Песня любви для Ворона - Лоуэлл Элизабет. Страница 29

— Да, ты права.

— Я знаю, как ты переживал тогда, потому что сейчас со мной происходит то же самое. Но только мне не предстоит размышлять о том, смогу ли я быть счастлива. Ведь я уже полюбила. Тебя!

— Не говори об этом, моя малышка, — попытался остановить ее Рейвен, гладя по щеке тыльной стороной ладони.

— Но почему? — возмутилась Дженна, и ее голос задрожал. — Почему ты постоянно запрещаешь мне высказывать свои чувства?

Рейвен обвил руками ее талию и прижал спиной к себе, не давая возможности повернуться лицом. Он боялся, что, увидев бездонные, как море, глаза, снова захочет окунуться в их полную тайн глубину. И тогда никогда не отпустит эту женщину, ибо только рядом с ней пробуждается необыкновенная жажда смеяться, любить, жить. Однако Рейвен приказал себе не расслабляться, сознавая, что не имеет права удерживать ее только потому, что с Дженной ему очень хорошо.

— Пойми, ты испытываешь не любовь, а лишь благодарность, смешанную со страстью. Точно так же ты отнеслась бы к любому другому мужчине, который спас тебя. А он, как и я, тоже не удержался бы от искушения овладеть тобой, прелестным и совершенно беззащитным существом.

Дженна поразили горечь и раскаяние, прозвучавшие в словах Рейвена, и она поспешила убедить его, что он не прав.

— Ты ошибаешься, думая…

— Не продолжай, — перебил Дженну Рейвен. — Ты красивая, умная, сексуально привлекательная, к несчастью, вышла замуж за того, кто в силу других склонностей не оценил тебя по достоинству. Что касается меня, то, поверь, прекраснее женщины я не встречал. Я никогда не забуду наш райский сад. Так же как твой смех, твою искренность и чувственность. Я буду помнить тебя до конца своих дней.

А про себя добавил: твое имя — последнее слово, которое я произнесу в этой жизни. А высказать подобное вслух — значит снова ограничить ее свободу, вызвать у нее жалость и сострадание. Нет, пора вернуть богам их подарок, объяснить Дженне, что она совершенно свободна и ей незачем томиться в плену воображаемого чувства.

— Ты уже сполна отблагодарила меня и ничем мне не обязана, — продолжал Рейвен, не давая Дженне возможности возразить. — Нас свел случай. Среди обезумевшего моря по воле судьбы на яхте оказались только ты и я, женщина и мужчина. Я помог тебе, а ты в ответ решила облегчить мою участь. Если бы мы встретились в другое время, в другом месте, ты бы даже не взглянула в мою сторону. А если бы и заметила, то лишь для того, чтобы тут же отвернуться.

— Это неправда, — прошептала Дженна, пытаясь выскользнуть из прочного кольца сковавших ее рук и повернуться к Рейвену. — Я всю жизнь мечтала только о таком мужчине и узнала бы тебя среди тысячи лиц. Я готова бросить самые неотложные дела, забыть о друзьях и близких, чтобы только находиться рядом с тобой. Я действительно люблю тебя. Мое чувство не изменят ни обстоятельства, ни время.

Рейвен страстно желал верить ее признаниям, но не позволял себе даже заглянуть в глаза Дженны и приникнуть к ее губам.

Все! Или теперь, или никогда. Еще немного — и Рейвен не отпустит ее ни сейчас, ни через неделю, месяц или год. Благодарность забывается. Страсть проходит. Лишь настоящая любовь живет в сердце, пока дышит человек. Так зачем ждать того момента, когда однажды, проснувшись в его объятиях, Дженна прозреет и заметит разницу между действительностью и тем, что она пыталась внушить себе? И тогда он станет для нее лишь обременительной ношей, которую она, не рассчитав своих возможностей, взвалила на хрупкие плечи.

— Когда ты вернешься домой, то поймешь, как сильно заблуждалась, и совершенно другими глазами оценишь и меня, и свое поведение. Возможно, тебе вспомнятся дни, проведенные со мною, но как далекое нереальное время, как сон, интересный, даже приятный, — проговорил Рейвен, а про себя подумал: если у тебя вообще останется для меня место в круговороте городской жизни.

— Нет! Как же мне поступить, чтобы ты поверил?! — с отчаянием воскликнула Дженна. — Мои чувства слишком сильны и глубоки и неподвластны обстоятельствам.

Резким движением ей все-таки удалось расцепить мужские руки. Она повернулась к Рейвену, уже не заботясь о том, что он увидит бегущие по щекам слезы.

— Я прошу, умоляю тебя, разреши мне любить тебя. И если можешь, ответь взаимностью. Пожалуйста!

— Остановись, — устало попросил Рейвен, прижимая ладонь к ее губам. — Я себя и так ненавижу за то, что, не удержавшись, занимался с тобой любовью. Увы, страсть оказалась сильнее моей воли.

Отчаяние лавиной обрушилось на Дженну, безжалостно сокрушая последнюю надежду. Наивная! Она-то полагала, что ее сексапильность хотя бы ненадолго привлекла Рейвена, сблизив их не только физически, но и духовно. Он же, оказывается, старался побороть в себе страсть и ненавидел себя за безволие.

Порыв ветра донес обрывки голосов, которые сменились смехом. Обернувшись, Дженна увидела Энджел и Майлза. Обнявшись, они брели по пляжу, оставляя на песке следы.

Теперь, когда разочарование и отчаяние остались в прошлом, Рейвен радовался за счастливую пару. Друзья стали ему родными.

Его отношение к ним передалось и Дженне. Она начала с большим уважением относиться к Энджел. За внешностью домашней избалованной беленькой кошечки скрывалась сильная личность, обладающая незаурядными умом и талантом. Вызывал симпатии и Майлз, остроумный весельчак. За его суровой красотой таился необыкновенно внимательный, отзывчивый и добрый человек.

Да, пара действительно прекрасная. Но сейчас Дженна с болью глядела, как они наслаждаются общением друг с другом. Но что делать ей, Дженне, если Рейвен, которого она любит больше жизни, вдруг заявляет, что ненавидит себя только за то, что в порыве страсти, потеряв самообладание, занимался с ней любовью?

На мгновение Дженна закрыла глаза, собираясь с силами. Ведь она дала себе слово, что этот день пройдет легко, беззаботно, без слез и обид. Похоже, действительно наступает конец райскому саду, и завтра ворота, ведущие к счастью и любви, захлопнутся и никогда не откроются вновь. Она опять вернется к прежним делам и безрадостному серому существованию. Надеяться больше не на что. Бесполезно надоедать Рейвену мольбами и бесконечными признаниями, они лишь расстраивают, а возможно, и раздражают его. Время пришло, Дженна должна уйти.

— Какое первозданное очарование таит в себе пляж, — послышался восторженный голос Энджел.

— Скорее разочарование, — мрачно отозвалась Дженна, открывая глаза.

С лица Энджел исчезла улыбка. Пристальный взгляд красивых голубых глаз устремился на спутницу Рейвена. Она догадалась, что происходит что-то неладное, еще до того, как заметила следы недавно пролитых слез. В словах Дженны отчетливо звучали горечь и обида. Энджел перевела взгляд на Рейвена. Мрачный, с суровым выражением лица, он молча смотрел на море. Неподвижная фигура походила на статую, выточенную из холодного гранита.

— Ты разочаровалась? И в чем же? — попыталась прояснить ситуацию Энджел.

— Спроси лучше у Рейвена. Он расскажет, у него здорово получается, — грустно съязвила Дженна. — Рейвен объясняет даже необъяснимое. Кстати, его любимая тема — разница между любовью и благодарностью. Слушая убедительную речь, можно подумать, что он даже защитил диссертацию. Так что, если тебе что-то непонятно и терзают какие-то сомнения, обращайся к Рейвену. Очень рекомендую.

— Дженна, — тихо проронил Рейвен, не отрывая глаз от безбрежной синевы, — ты говоришь глупости.

— Естественно. А что можно ожидать от меня, если мои мозги остались на дне вместе с лодкой и прочим имуществом?

И не сказав больше ни слова, она развернулась и медленно побрела вперед по не тронутой следами песчаной полосе.

— Ты куда? — крикнул вдогонку Рейвен.

— Слишком много впечатлений на сегодня, надо прогуляться, — ответила Дженна, обернувшись.

— Но до места, где ты остановилась, не меньше трех миль. Может, Майлз подбросит тебя на машине? Ты не возражаешь? — повернулся Рейвен к другу.