Хорошие девочки не умирают - Генри Кристина. Страница 41

– Нет, я не думаю, что мы в фильме.

– Тогда что это? Игра? Как в том старом кино с Майклом Дугласом [19], где он думал, что вокруг него какой-то заговор, что у него хотят отнять деньги, убить его, а на самом деле все эти люди были актерами, и это был дурацкий подарок на день рождения от его брата или что-то типа того?

Элли уставилась на Мэдисон.

– Игра. Большая игра.

– Я всегда думала, что это хреновый подарок – терроризировать собственного брата, но в конце все улыбались, так что, наверное, все хорошо кончилось? По крайней мере, я что-то такое помню.

– Мэд! Это гениально! Игра. Мы играем в какую-то игру – на выживание.

– Что, правда? Ты думаешь, я сказала что-то гениальное?

– Ну да, – нахмурилась Элли. – А почему бы мне так не думать?

– Не знаю, – пожала плечами Мэдисон. – Ты считаешь нас тупыми и вообще всех, кроме себя.

– Я так не считаю, – механически ответила Элли, но знала, что это неправда. Да, она смотрела на остальных свысока, да, она считала почти всех окружающих тупицами. – Ну хорошо, допустим, я так думаю. Часто. Прости.

Мэдисон покачала головой.

– Да не за что извиняться, ведь ты на самом деле умнее меня.

– Но это не означает, что ты глупа. Мне очень жаль, что я тебя обидела.

– Мы не всегда были хорошими подругами, а? – сказала Мэдисон. – Я знаю, что мы с Кэм часто портили тебе настроение потому, что ты не хотела все время болтаться по вечеринкам.

– Тогда давай станем лучше, – предложила Элли и вытянула руку, чтобы Мэдисон смогла зацепиться мизинцем за ее мизинец, как это делают маленькие дети, когда мирятся.

Мэдисон улыбнулась сквозь слезы.

– Мир.

Они сцепили мизинцы, потом прижали большие пальцы и, разжав руки, посмотрели на участок дороги, расчищенный Элли.

– Значит, игра? – спросила Мэдисон. – Но кто затеял эту игру? И это значит, что Кэм и Стив на самом деле живы, что их не убили, что все это не по-настоящему, как в том фильме?

Элли вспомнила тот момент, когда убийца шагнул в комнату, снова увидела фонтан артериальной крови, хлещущей из раны на горле Стива.

– Все по-настоящему, – мрачно ответила она. – Если нас здесь убьют, у нас не будет кнопки сброса.

– Ты думаешь, это организовал Брэд, да?

– Похоже на то, – ответила Элли. Она стояла лицом к Мэдисон, подбоченившись. – Итак, как ты думаешь, что мы должны сделать?..

Мэдисон выпучила глаза и вскрикнула:

– Элли, нет!

В следующее мгновение Элли лежала на земле – Мэдисон толкнула ее изо всех сил. А потом на землю рухнула и Мэдисон. Слева на шее у нее алела рана, лужа крови расплывалась в пыли, рот открылся, но из него не вырвалось ни звука.

Элли перекатилась и увидела человека, того самого, который подкрался к ней сзади, пока она размышляла о чертовой дороге, и теперь Мэдисон была мертва, мертва, как Стив, и мертва, как Кэм, и Элли знала, что сейчас тоже умрет, если не поднимет задницу с земли и не попытается спастись.

Человек стоял над ней, и она увидела, что он надел маску, черную полумаску, как у Одинокого рейнджера [20]. Элли засмеялась бы над этой глупостью, только сейчас ей было не до смеха – внимание было поглощено ножом, который он держал в руке. Элли видела, как блестят его глаза, и этот блеск говорил, что он получает удовольствие от происходящего, что он хочет насладиться ее страхом, дать ей почувствовать, что она совершенно одна.

Элли несколько секунд обдумывала свои шансы.

Она бросилась на него с земли, пригнувшись, как футболист, толкающий по полю силовые сани.

Он не ожидал этого, и, толкнув его плечом в солнечное сплетение, Элли услышала, как воздух со свистом выходит из его легких. Он рухнул на спину, нож вылетел из его пальцев и упал на дорогу.

Прежде чем он успел понять, что произошло, Элли с силой наступила ему на яйца.

И снова она услышала сдавленный вздох – но на этот раз он резко втянул воздух, как делает человек, испытывающий сильную боль. Он прижал руки к паху, а Элли бросилась к ножу, подняла его (не думай о том, что на нем кровь Мэдисон, не думай об этом, не думай не думай не думай) и побежала в лес.

Она слышала хриплый голос врага:

– Я тебя убью, сука! Ты меня слышала? Я тебя убью, к чертовой матери!

«Сначала догони», – подумала Элли. Она никогда в жизни не бегала так быстро. Она знала, что если остановится, то ей придет конец – это будет очередная унизительная смерть в мире, полном бессмысленных смертей.

Я не хочу умирать потому, что кто-то решил сыграть со мной в игру. Я не хочу умирать потому, что Брэд – самая отвратительная мерзкая сволочь на этой планете. Я найду этого подонка и заставлю его заплатить за все.

Элли знала, что такие вещи люди обычно говорят себе, когда очень напуганы, когда будущее представляется им отнюдь не радужным; знала, что Брэд никогда за всю свою поганую жизнь не платил за совершенные им подлости и, скорее всего, никогда не заплатит.

Но она хотела, чтобы он получил по заслугам. Очень, очень сильно хотела.

Элли не знала, куда бежит, она не выбирала дорогу; ей казалось, что это в конечном счете не имеет значения, потому что она находилась не в сельской местности и не в лесу.

Если я буду бежать достаточно долго, то доберусь до стены или двери. Даже если это сооружение очень большое, оно все-таки не бесконечное, и когда я найду стены, я, скорее всего, найду там Брэда.

Элли не хотелось думать о том, что произойдет потом, потому что, если Брэд спланировал это, тогда на его совести было три смерти. А человек, который позволил своему подручному убить трех человек, не остановится перед тем, чтобы прикончить и ее, Элли.

Нет, нельзя было думать об этом, нельзя было тревожиться о том, что произойдет потом. Ей нужно было сосредоточиться на том, что происходит сейчас, на том, как убежать, спастись от человека, ломившегося через лес за ее спиной, от человека, который не переставая орал, что вспорет ей живот и разорвет ее на куски.

«Тот, кого Брэд нанял на эту роль, видимо, играет с удовольствием», – подумала Элли, точнее, эта мысль возникла в той части мозга, которая не была парализована страхом. Она подумала: может быть, и порядок убийств был спланирован? Или случайно получилось так, что она осталась последней выжившей – пока что?

Ты всегда мечтала стать последней выжившей девушкой. Ты всегда утверждала, что способна выжить в фильме ужасов, что ты умнее, проворнее, лучше остальных. Так докажи это.

– Докажи это, – пробормотала она, работая руками и ногами, слушая крики и топот, которые были все ближе, и ближе, и ближе.

– Ах ты сука! Я тебя убью, сука!

«Неужели нельзя придумать что-то более оригинальное?» – разозлилась Элли.

Она бежала и бежала, но эти два слова все крутились в голове.

Докажи это. Кто-то мне это уже говорил. И совсем недавно. Но кто?

Внезапно Элли очутилась на какой-то дороге – нет, на полосе бетона, которую никто не удосужился замаскировать.

За бетонной полосой находилась стена. Высокая белая стена с дверью. Над дверью светились пять красных букв.

– Сука! Сука! Я тебе сейчас кишки выпущу!

Элли бежала, бежала, бежала к выходу.

Она врезалась в дверь всем телом и распахнула ее.

Часть третья

Мэгги

Глава первая

Мэгги посмотрела на свои руки, потом на женщин, сидевших рядом на скамье. Та, что справа, рыдала, скорчившись и спрятав лицо в ладонях. Соседка слева смотрела в стену. Но ее взгляд не был стоическим. Это был усталый взгляд человека, изможденного до предела, человека, который не верит своим глазам; а может, она еще находилась под действием транквилизатора. Третья женщина энергично колотила кулаками в двойные двери и без остановки кричала: