Из бездны - Шендеров Герман. Страница 30

«Как же он тогда перебросил работу на флешку?» – спросил себя Алекс, но вместо этого кивнул:

– Конечно, герр Шимель, никаких проблем. Что я могу для вас сделать?

– Так уж случилось, что многие мои коллеги живут за рубежом, но их очень живо интересует возможность оценить, наконец, плод трудов моих. Можно ли как-то… Гм… – старик почмокал сморщенными губами, подбирая слово, – «подвесить» это в Интернете, чтобы другие тоже могли прикоснуться к прекрасному?

– Разумеется, не вопрос. Какой у вас пароль от вай-фай? – спросил Алекс, уже понимая, что сморозил глупость. – Извините, не важно. Я отнесу к себе и все сделаю, потом верну вам.

Он уже было собирался встать, когда опутанная вздувшимися венами кисть тактично опустилась ему на плечо.

– Простите старого параноика, мальчик мой, но я слишком долго работал над этой вещью, чтобы позволить себе упустить ее из поля зрения хоть на минуту.

Молодой человек глубоко вздохнул. На практике в доме престарелых под Энтенбахом он не раз убеждался в том, насколько капризны могут быть пожилые. Разумеется, можно было сейчас начать спорить с беднягой, довести того до истерики и все равно ничего не добиться. А можно было плюнуть на все, забрать ноутбук и отчалить обратно в квартиру, но Алексу было по-человечески жалко соседа, к которому, на его памяти, ни разу не приезжал никто, кроме сиделки. Ни родственников, ни друзей у пожилого композитора не было.

– Думаю, мне хватит и этого сигнала. Будет, конечно, гораздо дольше, но, если вы никуда не торопитесь…

– Вот и чудесно, юноша. – Герр Шимель радостно хлопнул Алекса по плечу, и тому в глаза в очередной раз бросились синие, расплывшиеся до полной неузнаваемости цифры, вытатуированные у пожилого еврея на запястье.

Вставив флешку в ноутбук, Алекс обнаружил на ней единственный аудиофайл. Индикатор уровня сигнала издевательски показывал одну полоску. Зайдя на страницу проверенного файлообменника, парень кликнул по кнопке загрузки и скрипнул зубами от досады: «Осталось времени – 1 час, 37 минут».

– Ну, вот и готово, теперь нужно только подождать, пока загрузится. – Ноутбук перекочевал с колен на край заваленного нотными листами стола.

– Уже? Вы настоящий волшебник, Алекс, – восхитился герр Шимель, всплеснув руками. – Я слышал, вы тоже временами музицируете. Если позволите мне маленькую ремарочку…

Алекс кивнул – он и правда время от времени брал в руки электрогитару – но исключительно чтобы записать новый джингл для канала или отпраздновать победу над боссом в игре.

– Совершенно не желаю вас обидеть, но, при всем уважении, ваше легато звучит весьма по-ученически, – извиняющимся тоном скрипел старик, все еще стоя у юноши за спиной. – Если желаете, я мог бы провести для вас пару уроков – абсолютно бесплатно, разумеется, в качестве ответной услуги – то, что вы делаете сейчас, для меня крайне важно.

– А вы разбираетесь в игре на электрогитаре? – удивленно спросил Алекс. Перед его глазами на секунду встала картинка, как его сосед, обряженный в лапсердак, скачет по сцене, запиливая мощные соло перед бушующей толпой, и Алекс невольно ухмыльнулся. Старик это заметил.

– Вы зря зубоскалите, молодой человек! Когда посвящаешь жизнь музыке, нельзя позволить себе ориентироваться только на дремучую классику. Я являюсь весьма горячим поклонником Симмонса и Кравица, чтобы вы знали, – почти обиженно ответил герр Шимель.

– Простите, пожалуйста, ни в коем случае не хотел вас оскорбить. – Алекс поднял руки в примиряющем жесте, но лицо пожилого еврея оставалось непроницаемым, храня на себе вечное выражение печальной мудрости.

– Я понимаю, что в это сложно поверить, – сосед наконец-то вышел из-за спины Алекса и угнездился в кресле напротив, – но когда-то эти руки выдавали весьма впечатляющие композиции.

Он вытянул перед собой увитые корнями вен и покрытые старческими пятнами кисти. Те дрожали, словно пожилого еврея бил электрический ток.

– Да, много этим теперь не наиграешь. В моей жизни наступил, что называется, эндшпиль. Все, что мне остается, – это делиться накопленными знаниями и умениями с обществом.

Алекс же не мог оторвать взгляда от бледно-синих раздавленных червей у Хаима на запястье. Он увидел эту наколку в первый же день их знакомства, вскоре после переезда. Тогда из квартиры напротив раздался крик о помощи, и Алекс поспешил к соседу. Старик упал в ванне, вывихнул ногу и не мог выбраться. Алексу хорошо запомнилось, как ужаснул его вид бледного, тощего тела, покрытого старыми ожогами и вспухшими келоидными рубцами. И, разумеется, от его глаз не укрылось бледное клеймо чудовищного прошлого. Конечно, он кое-что читал и слышал о подобном, но наблюдать воочию…

– Извините, Хаим, а эта татуировка – то, о чем я думаю? – набрался Алекс смелости.

– Это? – Сосед поднял руку и поднес поближе к лицу, подслеповато щурясь, точно видел цифры в первый раз. – Это, мальчик мой, печать скорби. Не бойтесь называть вещи своими именами. Это след Холокоста, метка прошедших через ад. Помните, как в Библии? «…И положит он всем малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам начертание на правую руку их…»

– Мне жаль, если я затронул болезненную для вас тему… – начал было оправдываться Алекс, но герр Шимель тут же замахал руками:

– Мальчик мой, все в порядке. После стольких лет… Если желаете, я могу рассказать вам, как это было.

– Очень.

Парень не соврал. Клепать контент для школьников, болтать на хайповые темы, перемежать речь мемами, сценами из фильмов и картинками было, безусловно, просто и выгодно. Последний игровой стрим собрал почти двести евро – тогда Алекс, весело повизгивая, прятался по углам виртуального дома от семейки Бейкеров. Но ему уже давно хотелось затронуть по-настоящему важную тему. История человека, прошедшего через концлагерь. Чем не идея для первого серьезного выпуска на канале Максималекса?

– Не могу сказать, что помню все в мельчайших подробностях, но постараюсь не упустить ничего важного. – Старик как раз откинулся в кресле, когда с кухни раздался свист чайника. – Александр, бубалэ, пожалеете ли вы мои старые ноги и принесете нам чаю?

– Разумеется. Я сейчас. Вам черный?

– Без сахара, благодарю вас. Алекс?

– Да? – молодой человек застыл в дверях, повернувшись к Хаиму. Тот, в застиранной белой ночнушке, длинноносый, большеухий и тощий, напоминал в полумраке кабинета какого-то сказочного гоблина, старого и немощного во времена, когда люди перестали верить в сказки.

– Вы ведь немец, да? Чистокровный?

– Баварец.

Старик удовлетворенно покивал, словно клюя какие-то невидимые зерна, и Алекс отправился на кухню.

Выключив огонь под помятым эмалированным чайником в горошек, он принялся искать чашки. На кухне у соседа Алекс ориентировался не хуже, чем у себя дома, и прекрасно знал, где что лежит. Чашки, как и ожидалось, обнаружились в шкафу, все разные, со сколами и трещинами, пыльные изнутри.

Выбрав пару поновее, Алекс подошел к раковине и тщательно вымыл их пальцами, не решившись притрагиваться к пованивающей плесенью губке в углу раковины.

Чай у соседа хранился в старой жестяной коробке из-под печенья. Там в беспорядке болтались пакетики самых дешевых марок. Алекс выбрал два, которые меньше всего пахли пылью. Заварив напиток, он вернулся в комнату, сопровождаемый ароматом бергамота.

Старик так и оставался на своем месте, а вот ноутбук отвернулся дисплеем к стене. На немой вопрос в глазах Алекса Хаим ответил:

– Я прошу прощения, у меня нет привычки трогать чужие вещи, но этот калькулятор уж больно светил в глаза.

– Все в порядке. Лишь бы загрузка не сбилась, не то придется начинать все сначала. Кстати, а что это за «работа всей жизни», если не секрет?

– Что вы, я только и ждал, чтобы вы спросили! – Композитор вскочил и поспешил выудить откуда-то с полки новехонькую виниловую пластинку. На паспорте пластинки красовалось выведенное каллиграфическим почерком странное слово «Шоа».