Москва зовёт (СИ) - Климонов Юрий Станиславович. Страница 15

— Лёша, здесь много чего завязано на нашу экспедицию… Нет, у них тогда свернётся целый пласт экспериментов… они ждали эти приборы как воздух… Да и политическую подоплёку нашей экспедиции нельзя сбрасывать со счетов… Как тебе заголовки в иностранных газетах о крахе советской экспедиции? «Русские струсили!» — хорошо звучит? — Птахин пристально посмотрел на него.

— Я тебя понял… Тогда… тогда нужно идти по двое, прицепив остальные сани в качестве прицепа.

— А топливо?

— Мы оставим лишние аэросани на Визе, а топливо с них используем сейчас, если не хватит. Рома, ты понимаешь, что мы начинаем играть в догонялки с потеплением? Чтобы его опередить, придётся идти постоянно! В две смены! А вот выдержат ли новички — хороший вопрос! И остров Ушакова нам теперь не светит! Никак! — эмоционально развёл он руками.

— Да я понял уже, — Птахин махнул от досады рукой. — Ну что ж… тогда с Визе стартуем сразу к Голомянному…[19]

— И в темпе вальса, Рома! Иначе не успеем к подвижкам льда и тогда привет семье!

— Не каркай… — угрюмо оборвал его Птахин.

— Сам знаешь, лучше перебдеть, чем… — усмехнулся Сухов, специально не досказав избитую фразу.

Пока принимали пищу, Птахин открыл импровизированное собрание. После его краткого доклада по сложившейся обстановке и уже вторичному изменению маршрута экспедиции, возникли жаркие споры. Мнения разделились: четверо — Прилучный, Глушко, Смагин и Петров предлагали рискнуть и дойди до острова Ушакова, а вот остальные категорически возражали, ссылаясь на свой прежний полярный опыт.

— Вить, а ты чего молчишь? — Петров ткнул в бок Старкова.

— Понимаешь, тёзка… я в Арктике был только на Новой Земле — сейчас и во времена прохождения службы в армии. Нам тогда прочно вбили в голову печальный опыт людей, наплевательски относящихся к суровым законам Севера… он не прощает ошибок… никогда… Поэтому я буду слушать тех, кто в этом деле имеет опыт… У меня ведь тоже есть задание от нашего НПО, и нарушить указания я не имею права.

— Но это ударит по авторитету нашей экспедиции! — горячо возразил ему Петров.

— Ударит? — удивился Старков. — Как? Мы и так уже прошли столько, что не снилось ни одной другой экспедиции…

— А нужно поднять планку ещё выше!

— Ты легенду об Икаре знаешь? — горько усмехнулся Старков. — Помнишь, чем всё закончилось? Наша задача — не героически отдать жизнь за дутые показатели, а выполнить задачу и благополучно вернуться домой.

— Ну и зря! Нет в тебе героизма! Только копеечный расчёт! — Петров вскочил со своего места и с презрением посмотрел на коллегу. — Ладно, тогда предлагаю разделить экспедицию! Смельчаки пойдут прежним маршрутом, а трусы и приспособленцы пусть выбирают лёгкий путь! И это… Вить, я беру позывной экспедиции себе… После таких приспособленческих слов у тебя НЕТ морального права на его использование! Ты — трус!

— Так! — вскипел Птахин и тоже поднялся с ящика. — Для вас четверых… Властью, наделённой штабом экспедиции, я запрещаю вам этот рискованный шаг! Понятно? Мы не на войне, чтобы так рисковать!

— Ты не имеешь права нас останавливать! — поднялся Глушко. — У нас не военная экспедиция, где подчиняются старшему по званию! Сейчас на нас смотрит весь мир, а ты тут труса празднуешь!

— Хорошо, кого это решение не устраивает, на Визе запросим решение штаба! Вот как там скажут, так и будет! А вообще, я с самого начала подбора участников в экспедицию был против неопытных людей. Политические лозунги хороши только на собраниях… в тепле и с графином воды на трибуне… а здесь, в Арктике, это гиблое дело… Виктор Николаевич правильно сформулировал планы и задачи экспедиции… и он уже был в Арктике и знает суровые условия проживания, а вы… — Птахин мотнул головой. — Вы только сыпете популистскими лозунгами! Вот когда свяжемся со штабом, тогда и решим, как быть. Но в любом случае это будет вашей личной инициативой, не имеющей ничего общего с планом экспедиции!

— Отлично! — Петров эмоционально кивнул в ответ и повернулся к Старкову. — Виктор Николаевич! Официально прошу предоставить нам один комплект оборудования для связи.

— Не вопрос, дам, — пожал он плечами.

— И прибор для его настройки!

— А вот это нет.

— Почему?

— Изделие режимное, значит, ни о какой передаче третьим лицам не может быть и речи.

— Но это ставит под удар наши планы!

— Вить, ты с режимностью раньше имел дело? — сощурился Виктор Николаевич.

— Имел.

— Тогда понимаешь, почему нет.

— Но…

— Вить, хватит! — с досады махнул рукой Старков. — Я своё решение сказал, дальше будет одно словоблудие.

— Ты точно трус!

— Петров, ещё одно такое слово и получишь в морду без лишних сантиментов! — вскипел Старков.

— А я добавлю! — поддержал его Птахин.

— И я! — добавил Сухов.

— Ладно, но на острове Визе нас рассудят! — сердито сплюнул на лёд тот.

— Все поели? — поинтересовался Птахин. — Тогда начинаем группировать аэросани по двое. Напоминаю всем, что с этого момента идти придётся безостановочно! Привалы только для пополнения запаса топлива в основном баке движущихся аэросаней! Не испытывайте себя на твёрдость: кто не за рулём — спит.

Тем же днём. Арктика. На пути к острову Визе. Условный вечер

Недавно произошедшая смена водителей аэросаней наложила свой отпечаток на дальнейшее движение. Глушко скооперировался с Петровым, и они оба провели весь отрезок пути, горячо обсуждая «политическую близорукость» и «приспособленчество» руководства экспедиции и отдельно взятых личностей. Вместо рекомендованного сна Глушко сам распалялся и распалял Виктора, а когда настала его очередь управлять аэросанями, он начал кемарить на ходу. Петров отрубился почти сразу, отвернувшись к противоположному окну и укутавшись с головой в куртку с меховым капюшоном. Именно поэтому он не увидел манёвра впереди идущих саней у нарисовавшегося по курсу тороса средней величины и не предупредил напарника, а Глушко банально задремал под мерный гул аэросаней, двигаясь в кильватере и выхватывая обстановку в кратковременных вспышках сознания.

Когда идущие впереди аэросани отвернули вправо, тандем двух машин «Глушко-Петрова» продолжал двигаться по прямой. Лишь после резкого удара и последовавшего за ним зловещего скрежета у обоих наступило прозрение. Аэросани угрожающе накренились вперёд, мигом выключив сон у обоих.

— Дверь! Открывай и выпрыгивай! — заорал Петров, делая то же самое.

Глушко выполнил совет друга, и вскоре очутился на льду. Увидев, как связка аэросаней, пробив почти отвесно стоявшую льдину, медленно погружается в полынью, он попытался открыть двери последней — прицепной машины, но тут же был откинут Виктором.

— Ты сдурел? Хочешь туда же?

— Там же оборудование… медикаменты… фотокамеры… — Пётр растерянно провожал глазами оставшуюся часть корпуса его аэросаней, пока она окончательно не погрузилась в полынью.

К месту аварии поспешили остальные члены экспедиции. Птахин первым выскочил из своих аэросаней и быстро добрался до виновников аварии.

— Что случилось? Почему не уклонились от столкновения?

— Я заснул за рулём… — Глушко виновато опустил голову.

— Почему?

— Мы с Виктором обсуждали планы изменения экспедиции, и я не стал спать… решил, что выдержу…

— Да етит, летит и не падает! — вскипел Птахин. — Ну?! Довольны?! Авантюристы хреновы! Мы же остались без медикаментов, части топлива и комплекта связной аппаратуры!

— Двух комплектов, — удручённо ответил Петров, ещё находясь в шоке от шага к неминуемой гибели. — У меня в санях был второй комплект и все мачты.

— То есть, у нас теперь вообще нет связи? — грозно спросил его Роман.

— Ещё остался комплект оборудования у Старкова, а вот антенн… да, по-моему все были у меня…

— Не все, — ответил уже подошедший Виктор. — У меня есть часть комплекта — три нижние мачты и только два противовеса.

— Вить, какова вероятность выхода на связь со штабом? — Птахин перевёл на него взгляд.