаю, старина, — сказал он. — Я сам поведу разведчиков и буду руководить жертвоприношением.

Хотя он и не боится мертвых монахов, но все же… За Ранульфа и его исцеление… За дом… Ибо что же могло привести его сюда, кроме заботы о доме?

Халдор вернулся в часовню перед заходом солнца.

— Как он?

— Отдыхает, — ответила Бриджит.

Ранульф спокойно спал на алтаре перед изображением Белого Христа, распятого на кресте.

Девушка уложила его на широкую монашескую рясу, вторую свернула и положила ему под голову вместо подушки, а третьей укрыла его, как одеялом. Она и себе постлала монашеские рясы, подальше от его постели. Что будет она ощущать, лежа на одежде убитых соотечественников?

Но тут же радость наполнила его душу. Ранульф жив, Ранульф жив! И сразу он вспомнил о жертвах, обещанных Тору.

— Смотри за ним… — начал он.

— Я не выйду отсюда, — холодно сказала она. — Вокруг слишком много варваров. — В ее глазах он увидел тоску, невообразимую печаль, безмерное одиночество.

— Всякий причинивший тебе вред умрет. Все знают об этом, — проворчал Халдор. — Но ты оставайся рядом с моим мальчиком. Мы сегодня вечером… Будет праздничный пир. Я принесу тебе чего-нибудь вкусного.

Ее взгляд был обращен к распятому.

— Благодарю тебя, — прошептала она, но не Халдору.

Халдор нежно погладил лоб Ранульфа, повернулся и вышел. Позже он заметил, что девушка выглядывает из часовни. Неужели ее заинтересовала жизнь викингов? Халдор был бы рад этому.

Пока он с отрядом разведчиков обшаривал окрестности, Эгиль и Сигурд приготовились к празднеству. К подножию круглой башни откуда-то притащили плоский камень, который должен был служить жертвенником. На камне выбили священные знаки: солнечное колесо и колесницу грома. Положили на него тяжелый молоток с короткой рукоятью, нож и несколько деревянных палочек, поставили сосуд. Перед алтарем стоял стреноженный пони, найденный в покинутом жителями селении. Пони дрожал и закатывал глаза. Рядом потрескивал костер под котлом, в котором уже начала закипать вода. Викинги толпились вокруг, облаченные в лучшие одежды, которые только смогли сохранить в путешествиях и сражениях. Над ними висел купол неба — темно-голубой на востоке и зеленоватый на западе, где солнце опускалось в зеленую чашу леса. По реке ходили волны, несколько чаек носилось над водой с хриплыми криками.

Халдор прошел вперед. Он молил:

— О Бог Бурь, прими мой дар и верни мне сына! — Тут он подумал, что молится, как христиане, которые всегда пытаются заключить сделку со своим богом, и повыгоднее. Тем не менее он продолжал молить: — Тор, мы всегда были друзьями, разве не так? Слушай, Тор. Я не настолько стар, чтобы не иметь сыновей. Но я достаточно стар, чтобы думать о смерти. Кому тогда достанется мой дом? Сохрани жизнь Ранульфу!

Он приблизился к алтарю и воздел к небу руки. Наступила мертвая тишина, нарушаемая только криками чаек да плеском речных волн.

Здесь нельзя было устроить грандиозного празднества, как дома. Халдор оглушил пони молотом, перерезал ему горло. Эгиль и Сигурд собрали кровь в сосуд. Халдор сунул палочки в кровь и оросил алтарь. Пони тут же разделали. Разлили эль по рогам и осушили их, пока мясо кипело в котле. К небу понеслись слова благодарности, хвастливые обещания. Высыпали звезды, запылали костры и факелы. Когда мясо было готово, Халдор разделил его. К костру потянулись викинги с котелками и мисками. Обглоданные кости летели в огонь, и к небу поднимался сизый удушливый дым — приглашение богам разделить трапезу.

Начался пьяный разгул. С кораблей выкатили бочки с пивом. Из церковных подвалов достали несколько бочек вина. Люди развалились на земле, хвастали своими подвигами, слушали саги, повествующие о древних героях. Халдор пил мало. Ему было не до того.

Костры стали гаснуть. Ночной холод проникал сквозь одежду. Халдор пожелал всем доброй ночи и пошел сквозь тьму к часовне.

4

Запах конины достиг ноздрей Бриджит, и тошнота подступила к горлу: поганая, языческая пища. Из дверей часовни она наблюдала за жертвоприношением, видела, как Халдор перерезал горло бедному животному. Правда, он сначала оглушил пони. Девушка смотрела на празднество лохленнцев, пока тьма не сгустилась вокруг их костров. Теперь к звездам поднимались смех и пьяные песни. И это на святом острове Шона, посвященном самому Христу! И Бриджит пожелала, чтобы вернулось древнее чудовище и покарало грабителей. Но увы! Святой изгнал создание тьмы.