Под скорбной луной - Одден Карен. Страница 5

Я знал, о чем она говорит. На многих объявлениях о найме присутствовала короткая аббревиатура: «ИНТ». Ирландцы не требуются…

— Поэтому Колин и ходит злой?

— Не только он, Микки. Работа на доках есть, но получить больше пары дней в неделю непросто.

Я испытал невольное облегчение. Проблема есть, но решить ее можно.

— Я мог бы подыскать ему кое-что за пределами Чепела.

— Подумывала к тебе обратиться, — признала ма. — Тем более ты — живой пример, как начать жизнь заново в другом квартале Лондона.

— Думаешь, он захочет переехать?

— Не знаю, Микки. Только с каждым годом Колин выглядит… — Она опустила взгляд на свои натруженные, покрасневшие руки. — Выглядит все менее счастливым. Особенно с тех пор, как умер Пэт.

При упоминании этого имени у меня перехватило дух, и я с трудом выдохнул.

— Знаю, что Колин тяжело пережил его смерть.

Ма кивнула, не поднимая глаз. Она нечасто вспоминала в разговоре своих погибших сыновей — Фрэнсиса и Пэта. Фрэнсиса, старшего, я не знал — Дойлы подобрали меня уже после его смерти, а вот Пэт был моим сверстником, почти братом. Мы жили в одном доме, вместе работали в доках и друг за друга стояли стеной. Пэта убили в глупой, бессмысленной поножовщине через два года после того, как я бежал из Уайтчепела.

Вздохнув, ма посмотрела мне в глаза, и в ее взгляде я увидел скорбь и ту затаенную боль, что преследовала и меня.

— Если Колину не удается устроиться в доки, чем же он занимается? Набережную вроде уже построили…

— Он особо ничего не рассказывает.

— Но с Элси-то общается?

— Постольку поскольку, — поморщилась она, — но от нее отделаться сложнее, чем от меня.

Тут ма права.

— Я с ним поговорю. Когда пришел, они с Элси ссорились, и Колин быстро выскочил из дома. По-моему, мне он был не слишком рад.

Ма поникла, и я проклял себя за последнее замечание. Она молча встала из-за стола, убрала чайные принадлежности в буфет, закрыла банку с вареньем и завернула остатки хлеба в коричневую бумагу. Открыв шкаф, достала свою коробку с шитьем, синюю юбку Элси, носки и брюки Колина. Вернулась за стол, разложила на коленях юбку и ловкими пальцами продела нитку в иглу.

— Ну, что мы все о плохом, Микки? — сказала она с улыбкой.

Желая исправить свою оплошность, я перевел разговор на Гарри и его успешное обучение в госпитале. Следующие пару часов мы с ма болтали то о ее подругах, то о прихожанах и священниках церкви Святого Патрика. Разговаривали о моей работе — а мне было что рассказать. Ма смеялась до слез, услышав историю о налете полиции на бордель на прошлой неделе, когда трое клиентов сбежали через заднюю дверь публичного дома в чем пришлось: напялили на себя едва доходившие им до колена юбки проституток.

— Да хранит тебя Господь, Микки! — проговорила ма, вытирая глаза концом передника, сложила заштопанные вещи в стопку и поднялась. — Рассказчик из тебя хоть куда.

— Твоя школа, — усмехнулся я.

Она отмахнулась от комплимента, но мы оба знали: это правда.

Родная мать всегда читала мне вслух, а ма Дойл по вечерам, когда мы собирались вокруг ее кровати, рассказывала ирландские легенды. Она обладала удивительным даром: ее слова взмывали в воздух подобно блестящим звонким монетам, заставлявшим нас забыть о чувстве голода после скудного ужина. Ее голос снижался до шепота, когда она повествовала о великих воинах — Кухулине и Финне Мак Кумале, и поднимался ввысь, когда рассказ доходил до фей, мучивших Джонни Фриля. Лишь много позже я понял, что именно эти мифы пробудили во мне тайную гордость за свое происхождение. Одна из любимых моих историй описывала приключения великана Финна Мак Кумала, который пересек горы, чтобы убить гиганта Кухулина огромной дубинкой в его собственном доме. Жена Кухулина, Уна, была женщиной умной. Она подсказала мужу забраться в детскую кроватку и, когда на пороге появился Финн Мак Кумал, попросила его присмотреть за ребенком. Финн, глянув в кроватку, тут же выскочил из дома, ужаснувшись: если уж дитя его врага — настоящий колосс, каков же сам Кухулин?

Персонажи древних ирландских эпосов всегда были умными и могучими героями, хотя порой совершали откровенно глупые поступки. Ма рассказывала блестяще, и мы каждый раз внимали ей с тревожным ожиданием. Белинда как-то заметила, что ее истории стали для меня неоценимым подспорьем для написания окончательных рапортов по раскрытым делам. Возможно, она была права, хотя мои отчеты выстраивались совсем не так, как сказки ма или романы той же Бел: начинались они будто с середины, а фрагменты сменяли друг друга бессистемно, словно тяжелые капли срывающегося дождя.

На улицу опустились пропитанные туманом сумерки, и я встал помочь ма вытереть посуду.

— Как твоя мисс Гейл? — поинтересовалась она.

Дойлы о Белинде знали, хотя и не были с ней знакомы — а все обещание Бел, которое она дала своему недоверчивому и заботливому отцу перед его кончиной. Уже почти три года мы не афишировали наши отношения. Только прошлой весной, когда случилась серия убийств на реке, нам пришлось приоткрыть завесу тайны самым близким друзьям, и то лишь потому, что Бел нуждалась в защите Скотланд-Ярда.

— Она сейчас в Эдинбурге, но через несколько дней вернется. Ее двоюродная сестра упала и сломала лодыжку, так что Бел пришлось мчаться к ней на помощь.

— Добрая женщина, — заметила ма и тут же нахмурилась, словно ее посетила тревожная мысль. — Значит, она возвращается железной дорогой?

— Мне это тоже не слишком нравится, — кивнул я.

— Ничего, Микки. Я считаю, что все будет в порядке. Крушения поездов сейчас случаются не так часто, как раньше. — Ма пристально посмотрела мне в глаза. — Надеюсь, мы скоро с ней познакомимся.

— Конечно, — пообещал я и положил на полку последнюю чашку.

Ма забрала у меня полотенце и улыбнулась.

— Что ж, уже поздно…

— Да, пойду, пожалуй.

Сняв пальто с вешалки, я чмокнул ма в щеку, поклялся поговорить с Колином, как только представится возможность, и вышел на лестницу. Спустившись, краем глаза заметил неясную тень в переулке. Возникло чувство, что ко мне подкрадываются сзади. Положив руку на рукоять дубинки, я оглянулся.

Стоящий за спиной человек поднял руки.

— Это всего лишь я…

Колин слегка запинался — похоже, выпил две, а то и три кружки эля, — но все же за речью старался следить. Подойдя ближе, он опустил руки и сунул их в карманы пальто. Вечерний бриз с реки, припахивающий дымком и свежим мясом с бойни, взъерошил кудрявые волосы парня.

Должно быть, поджидая меня, он некоторое время прятался в переулке. Вспомнив разговор с ма и ее тревогу, я постарался говорить мягко.

— Почему ты убежал, Колин? Мне так хотелось с вами посидеть как полагается…

— М-м-м. — Парень передернул плечами, будто перемещая тяжелый груз. — Элси вечно на меня ворчит, как чертова мегера. — Последнее слово вышло смазанным. — Ждал тебя, чтобы передать сообщение.

Я с Колином согласиться не мог. Какая мегера? Элси за него переживала точно так же, как и ма, только проявлялось ее беспокойство несколько иначе. Все же от Колина попахивало виски, а не элем, и, глядя в его упрямые глаза, я начал понимать: повод для тревоги и вправду есть.

Немного переместившись, я заставил парня отступить так, что теперь свет из окна расположенного рядом с домом паба падал на его лицо. Давненько не видел Колина вблизи, зато хорошо помнил, каким он был в шесть лет: худощавым светловолосым мальчишкой со сверкающими любопытством глазами. Было время, когда я учил его вырезать деревянные свистки и вязать стопорные узлы, которые в жизни не соскользнут.

Глаза у него и сейчас были ярко-синие — такие же, как у старшего брата, хотя Пэт никогда не смотрел на меня с подобной опаской.

— Только не ругайся, хорошо? — буркнул Колин.

— Похоже, что вот-вот начну? — не повышая голоса, спросил я.

Парень скорчил гримасу, и я вздохнул:

— Уговорил, не буду. Что за сообщение?