Язык до Китежа доведет (СИ) - Хорунжий Дмитрий. Страница 65

Девушка долго смотрела мне в глаза и, наконец, грустно покачала головой.

— Как же легко ты готов расстаться с жизнью, не задумываясь о последствиях. Ты гонишься за призраком, за бесплотной мечтой, забывая о тех, кому действительно дорог. Так нельзя, Сеня. Это неправильно и нечестно. Человек живёт не только для себя.

— И что ты предлагаешь? — В отчаянии крикнул я.

— Живи, Сеня, и положись на судьбу. А меня отпусти. Просто отпусти… Тогда нам обоим станет легче.

Она отступила на шаг, помахала мне рукой и исчезла.

Наваждение пропало. Я открыл глаза и поймал заинтересованный Басин взгляд.

— Ну как? Получилось? У нас получилось? Или ты просто уснул, как всегда?..

Рядом всхлипнул Радосвет. По худым щекам молодого чародея текли крупные слёзы.

— Какая романтика, — всхлипнул он, вытирая нос краешком плаща. — Мои соболезнования, Арсений. Чудесная была девушка. Она действительно тебя любила, по-настоящему. С того света не лгут…

— А я ничего не увидела, — расстроилась Бася. — Так ты поговорил с Олей? Поговорил? И что она тебе сказала?

— Чтобы я перестал о ней думать и просто продолжал жить. И что так будет лучше для нас обоих. — Я подхватил кису на руки и нежно прижал к себе. — Она права, кошатинка. Права, как ни горько это осознать. Что же, будем жить. Пора возвращаться в лагерь, наших хлопцев будить.

— Мне тоже пора, — вздохнул некромант. — Передремаю пару часов, потом к батюшке схожу. И в село.

— Сходи, успокой старика. А потом куда двинешься?

— Да есть у меня одна мыслишка, — парень вытащил флейту и задумчиво покрутил её в руках. — До конца каникул полно времени. Хочу к местному князю податься. Поговаривают, он большой любитель балы закатывать. А с моей дудочкой я легко смогу стать главным придворным хо-ре-ографом, то бишь — танцмейстером. Ведь у меня затанцуют даже хромые и безногие!

— Что ж, удачи тебе, Радосвет, — я крепко пожал ему руку, — Удачи, и спасибо за помощь.

— Да я, если честно, ничего и не сделал! Ты сам отлично справился: дотянулся до Оли раньше, чем я начал помогать. Просто заговорил, словно она рядом… Даже не представляю, как это получилось. Видно, между вами по-настоящему крепкая связь.

— Всё равно — благодарю! Кстати, ты, случайно не знаешь, до столицы далеко?

— Не близко. Больше двух сотен вёрст. С купеческим обозом дней восемь, а то и десять добираться.

— У меня конь есть. Волшебный. Думаю, сегодня к вечеру уже на месте буду!

— Ого! Ну, счастливого пути тебе, Арсений-берендей! Надеюсь, ещё свидимся, — молодой некромант одёрнул плащ и подхватил торбу с головой колдуна. — До встречи!

— Прощай, спаситель королевы! — Рыкнул Тузик, пролетая над моей головой.

Помахав им вслед, я вновь забросил Басю на плечо и отправился через светлый утренний лес туда, где меня ждали друзья и верный деревянный «уазик».

Глава 18

Назад шли молча.

Мудрая киса тактично не приставала с расспросами. Видно, чувствовала, что на душе у меня скребутся её когтистые сородичи.

Я постарался выбросить из головы все мысли. Просто шагал вперёд, бездумно глядя под ноги и на полном автомате обходя деревья, кресты и могильные холмики.

Утром старый погост утратил большую часть своей мрачности и загадочности, но оставаться здесь совершенно не хотелось. Хватит с меня приключений.

Выбравшись на дорогу, я ускорил шаг.

В нашем временном лагере всё оставалось по-старому: эльф тихо спал в шатре, Тавия дремала рядом, а Дурак сладко посапывал в салоне «уазика».

— Чем сейчас займёшься? — Подала голос Бася. — Погуляешь или досыпать ляжешь?

— Даже не знаю. Честно — не знаю. Уснуть сейчас вряд ли получится, хотя после такой ночки и не мешало бы. И гулять уже не тянет. Наверное, просто полежу и подумаю.

— Полежит он, подумает… О чём? Или, точнее — о ком? Об Оле, небось? — Прозорливо мяукнула кошка. — Да, Сень, чувствую, нелегко тебе будет её отпустить…

Я только вздохнул и покачал головой.

— Это сильнее меня. Таково, киса, свойство человеческой натуры: о чём нельзя, о том и думается.

— Может, поступим по-другому? Так, как врачеватели душ советуют. Хочешь, поговорим? Поговорим, обсудим, и тебе сразу станет легче.

— Вряд ли, — я осторожно ссадил Басю на землю. — Не очень-то верю я в эти психологические штучки. Скорее, только сильнее задепрессирую. Но за предложение спасибо.

— Если решишься, то знаешь, где меня искать, — она ласково потёрлась о ногу и скрылась в шатре Мидавэля.

Сбросив ботинки, я растянулся на пахнущей сеном лежанке, заложил руки за голову и прикрыл глаза. Хотел собраться с мыслями, поразмышлять о жизни и её превратностях, но не успел. Сказалась ночная усталость. Морфей приветливо распахнул свои объятия, мягко и быстро погрузив меня в сон.

Без луга, без реки и без Оли.

Сколько проспал — понятия не имею. Казалось, только-только опустился на подушку, а меня уже требовательно трясут за плечо.

— Поднимайся-просыпайся, соня! — Надо мной маячило довольное Ванино лицо. — Утро настало, солнышко встало, а ты, петух бодай, всё дрыхнешь, как сурок степной! Тебя не Арсением, а Арсонием наречь надо было. Чуть что — сразу храпака задаёшь. Вылезай скорее, завтракать пора. Там Бася со скатертью агромадный кусок свинятины изжарили, запах на весь лес стоит! Мы слюнями обливаемся, а без тебя кушать не с руки, забодай петух.

— Да уж… Любовь приходит и уходит, но кушать хочется всегда, — печально констатировал я, выбираясь из машины и хорошенько потягиваясь.

Над лужайкой и впрямь витали умопомрачительные ароматы печёного мяса, жареного лука и картошки. Устоять перед ними я не смог, потому быстренько умылся и присоединился к друзьям.

Ваня с эльфом уже давно сидели над самобранкой. В самом её центре красовалось деревянное блюдо с внушительным куском свинины, рядом — буханка свежего ржаного хлеба, миска квашеной капусты и тарелки с жареной картошкой и золотистыми кружочками лука. Довершали вкусную картину три литровых кружки с пенистым квасом.

— Мальчики, кто хлебушек и буженинку порежет? — Мяукнула киса. — Я не могу, у меня лапки.

Мидавэль взялся за кинжал и придвинул к себе хлеб, а Дурак вынул из-за голенища громадный тесак и склонился над мясом.

— Ваня, стой! — Рыкнула вдруг кошка не своим голосом. — Брось нож! Быстро!

Мы чуть не подпрыгнули от неожиданности. Иван глянул на взъерошенную Басю и испуганно отбросил клинок.

— Так-то лучше, — облегчённо вздохнула киса, садясь. — Плохая это вещь, Ванюша. Злая. Её и в руки-то брать нежелательно, не то, что к еде прикасаться.

После её слов у меня зародилось смутное подозрение. Чтобы его проверить, пришлось вставать и шарить в высокой траве. Как оказалось, не зря. Предчувствия меня не обманули: нож-то до боли знакомый! Да-да, тот самый, с копьевидным остриём и волчьей головой на роговой рукояти.

— Вань, откуда он у тебя? Его же стянули из моего рюкзака задолго до нашей встречи!

— Да вчера в лесу нашёл, — пожал плечами Дурак. — Возле той поляны, забодай петух, где мы оборотней угробили. Пошёл за колодой, могилку ихнюю привалить, глядь — а он из пенька трухлявого торчит. Ну не оставлять же? Работа, конечно, так себе, а вот железо хорошее, вот я и взял. Перековать на что-то можно.

— Зря взял, — мяукнула Бася. — Железо, может, и хорошее, да сам нож — не очень.

— Оля-Яга тоже говорила, что вещь это недобрая и надолго у меня не задержится, — припомнил я. — Может, объяснишь, наконец, в чём дело?

— Что ж, слушайте, — сдалась кошка, запрыгивая ко мне на руки. — Непростой это клинок. Очень непростой. Им нельзя резать хлеб и кроить мясо, нельзя рубить ветки и щепать лучину. Не для того он создан. Это Нож Оборотня, вещь магическая и тёмная. Хозяин вонзает его в пень или просто в землю, кувыркается сверху и обращается в зверя.