День, когда они возвратились - Андерсон Пол Уильям. Страница 25

— Я… я не думаю, что мне когда-нибудь надоест путешествовать, если рядом будешь ты, — пылко сказал Айвар. — И я… я ведь могу выполнять свою долю работы… может быть, я окажусь нужен Привалу.

— До тех пор, пока тебя не обчистят или не пырнут ножом, Рольф, дорогой, ты такой невинный. Ты веришь, что все люди честны от природы и не убивают без причины. Это не так, по крайней мере не в таборе. Ты же ведь не сможешь перемениться, Рольф.

— Но ведь ты могла бы мне помочь?

— Ох, если бы могла! — Скользящий луч луны блеснул на ее мокрой от слез щеке.

Внезапно девушка вскинула голову и решительно произнесла:

— По крайней мере я могу уберечь тебя от самой близкой и страшной опасности. Рольф.

— Ты о чем? — Привыкнув уже к быстрым, как ртуть, сменам ее настроений, Айвар больше думал о ее красоте, близости, исходящем от нее аромате, чем о ее словах. Они все еще шли к деревьям. «Удача» на плече Фрайны, завернувшись в свою мантию, была почти невидима.

— У тебя ведь много монеток, верно?

Айвар кивнул. На самом деле это были не монеты, а бумажные деньги — имперские кредиты и энейские либры, по большей части полученные от сержанта Астаффа, когда Айвар покидал Викдхоум. («Я принес мои сбережения, Наследник. Не беспокойся, ты расплатишься со мной, если выживешь. Ну а если не выживешь, то какая, к черту, разница, уцелеют мои сбережения или нет?» Каким далеким и неправдоподобным все это теперь казалось!) Среди тинеранов невозможно хранить что-то в секрете.

«Я ведь научился мириться с этим, не так ли? Возможность побыть одному — только в мыслях. Какое имеет значение, если Дулси между делом изучит содержимое моих карманов, если я одеваюсь и раздеваюсь при ней, если они с Миккалом занимаются любовью, когда я лежу на своей койке?»

Таким образом, все знали, что Рольф Маринер — не бедняк. Никто ничего не украл бы у товарища по табору. Воровство невозможно было бы скрыть, а наказание за него полагалось нешуточное — изгнание. Конечно, карманники практиковались на соседях, но непременно возвращали добычу. Айвар всегда отказывался от предложений сыграть, зная, что это считается вполне законным способом обчистить партнера.

— Скоро мы доберемся до реки, — продолжала Фрайна. — Дальше мы пойдем от города к городу, пока не достигнем границ своей территории. На каждой остановке будет представление. Там всегда неразбериха — ты знаешь, ты говорил, что бывал на них. Дело в том, что это для нас время добычи. Мы беремся — если «беремся» подходящее слово — за оседлых. Мы не хотим им зла, но тут уж каждый за себя. В таксе время кто-нибудь может и забыть, что ты не совсем из оседлых. Часто бывает, что в азарте мы обчищаем и своих.

«Но почему? — мелькнула у Айвара мысль. — Хорошо, это общество не разделяет моих взглядов на собственность и нерушимость договора. Но разве не должны кочевники быть более бдительными и собранными, оказавшись среди чужих, быть более спаянными и действовать заодно? Впрочем, нет, я помню, когда табор Братство появлялся у Виндхоума, тинераны бывали так возбуждены, что кидались друг на друга, не различая своих и чужих».

Он тут же забыл о своем недоумении. Они остановились под деревом дельфи. Звезды сверкали, луны лили свой свет, и Фрайна держала его за руку.

— Отдай мне деньги на сохранение, — предложила она. — Я знаю, как их спрятать. А потом…

— Значит, «потом» все-таки будет!

— Обязательно должно быть… — В слезах девушка крепко прижалась к Айвару.

Все барьеры рухнули, не существовало ничего, кроме ее близости. Под деревом раскинулся пронизанный лунными лучами темный грот. «Удача» осталась снаружи, терпеливо ожидая.

Тот, кто был Джааном Сапожником, пока, после шести миллионов оборотов планеты вокруг солнца, не вернулся Каруит, смотрел с балкона башни на толпу, заполнившую рыночную площадь. Люди собрались сюда со всех окрестностей моря Орка на празднование Радмаса. В этот раз на Маунт Хронос собралось больше народа, чем когда-либо. Люди знали, что явился Спаситель и будет проповедовать.

Толпа была смутно различима в синей тени, отбрасываемой стенами. В сумраке, сгустившемся между домами и арками, Джаан с трудом мог разглядеть отдельные лица, сверкающие наконечники копий, бурнусы, шлемы. Вергилий еще только-только поднялся над водами, и Арена заслоняла его, так что величественные руины отбрасывали сюда лишь призрачный перламутровый отблеск. Звезды еще не покинули небосвод. Каждый вдох вонзался в легкие ледяным ножом. Пар от дыхания толпы повис в воздухе как привидение. Вечный шум водопада подчеркивал беспредельную тишину.

«Начинай», — сказал Каруит.

Их общее тело подняло руки. Усиленный резонансом, их голос разнесся над толпой.

— Люди, я преподам вам суровый урок. Вы ждете спасения, сначала от власти тирана, но более всего — от власти смерти, от того, чтобы оставаться просто людьми. Вы ждете преображения. Ну так посмотрите вверх, посмотрите на звезды. Вспомните, что они такое — не цифры в каталоге, но пылающие газовые шары, столь же реальные, как вы или я. Мы не вечны, как не вечны и они, но они ближе к вечности, чем смертные существа. Свет самой далекой звезды пересек невообразимые бездны, прежде чем достиг ваших глаз. И единственная весть, которую он несет вам, гласит: эта звезда прежде сияла тем, кто уже ушел.

Но они вернутся. Я, в котором живет возродившийся разум Каруита, обещаю вам это, если мы сумеем сделать наш мир достойным принять их.

Но это нелегко и не случится быстро. Перед нами трудная дорога, крутой и усеянный острыми камнями путь. Кровь будет сочиться из наших израненных ног, и позади останутся белеть черепа тех, кто не дошел… Подобно тому, кто принес слово истины на Мать Терру, через много веков после Каруита, но за много веков до Джаана, я говорю зам: не мир я принес вам, но меч.

Глава 10

Боузвилъ был типичным маленьким городком на Флоуне между Новым Римом и Киммерийскими горами. Опрятные, приземистые, выкрашенные в яркие цвета дома смотрели с правого берега коричневого потока двухкилометровой ширины на паромную пристань и пастбища и перелески за рекой. За жилыми кварталами на запад разбегались каналы, орошавшие сельскохозяйственные угодья. В отличие от суровых, но вольготных просторов Илионского Шельфа, здесь полоса пахотных земель была неширокой, но достаточно плодородной, что позволяло многим фермерам жить в городке. Кроме сельского хозяйства, жители Боузвиля занимались торговлей, в основном при посредстве речного народа, и мелким производством. На центральной площади высилась каменная стела, воздвигнутая в память защитников города в Смутное Время. С тех пор ничто особенно не нарушало плавного течения жизни горожан — даже восстание и последовавшая за ним оккупация: имперских войск здесь и в глаза не видели.

Хотя не была ли видимость мира обманчивой? Айвара все больше охватывали сомнения.

Вместе с Эраннатом он отправился в город, пока тинераны занимались приготовлениями к карнавалу. Шанс, что его узнают, был невелик: если только терранская администрация не озаботилась снова сообщить его приметы и объявить о награде за поимку. Впрочем, Айвар был уверен, что этого не произошло. Судя по тем передачам, которые он видел по единственному в таборе портативному телевизору, принадлежавшему Самло, — кочевники были не любители сидеть, пялясь в экран, — происшествие на Вилдфоссе было спущено на тормозах. Очевидно, комиссар Десаи опасался, что Наследник Илиона станет для энейцев героем и у него найдутся подражатели.

Так или иначе, даже если кто-нибудь его и узнает, то вряд ли побежит доносить в ближайший гарнизон.

Эраннату же было интересно познакомиться с новой для него разновидностью культуры северян. Он рассчитывал извлечь особенно интересные сведения, имея рядом для сравнения Айвара — тоже северянина, но уроженца других мест. Поскольку пользы от него в подготовке к празднеству не ожидалось, юноша предложил ифрианцу сопровождать его. С Эраннатом стоило подружиться: несмотря на свою немногословность, он был интересным собеседником, да и независимо от этого вызывал у Айвара симпатию. Кроме того, Айвар обнаружил, к собственному удивлению, что после беспорядочной жизни в таборе соскучился по представителям собственного народа.