Лотерея [Подтверждение] - Прист Кристофер. Страница 53

После долгих мучений я добрался до живой изгороди, по краю которой росла высокая трава, и получил наконец возможность вытереть ноги. Потом я пошел в направлении, в котором исчезла Сери, высматривая попутно единственный запомнившийся мне ориентир — дом с освещенным окном. Никакого дома не было и в помине — видимо, я что-то перепутал. Несильный, устойчивый ветер был пропитан знакомым острым запахом.

Потом я увидел в живой изгороди калитку и вошел в нее. Там было ровное, с едва заметным уклоном вниз поле. Я сделал несколько осторожных шагов, ежесекундно ожидая ощутить под ногами липкие комья, но земля здесь была сухая, поросшая сухой, невысокой травой.

Где-то вдали, у ровного, как по ниточке, горизонта, мерцало несколько крошечных, едва заметных огоньков. Небо над головой расчистилось, обнаружив россыпь крупных, почти неестественно ярких звезд. Полюбовавшись несколько минут на эту небесную иллюминацию, я вернулся к делам более прозаическим — подобрал на земле короткий сучок и начал отскребать им свои ботинки от остатков налипшей грязи. Покончив с этим занятием, я распрямился и посмотрел вперед — туда, где за длинным пологим склоном угадывалось море.

Привыкающими к звездному свету глазами я различил низкие, угольно-черные очертания нескольких островов, вот на одном из них и светились те самые, замеченные мною прежде огни. Справа от меня высокий скалистый берег изгибался в сторону моря, образуя небольшую бухточку. Слева местность была более плоской. Я видел там множество валунов и песчаный пляж, дальше береговая линия изгибалась и исчезала из виду.

Я пошел вперед и вскоре добрался до невысокого, сплошь усеянного острыми камешками обрыва; спустившись с него, я побежал по нежному, как бархат, песку, с хрустом давя ногами сухие водоросли. Добежав до воды, я встал и прислушался к голосу моря. Я чувствовал спокойную уверенность в себе и своих силах; самим уже своим присутствием море мгновенно исцелило меня, смыло все мои заботы. Легкие, но безошибочно различимые запахи соли, теплого песка и выброшенных на берег водорослей властно напоминали мне детство: каникулы, родителей, мелкие беды и острый восторг близких, только руку протяни, приключений, который был несравненно важнее всех наших распрей с сестрой, нашего вечного соперничества.

Теплый ветер подсушил мою одежду и придал мне заряд бодрости. Сери исчезла, но я знал, что она снова появится, когда сочтет это нужным. Я дважды прошел пляж из конца в конец, а потом решил найти какое-нибудь подходящее место и лечь поспать. Наиболее подходящим показался мне маленький пятачок, защищенный со всех сторон камнями, я разгреб там песок так, что образовалась удлиненная впадина. Было достаточно тепло, чтобы спать, ничем не укрывшись, поэтому я просто лег на спину, положил ладони под голову и стал смотреть на огромные яркие звезды. Вскоре я уснул.

Проснувшись от бьющего в лицо солнца, я услышал плеск набегающих на берег волн и надсадные крики чаек. Переход от сна к бодрствованию был мгновенным и полным, как переход от темноты к свету, когда входишь в комнату и щелкаешь выключателем, а ведь все последние месяцы я чувствовал себя вялым и неповоротливым как в физическом смысле, так и в умственном, а потому просыпался медленно и с трудом, словно выкарабкиваясь из вязкой, зыбучей трясины.

Я сел, взглянул на блещущее серебром море и изжелта-белый песок, ощутил лицом щедрый жар солнца. Огибающий бухточку мыс был сплошь покрыт желтыми цветами, особенно яркими на фоне бездонного, пронзительно синего неба. Рядом со мной на песке лежала аккуратная стопка одежды. Здесь были сандалии, джинсовая юбка и белая блузка; сверху, в выдавленном рукой углублении, поблескивала горстка серебряных колец и браслетов.

В море, не слишком далеко от берега, то исчезала, то вновь выныривала маленькая голова, казавшаяся против света совсем черной. Я встал, узко прищурился, защищая глаза от солнца, и помахал рукой. Она сразу же меня увидела, помахала в ответ и поплыла к берегу. Потом она выбралась из воды и подошла ко мне, ее ноги были облеплены белым песком, мокрые волосы перепутались, с кожи стекали сверкающие капли воды. Она поцеловала меня и раздела, и мы занялись любовью. Потом мы пошли купаться.

К тому времени, как мы добрались по шедшей вдоль берега тропинке до ближайшей деревни, солнце стояло уже высоко и раскалившийся песок начал припекать нам ноги. Мы поели в открытом ресторанчике под дремотное жужжание каких-то местных насекомых и долетавший издалека треск мотоциклов. Этот остров назывался Панерон, а деревня — Пайу; мы толком ничего тут не посмотрели, но Сери совсем разомлела от жары и хотела поскорее двигаться дальше. Пристани в Пайу не было, а только мелкая речушка, впадавшая в море, да пара лодчонок, привязанных к прибрежным камням. Быстро выяснилось, что автобус придет только к вечеру, но мы можем взять напрокат велосипеды. Панерон-Таун находится по другую сторону невысокого, рассекающего остров надвое хребта; не слишком торопясь, мы доедем до него часа за три.

После Панерона мы двинулись дальше и объехали уйму других островов. Наше путешествие превратилось в какую-то гонку, мы только и делали, что переезжали с места на место. Мне хотелось двигаться помедленнее, подробнее и со вкусом познакомиться с каждым новым островом, открыть для себя Сери. Но, как видно, она сама открывала себя для себя способом, почти что мне непонятным. Для нее каждый остров представлял новую грань ее личности, каждый вносил свой вклад в ее самоосознание. Она хотела полноты и не могла быть полной без островов, она была разбросана по всему океану.

— Почему бы нам здесь хотя бы не переночевать? — спросил я на пристани острова со странным названием Смудж.

Мы ждали парома, который должен был переправить нас на соседний остров. Смудж пробудил во мне любопытство: на висевшей в туристическом агентстве карте были показаны развалины древнего города, но Сери не сиделось на месте.

— Я хочу поскорее добраться до Уинхо, — сказала она.

— Ну давай задержимся здесь хоть на сутки.

— Нет. — Сери схватила меня за руку, ее глаза сверкали непреклонной решимостью. — Нам нужно двигаться дальше.

Это был восьмой день, и я уже с трудом отличал один остров от другого.

— Я устал ото всех этих переездов. Давай хоть немного передохнем.

— Мы еще почти не знаем друг друга. А каждый остров отражает нас с какой-то новой стороны.

— Я не вижу никакой разницы.

— Это потому, что ты не научился видеть. Нужно покориться островам, сдаться им в плен.

— Да мы и шанса на то не имеем. Мы только высадимся в каком-нибудь месте, как тут же мчимся куда-то еще.

Сери раздраженно отмахнулась; к пристани подходил корабль, окутанный горячим зловонием дизельной солярки.

— Я же сто раз тебе объясняла, — сказала она. — На островах можно жить вечно. Но ты не узнаешь, как это делается, пока не найдешь верного места.

— На настоящий момент я не узнал бы верного места, даже если бы его нашел.

И мы поплыли на Уинхо, а оттуда — на другие и другие острова. Через несколько дней мы оказались на Семелле, я случайно узнал, что оттуда на Джетру регулярно ходят корабли. Я устал от путешествия и был разочарован тем немногим, что мне удалось узнать про Сери. Зато она заразила меня своим беспокойством, и я начал думать о Грации, задаваться вопросом, как она там. Я не должен был уезжать так надолго, не должен был ее бросать. Меня все сильнее терзала вина.

Я честно рассказал о своих чувствах Сери.

— Если я вернусь в Джетру, ты поедешь со мной?

— Не оставляй меня.

— Я тебя не оставляю, я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Я боюсь, что ты вернешься к Грации и забудешь про меня. Нам нужно ехать дальше, впереди другие острова.

— А что случится, — спросил я, — когда мы достигнем последнего?

— Последнего нет. Они все продолжаются и продолжаются.

— Вот этого-то я и боюсь.

Был полдень, и мы находились на центральной площади Семелл-Тауна. Неподалеку от нас в прохладной тени сидели престарелые аборигены, окна магазинов были закрыты ставнями; из оливковых садов, взращенных за городом на сухих каменистых холмах, доносилось ржание осла и перезвон козьих колокольцев. Мы пили охлажденный чай, между нами на столике лежало расписание пароходных рейсов. Сери подозвала официанта и попросила принести пирожное с корицей.