По велению сердца - Крамер Киран. Страница 73

Радоваться мирной, насыщенной трудами жизни.

Простоя, мирная жизнь? Марша может ее выбрать, но не выберет, если это будет означать, что она просто прячется от возможности счастья рядом с Дунканом.

С замиранием сердца она распечатала письмо герцога. Закончив читать, сложила письмо дрожащими пальцами и бросила его на чайный поднос.

Вот это удар.

— Вам нехорошо, миледи? — Эйслин протянула ей налитую до краев чашку чаю.

Марша осторожно приняла чашку на блюдце.

— Нет, — сказала она. Она резко отставила чашку, пролив на поднос. — Да, мне нехорошо.

— Миледи, чем я могу помочь? Принести вам нюхательные соли? — забеспокоилась Эйслин.

— Нет, благодарю, мне уже лучше. — На самом деле она была совершенно растеряна.

Эйслин улыбнулась ей ободряюще.

— Вас любит лорд Чедвик, и я сделаю все, что вы захотите. Если вам нужно выговориться, то я сочту за счастье вас выслушать, миледи.

Марша взглянула на свою странную наперсницу и решила, что вреда не будет, если она расскажет.

— Герцог Бошан предлагает мне стать директрисой в школе Оук-Холл, в Суррее. Он выкупил школу у леди Эннис и хочет, чтобы осенью я туда вернулась.

— Боже, — воскликнула Эйслин, — вот это новость!

— Да, потрясающая новость. — Марша встала и подошла к окну. Озерная гладь, все дышит спокойствием. А у нее в душе буря.

Эйслин подошла и встала рядом.

— Это ведь хорошая новость?

— Раньше казалось, это предел моих желаний, — сказала Марша. — Да что я говорю? Еще лучше — из герцога выйдет такой щедрый и добрый попечитель, что куда там леди Эннис! Он уже начал строить маленький театр позади основного здания, чтобы там можно было ставить спектакли. Такого у нас еще не было. — Она помолчала. — Почему жизнь так любит все усложнять? Почему так любит перемены? Почему мы не можем получить все? Все сразу?

— Не знаю, миледи, — тихо ответила Эйслин. — Но мне точно известно, что мы меняемся и всю жизнь говорим то «здравствуй», то «прощай» — людям, временам года, нашим домашним животным. А некоторые из нас — еще и работе, дому или деньгам. И конца этому нет.

— Вы правы, — согласилась Марша.

Они стояли у окна, и Марша, как зачарованная, смотрела на озеро.

— Отвлеките меня от тяжких мыслей. Прошу вас, расскажите еще что-нибудь про Джо.

Эйслин улыбнулась, вспоминая:

— Я никогда не забуду, как мы удивились, когда Джо сказал свое первое слово: «папа». Хотя лорда Чедвика как раз дома-то и не было. Вечером, когда граф вернулся домой, он очень расстроился, что пропустил такое событие. Но Джо сказал его еще раз, и еще, и граф обрадовался так, словно наступило Рождество. Он велел принести бутылку лучшего кларета, и мы все выпили. — Она вздохнула. — Ему всегда приходилось нелегко. Он так беспокоился.

Марша удивленно повернулась к Эйслин:

— Из-за чего?

— Он хотел быть хорошим отцом, — ответила та. — Делал все, что должен делать отец. Видите ли, он не хотел быть таким, как его собственный родитель. И очень не хотел, чтобы Джо вырос таким, как мистер Латтимор. — Она осеклась.

— Почему — как мистер Латтимор? — не поняла Марша.

Эйслин побледнела.

— Кажется, я хочу чаю. А вы, миледи? — Она бросилась к чайному подносу.

Марша смотрела, как она склонилась над подносом, как берет чашку дрожащими пальцами. Затем перевела взгляд на озеро: зачем Дункану бояться, что Джо вырастет похожим на Финна?

Порыв ветра поднял волну на озерной глади, и столь же внезапно пришло прозрение. Неожиданное открытие заставило ее пошатнуться, и Марша положила ладони на оконное стекло, прекрасно понимая, что Алиса будет ворчать из-за того, что она оставила отпечатки пальцев на чисто вымытом стекле. Вот это да! Как же она не догадалась об этом раньше?

Финн — вот кто настоящий отец Джо, а не Дункан!

Глава 36

Дункан был полупьян, но виду старался не подавать. В последнее время он стал привыкать к этому состоянию, которое приносило ему некоторое облегчение. Пробило четыре часа пополудни. Он сидел в игорном зале клуба «Уайтс». Вел неспешную беседу с лордом Уэстдейлом, кузеном Ричардом и друзьями по Оксфорду, которые заняли остальные места за карточным столом.

— Еще бренди! — крикнул он официанту.

— Бренди закончился, — неуверенно сообщил официант.

Скорчив гримасу, Дункан взглянул на Уэстдейла.

— Как это закончился?

Уэстдейл пожал плечами.

— Полагаю, такое случается.

— На французов полагаться нельзя, — высказал свое мнение кузен Ричард.

— Это невозможно, — сказал Дункан. Ему казалось, что он говорит четко и внятно, однако слова сбились в кучу, образовав одно, да еще потерялась пара слогов.

Несомненно, его лихорадило, уже давно, и лихорадку эту нельзя было исцелить ромовым пуншем, который он исправно принимал каждый вечер.

— У кого-нибудь есть известия о леди Марше? — громко, на всю комнату, спросил он.

— Да. — Уэстдейл кашлянул. — Разве вы не помните, что она отправила матери и отцу письмецо, где сообщала, что благополучно добралась в Бэллибрук? Я мог бы поклясться, что говорил вам, Чедвик. По меньшей мере раз десять. Не то чтобы я возражал, — он сильно ударил его в плечо, — но надоело повторяться.

— Чертова преисподняя! — рявкнул Дункан, потирая ушибленное место. — Теперь вспоминаю.

— Где этот чертов кофе? — спросил кузен Ричард у официанта.

— Уже несут, — ответил слуга.

— Вы должны дать ей время, — напомнил Дункану Уэстдейл.

— К черту время, — заявил тот, оттолкнув стул. — Завтра я поеду в Ирландию.

— Черта с два вы поедете. — Уэстдейл тоже вскочил.

— Убирайтесь с дороги, — сказал ему Дункан. Никто его не остановит! И он ударил Уэстдейла в челюсть, на случай если тот вздумает его задержать.

Уэстдейл с воплем повалился на стул.

— Вы ненормальный, — сказал он, ощупывая челюсть. Потом медленно поднялся.

Все остальные тоже вскочили из-за стола.

Дункан встал в стойку.

— Ну же, Уэстдейл! Если вздумаете помешать мне силой, я силой и отвечу.

Уэстдейл тоже сжал кулаки.

— Если придется отправить вас в нокдаун, чтобы вы не бросились в Ирландию, как щенок, я это сделаю.

Они кружили возле друг друга. В коридоре закричали: «Драка! Драка!» И Дункан нанес отменный апперкот в челюсть противника.

Уэстдейл сплюнул на пол — к сожалению Дункана, все зубы противника пока остались целы — и ударил Дункана в живот.

— Чертова преисподняя, — пробормотал Дункан, когда к нему вернулась способность дышать. Странно, однако, в голове немного прояснилось. А еще он мог слышать все, что говорилось вокруг.

— Где лорд Чедвик? — спросил какой-то человек в дверях. — Он мне нужен немедленно. Прошу, впустите меня.

— Уоррен? — Дункан обернулся на голос. Последнее, что он помнил, это чмокающий звук разбитой губы, когда костяшки Уэстдейла пришли с ней в соприкосновение.

— Мама?

Время шло к вечеру, когда Марша, с маленькой сумкой в руке, снова очутилась в передней семейного особняка на Гросвенор-сквер. Она почти ничего не брала с собой в Ирландию, так что и в Лондон возвращалась налегке.

По длинному коридору ей навстречу спешил Бербанк.

— Леди Марша, — заговорил он так, словно в доме бушевал пожар. — Вы снова дома! — Он взял у нее сумку.

— Да, я дома, Бербанк. — Она благодарно улыбнулась дворецкому. — Опять семья в сборе! Мне это начинает нравиться.

Бербанк не осмелился сказать, что и он в восторге, но было видно и так. Он суетился вокруг Марши, бережно снял с нее накидку.

— Мы увидели Кэрри на кухне, — сообщил он. — Кухарка так удивилась, что уронила в суп свой половник.

— Да, — весело сказала Марша. — Кэрри хотела удивить всех, поэтому пошла с черного хода прямо на кухню. Где мама и все домашние?

— У лорда Уэстдейла встреча с друзьями. А все остальные поехали к герцогу Бошану, сыграть в кегли на лужайке и отобедать.