Война потерянных сердец. Книга 1. Дочь всех миров - Бродбент Карисса. Страница 22

Макс встал и направился в уборную, оставив меня с Саммерином в напряженном молчании. Я пережевывала последний кусочек обжигающе острой рыбы и ждала, кто первым нарушит тишину.

Саммерин сдался первым:

– Похоже, с моего прошлого визита его отношение к тебе немного изменилось.

– У него не было выбора. Здесь больше никого нет, – невозмутимо ответила я, хотя прекрасно знала, что одного этого факта было бы недостаточно, чтобы Макс изменил свое решение.

– Убедить Макса в чем-либо нелегко, – заметил Саммерин, поглаживая бородку. – Но уж если он решил что-то сделать, пойдет до конца. Например…

Он кивнул в сторону окна, и я, проследив за его взглядом, внезапно догадалась, что он имеет в виду сад вокруг домика.

– Это он все вырастил? – Я не скрыла удивления.

– Посадил все цветы до единого, – подтвердил Саммерин. – Макс как с цепи сорвался. Но он никогда не останавливается на полпути.

– Он мог бы стать хорошим учителем.

Я помолчала и из вредности добавила:

– Может быть.

Саммерин медленно покачал головой; его глаза сузились, а на лице появилась загадочная улыбка.

– Не просто мог бы. Макс – лучший учитель, которого можно найти на острове Ара. – Он откинулся на спинку стула и задумчиво склонил голову. – Интересно…

– Макс! Ты знаешь, что в твоем доме спит красивая женщина?

Разбуженная этими словами, я обнаружила над собой каскад золотистых локонов. Чьи-то пальцы ласково отодвинули мои волосы со лба.

С безмолвным воплем я резко села на постели. На самом краешке кровати устроилась невероятно красивая молодая женщина с ясным лицом, обрамленным непослушными золотыми кудрями. Она улыбалась, разглядывая меня с явным восхищением и радостью.

«Святые боги, неужели я сплю?»

Небо за окном медленно просыпалось, окрашивая мир в мягкие фиолетовые тона надвигающегося рассвета. Вчера вечером я легла очень рано и сразу погрузилась в сон настолько глубокий, что он грозил стать вечным. Не исключено, что сейчас мне только кажется, что я уже проснулась.

– Здравствуй, – сказала женщина.

Ее пальцы нежно скользили по моей щеке, очерчивая пятно загорелой кожи.

Я попыталась ответить. На кончике онемевшего от неожиданности языка вертелось теренское приветствие и аранское «здравствуй», но в смятении я не знала, что выбрать.

– Я думал, что, живя в глуши, можно спокойно не запирать двери. Почему вдруг мой дом стал таким посещаемым? – с легким раздражением, сонно спросил Макс, появляясь в дверном проеме. – Я изо всех сил старался отвадить гостей.

Я бросила на него взгляд, но тут же поспешила отвернуться.

Он прислонился к дверному проему, расчесывая пальцами волосы на затылке. Без рубашки, мятые льняные брюки низко сидят и облегают бедра, а когда он зевнул, я увидела, как на груди и животе заиграли подтянутые мышцы.

Любители выпивки и безделья обычно выглядят не так, поэтому вид его меня удивил. Я успела хорошо рассмотреть его фигуру, но тут же велела себе не обращать на нее внимания.

– Макс! – с изумлением выдохнула женщина.

Встав с кровати, она подошла к дверям и запустила руки Максу в волосы. Ее простое белое платье изящно струилось вокруг босых ног.

– Выглядишь великолепно.

Мои мысли кружились. Возлюбленная? Почему-то это предположение казалось неубедительным.

– Спасибо, Мираселль, – спокойно ответил Макс и поморщился, уклоняясь от ее ласк. – Давненько не виделись.

Мираселль будто не заметила его холодности. Ее взгляд вернулся ко мне, и она хлопнула в ладоши с детской восторженностью:

– Ты только посмотри на нее! Разве она не прекрасна? Ее правый глаз – словно солнце, пробивающееся сквозь листву! Ты видел, что у нее глаза разного цвета?

Мы с Максом переглянулись. Прижав колени к груди и обхватив их руками, я пыталась понять, стоит ли мне беспокоиться, если он совсем не выглядит встревоженным.

– Я действительно это заметил. – Он вздохнул и потер глаза. – Где ты была?

– Проехалась по побережью до самой столицы.

– Я же говорил тебе, что это плохая идея.

Мираселль рассмеялась, разводя руками:

– Меня унес за собой ветер!

Каждое слово у нее звучало как музыкальная нота, полная восторга и удивления. Это было… странно. И чем дольше я за ней наблюдала, тем более странным казался ее взгляд – будто она смотрела сквозь меня, сквозь Макса, сквозь все, что попадалось ей на глаза и вызывало восторг.

Вздохнув, Макс ласково коснулся ее плеча и направился к выходу:

– Еще даже не рассвело. Пойдем.

Они вышли в коридор. Я выскользнула из кровати и, движимая любопытством, последовала за ними.

Дойдя до гостиной, я увидела, что дверь приоткрыта и к ней прислонилась Мираселль, обратив лицо к саду.

– Как же мне не хватало этих цветов.

– Прекрасно понимаю тебя, – сказал Макс. – Они гораздо лучше вычурных газонов в столице.

– Мне не хватало тебя, Макс. – Лицо женщины озарила улыбка. – Ты так добр. Мне всегда нравилось, что ты такой милый.

Если бы я не чувствовала себя совершенно сбитой с толку, я бы от души рассмеялась.

– Спасибо, Мираселль, – как ни в чем не бывало ответил Макс.

Женщина повернулась ко мне:

– А ты… ты просто очаровательна, Тисаана. Ты очень красивая.

– Спасибо, – ответила я, не зная, что еще можно добавить.

И тут я поняла, что не называла ей своего имени.

– Смотри осторожнее там, – предупредил Макс.

Но Мираселль, очарованная цветами в саду, уже выскользнула наружу.

Он закрыл за ней дверь и раздраженно выдохнул.

– Вознесенные. Одно из самых странных пробуждений в моей жизни.

– Что с ней не так? – недоуменно спросила я.

– Что заставляет тебя думать, будто с ней что-то не так?

Я укоризненно посмотрела на него, не веря, что он считает меня настолько глупой.

– Она безобидная. Просто любит блуждать. Немного странная, но это неудивительно, учитывая, что она не всегда была человеком.

Не всегда была человеком? Меня разбирало любопытство.

– Кем же она была?

– Колибри.

Я непонимающе смотрела на него. Макс взял с каминной полки одну из множества маленьких золотых статуэток и бросил мне:

– Вот.

Я внимательно осмотрела золотую птичку на ладони: острые крылышки и длинный клюв. В Трелле они тоже водились, хотя назывались, конечно, по-другому. Я сморщила нос и попыталась повторить новое слово:

– Ко-ли-бри.

У меня зарождалось подозрение, что Макс смеется надо мной.

– Да, – слишком беззаботно ответил он. – Она хотела стать человеком, я и превратил ее.

– Ты превратил ее…

– Да.

– Ты можешь…

– Да.

Я взглянула на статуэтку, потом на Макса, который выглядел на удивление самодовольным.

– Ты врешь. Решил пошутить?

– Ни за что. У меня вообще нет чувства юмора.

Он зевнул.

– В любом случае не сомневаюсь, мы еще увидим ее здесь. Она любит цветы. Неудивительно в принципе.

Примерно на три четверти я была уверена, что он издевается, но на оставшуюся четверть допускала, что, возможно, он всего лишь преувеличивает.

– Еще слишком рано, – пробормотал Макс и, пошатываясь, побрел к своей спальне. – Я явно не создан для такого рода вещей. Надеюсь, мне удастся поспать хотя бы пару часов без вторжения нежданных гостей, а то можно подумать, что на них появилась новая мода.

Оставшись одна в гостиной, я несколько минут простояла, держа в руках статуэтку колибри и размышляя о пустоте, притаившейся в глазах Мираселль. Затем подняла голову, вспоминая обнаженную спину Макса, когда он удалялся по коридору. От правого плеча до левого бедра ее пересекал длинный уродливый шрам, исчезая под поясом брюк.

Интересно. Очень интересно.

Глава 14

В одном Саммерин оказался прав: если уж Макс брался за что-то, он отдавался делу полностью.

Мы погрузились в обучение с усердием, граничащим с неистовством, и я наслаждалась каждым мгновением. Усталость, сопутствующая неутомимому стремлению к цели, приводила меня в странный экстаз. Я почему-то была уверена, что Макс испытывает что-то похожее. Он не выражал этого явно – по крайней мере, не так явно, как я, – но жизнь в неволе научила меня читать между строк, искать трещины, позволяющие проникнуть в скрытые уголки души. У Макса такие трещины попадались редко, но вырывавшаяся из них энергия подпитывала мою стойкость.