Его искали, а он нашелся (СИ) - Kadavra Avada. Страница 395

Сейчас пред Господином вставало то, что изверги искренне ненавидят вне зависимости от домена или аспекта Порока. Будет это Гордыня, Агония, Похоть, Лень, Отчаяние, Злоба - совершенно неважно. Этот оппонент, эти выродки не так опасны в бою, победить их легче, отбиться проще, избежать конфликта не сложно, но никто его не избегает, потому что изверги, суть которых наслаждение Пороком, воспринимают вторых воплощением первозданного Зла. Зла, с которым нельзя говорить, нельзя спорить или переубедить, Зла, которое забирает у себя и всех тех, кто попадется ему на пути то единственное, что изверги воплощают и ради чего они вообще существуют.

За спиной старика развеваются удлинившиеся цепи, узлами и щупальцами рея на фоне пурпурных небес, а там, за этими цепями видны... словно сквозь окно в иное место, будто врата без врат... видны огни, такие похожие на искры его хранимых душ, такие страшные в своем отличии. Они не пылают Пороком, не воют в экстазе, наслаждаясь своим положением и всеми его прелестями. Это огни не душ, но Свечей, зажженных в неисчислимых храмах, которых давно нет. Огни Свечей, давно отгоревших, но не имеющих права погаснуть до конца - тусклые, усталые и преисполненные бесконечной обреченности.

Паноптикум пал, заразившись, запятнавшись той же заразой, что терзала остальные огни, став частью не сонма, но абсолютной тюрьмы из которой нет выхода, в которой нет надежды на перемену, нет ничего, кроме чужого долга, чужой судьбы и чужой смерти. Перед Господином порочной Похоти стоял первосвященник мертвого Бога, проводник воли инфернальных тварей, в каких обратилось оставшееся без Владыки божественное воинство, его Слуги, Творения и Вестники. Перед дьяволом стоял уже давно не человек, но инфернал, паскудный демон, гниль и плесень, не ведающая счастья и забирающая его у всех остальных. Абсолютно неубиваемое, всегда воскресающее заново существо, не имеющее права умереть без воли Бога, но и Бога тоже не имеющее, только память о нем, только горькую его славу.

Узника Инферно легко победить, особенно извергу, особенно учитывая всю ненависть вторых к первым. Инферналы могут осквернять обнаженные души, могут поглощать и после игнорировать любые количества флера, просто потому, что даже желай они поддаться ему, демоны не в силах превозмочь свою природу. Но прямой бой, атаки используемыми через души техниками и ударами, просто вобьют демона в пыль, дав победу дьяволу. Победу столь же решительную, сколь бессмысленную - умирая демон возродится вновь, восстанет в том саду божественном, что породил его когда-то, даже если Бога там уже нет. Восстанет в муках, восстанет против своей воли и продолжит свою жизнь без цели и без желания жить. Даже слабейших из них неимоверно сложно убить окончательно, а действительно сильных не прекратить даже самому Господину. Правда, перед ним и не истинный демон, а только почти ставший таковым первожрец. И ради того, чтобы проверить его неубиваемость изверг расстарается на славу, что, наверное, будет единственным исходом, какому они оба обрадуются одинаково.

Паноптикум потерян, до последнего не верящий в свой финал, до последнего надеющийся, что объятия друг друга спасут их всех от участи стать новыми Свечами, новыми огнями за спиной безымянного выблядка. До последнего держался его Закон, не давая извергу помочь, вырвать свою драгоценность из пасти вечного мучения. Новый противник ему не ровня, даже если он примет сторону остальной троицы, а троица примет помощь, он все еще сильнее их четверых, все еще победит, пусть теперь станет действительно опасно. Почему-то даже без зрящих или собственной интуиции, изверг знает, осознает эту мелодию каждым фибром сущности, каждым движением лепестка, каждым взмахом нити Истока - смертные эту помощь примут.

И за это он их уничтожит.

Он их всех уничтожит.

Молча, не размениваясь на театральность и красоту окружающей их музыки, одна тварь шагает навстречу другой. За спиной первой вся мощь Домена, вся изощренность Похоти, весь опыт десятков тысячелетий. За спиной второго только его цепи, только его мука и огни Свечей, что даже не здесь, не в его власти, а просто видны их муки в той темнице, куда их отправила связь с инферналом. За спиной первого превосходящая сила, что могла бы сразить и десяток таких выродков, превосходство опыта и арсенала. За спиной второго трое смертных, выбравших из двух зол то, союз с которым им выгоднее. В конце концов, славные и великолепные в своей тупости наделенные редко видели зло, - то, что они считают злом, - от демонов, куда реже, чем от извергов, многократно реже.

Они сходятся в третий раз, и все понимают, что этот раунд будет последним.

Только теперь Пороку противостоит не одинокая Тень с отзвуком Грезы за спиной, не одно лишь Пламя, не только Закон.

Против Порока вышел последний участник, дав защитникам столицы взять изверга не в треугольник, но в крест.

Инферно сказало свое тихое и преисполненное боли, но очень веское слово.

Последним против Порока встал Грех.

Если запрашивать досье у храмовых клириков, интересоваться мнениями волшебных гильдий, позадавать вопросы авантюристам или даже купить задорого и совершенно не официально агентурные сводки Очей Вечных, то все они легко сойдутся в одном мнении, касаемо одной весьма известной личности. А мнение это крайне просто описать одним единственным утверждением, четкой уверенностью в том, что Эреб Пилдор - нехороший индивид и лучше бы его вообще не было. Нельзя сказать, что полукровка наделенного гиганта и человеческой воительницы, в свое время над поверженным противником надругавшейся, был прямо таки кровавым маньяком, режущим всех вокруг направо и налево... потому что это будет диким преуменьшением. Один из самых прославленных, в плохом смысле, преступников континента, знатно наследивший во всех его регионах, имел репутацию черную настолько, что многие твари на его фоне смотрелись эталонами адекватности.

Начать стоит хотя бы с класса, полноценно развитого основного архетипа и двух остальных, не сильно ему уступающих. Не просто какой-то там Еретик, но целый Ересиарх, находящийся, как утверждали многочисленные досье, собранные на последнего из Пилдоров, в одном шаге от получения приставки Великий и перехода со ступени легендарности еще выше. Еретические классы по вполне понятной причине относились к ветке запретной и порицаемой, старательно отслеживаемой и поставленной на жесткий контроль. Высокоуровневого еретика приняли бы в любую структуру, но вот в начале своего пути их терпят даже меньше, чем чернокнижников и прочих любителей пощекотать чужие внутренности жертвенным кинжалом. Мало кто желает ссориться со всеми клирами скопом, покрывая младую поросль, ведь даже высшие еретики если и получают покровительство, то совершенно неофициальное, этакое прикрытие со стороны верхов, непубличное обозначение неприкосновенности.

Некоторые невежи считают, и даже в своих трудах потом описывают подобную чушь, будто еретики получаются из неправильно истолковавших волю своего Бога клириков, неверно толкующих писания, делающих не то, что Бог от них ждет. Считают, что ересь равна предательству божества, попыткой урвать часть его могущества и дарованных им благ, но при этом не платя Верой и Службой в ответ. Ошибка понятная, весьма рациональная, но менее масштабной она быть не перестает, потому что проблема лежит куда глубже.

Во-первых, если бы какой-то клирик начал слишком сильно заблуждаться в понимании доктрины Веры, ему быстро подсказали бы правильный ответ. Как коллеги, наставники или братья по клиру, так и сам небожитель - вещим сном, словом, молвленным одному из высших сановников или даже личным появлением, зависит от личности заблуждающегося. Нет, дело не в ошибке, совсем не в ней. В конце концов, еретические классы одни для любой религии, для любого отступника. В то же время, большую часть "заблудших душ" слишком далеко ушедших в своем заблуждении, воля Божества покарает без особого усилия - они же буквально пропитаны благодатью, частью силы своего патрона, а потому тот имеет над ними вполне явно обозначенную ответную власть! Исключить можно только совсем уж удивительных индивидов, которым удалось бы вырвать из себя присутствие Бога, а уж тех из них, кто сумел бы заполнить образовавшуюся пустоту собственной силой было столь мало, что их можно вообще не учитывать в раскладах.