Медведица - Ма Татьяна. Страница 7

Я скомкала визитку и выбросила ее в мусорное ведро. Легла спать. Перед глазами снова возник образ моего спасителя. О чем ты думаешь, Тая! У тебя скоро госы – вот на что нужно направить все помыслы. После получения диплома меня ждала новая жизнь.

«А ведь она могла сегодня закончиться там, на остановке», – промелькнула неожиданная мысль.

В тот день я и не подозревала, что именно тогда моя жизнь действительно закончилась. Впереди меня ждал ад. Я не знала, что позже почти ежедневно буду жалеть о том, что пьяная мажорка не наехала на меня и не оборвала мою никчемную жизнь.

Когда спустя четверо с лишним суток я добралась до Дивнореченска, мне пришло сообщение от Любаши, что ее «мировой мужик» Степаныч ушел в тайгу, а потому встретить меня не сможет, но должен вернуться в деревню аккурат к моему приезду. Что ж, до Усть-Манской мне придется добираться самой.

Мне повезло. Когда я наконец нашла небольшую автостанцию, от которой изредка шли автобусы в нужную мне деревеньку, до отправления оставался еще час. Опоздай я – и пришлось бы добираться на попутке.

Купив стаканчик кофе в автомате, я уселась снаружи небольшого здания автовокзала. Было холодно. Недавно прошел дождь, и небо по-прежнему хмурилось низко опустившимися свинцовыми тучами. Тем не менее я предпочла остаться на улице, а не забиваться в хоть и теплый, но совершенно небезопасный зал ожидания. Мне нужно было видеть, кто сюда направляется, и в случае чего – сбежать. Внутри крохотного помещения, из которого был только один выход, я бы была словно в клетке.

До Лисок я доехала спокойно, позволив себе выспаться и не дергаться от каждого шороха, но стоило мне купить билет до Томска, покой словно покинул меня. Я ждала, что вот сейчас в вокзал влетит Денис, выдернет меня из толпы и увезет прочь, и тогда мне не будет пощады. Я оглядывалась на перроне, пока ждала посадки. Когда я увидела, что со стороны вокзала приближаются трое мужчин в деловых костюмах, вокруг которых толпа расходится волнами, уступая им дорогу, я так испугалась, что готова была прыгнуть на пути и под поездом проползти на другую сторону, чтобы бежать, бежать без оглядки. Однако меня сковал животный страх. Я будто вросла ногами в землю и не могла сдвинуться с места, наблюдая, как эта троица направляется в мою сторону.

А еще через минуту они прошли мимо, даже не посмотрев в мою сторону. Среди них не было Дениса или кого-то из его охранников.

Меня бил нервный озноб. Даже когда проводница проверила мой билет и впустила в вагон, страх не отпустил. И не отпускал всю дорогу.

Мне досталось место в купе, где помимо меня ехало еще три человека: пожилая пара и их взрослая дочь. Я забралась на верхнюю полку и молча лежала, делая вид, что сплю. Мои попутчики долго разговаривали, нудно обсуждая какую-то Машку и ее отпрысков. В какой-то момент я действительно задремала под их монотонный говор.

В Уфе они вышли, а на их место сели две женщины. Эти тоже были словоохотливы и даже пытались разговорить меня. Дохлый номер. Я была не в том состоянии, чтобы поддерживать беседу с кем бы то ни было.

От каждого шороха, звуков голосов, доносившихся из коридора, шума открываемых и закрываемых дверей соседних купе я дергалась. Нервы напрягались до предела.

Почти трое суток я ехала до Томска и все это время не позволяла себе ни на минуту расслабиться (особенно когда поезд делал длительные остановки в больших городах). Конечно, даже если бы Денис уже узнал, что я взяла билет именно на этот поезд, было глупо предполагать, что он сможет перехватить меня в Самаре или Челябинске. Даже если он закажет частный рейс до одного из больших городов, вряд ли он успеет состыковать все детали. Если уж и бояться встречи с ним, то в Томске. Однако никакие рациональные мысли не позволяли мне хотя бы чуть-чуть успокоиться. Я боялась, боялась бесконечно.

И только в Томске, когда я сошла с поезда и поняла, что меня не встречает здесь ни Денис, ни его прихвостни, а лишь серое безрадостное небо, от сердца чуть-чуть отлегло.

Билет до Дивнореченска можно было купить без паспорта, и когда автобус, глухо ухнув, а потом раскатисто зарычав, отправился в путь, я позволила себе вздохнуть свободно. Теперь меня не найти. Из Томска каждый день уходили сотни автобусов. Я могла уехать куда угодно. Ему не найти меня так быстро.

Мне везло. Все эти дни везло. И это пугало. Даже с автобусом до Усть-Манской повезло: в него набилось много народа – большинство знало друг друга, но на меня никто не обращал особого внимания. Мне было страшно, что кто-нибудь начнет спрашивать, кто я да зачем еду в их деревню. Я зря боялась: никому не было до меня дела. Окончательно вымотавшись, я уснула и проспала те четыре часа, что отделяли меня от конечной цели моего путешествия.

Проснулась я, когда почувствовала легкий удар. В ужасе распахнув глаза, я облегченно выдохнула: это один из пассажиров, проходя мимо моего сиденья, нечаянно задел плечо увесистой сумкой. Я с трудом сдержала стон. Боль эхом отдалась в ребрах и каждой мышце тела. Если мое лицо почти полностью зажило, то синяки на груди и спине все еще давали о себе знать, как и боль в пояснице и в ребрах. Ничего. Все заживет. Лишь бы добраться до Любашиного «лежбища».

Я вышла из автобуса у выкрашенного в зеленый цвет, оштукатуренного одноэтажного здания, надпись над дверью которого гласила: «Д. Усть-Манская. Вокзал».

Опустив сумку на землю, я заглянула в записку Любаши, чтобы еще раз сверить адрес. В этом не было особой нужды: я помнила его наизусть, как и инструкции Любаши.

Деревня раскинулась у широкой реки Маны, по обе ее стороны. Как я поняла, мне нужно было на ту, другую. Там, среди густой поросли деревьев, виднелись крыши домов, выстроившихся одной улицей в длинный ряд. Мне нужно было уйти дальше, до самого конца. Дом Любаши стоял на отшибе и прятался от других в том месте, где река огибала каменный утес. Но сначала нужно будет найти дом Степаныча, чтобы взять у него пресловутый ключ. По словам Любаши, Степаныч жил особняком, вдали от деревни, и его жилье находилось еще дальше, чем дом Любаши.

– Простите, – остановила я какого-то дедка, вышедшего из здания с табличкой «Почта России». – Скажите, а Заречная улица – это та, что на том берегу?

– Она самая, – кивнул дед.

– А как добраться туда?

Он осмотрел меня с ног до головы заинтересованным взглядом и сказал:

– Вот тут обогнешь дома и увидишь мост. По нему и перейдешь.

– Спасибо, – поблагодарила я и, не без труда подхватив сумку, сделала шаг в сторону.

– А ты чья будешь-то? – окликнул меня дед.

Очевидно, мою принадлежность к «не местным» дед определил сразу.

– Я в гости к родственникам, – бросила я и поспешила подальше от любопытного деда.

Мне не нужно было, чтобы о моем приезде прознала вся деревня. Конечно, они узнают, но пусть какое-то время на меня никто не обращает внимания.

Мост показался сразу за поворотом. Он был довольно широкий, чтобы могли разъехаться две машины, и, судя по всему, совершенно новый. Внизу протекала быстрая не очень широкая река, уносящая свои воды в Енисей.

Преодолев мост, я нашла номер близстоящего дома и двинулась в нужную мне сторону. Домики были в основном старенькие, но добротно сложенные. Виднелось и несколько двухэтажных, построенных из современных материалов. Видимо, даже в этих краях были свои богачи.

Не доходя до поворота, за которым, как я знала, должен был прятаться домик Любаши, я свернула на тропинку, убегающую в лес. Подруга говорила, что если пройти по ней до конца, то я выйду к тому самому Степанычу. Правда, Любаша не предупредила, что идти мне придется довольно долго. Дорожка хоть и была отчетливо видна, но, пройдя чуть дальше, я поняла, что не так часто по ней кто-то хаживал. Когда она сузилась, а количество опавших листьев прибавилось, я испугалась, решив, что где-то проглядела поворот. Неужели я заблудилась? Сквозь ветви деревьев, еще густо покрытых листвой, было ничего не разглядеть.