Я всё ещё люблю (СИ) - Никитина Анна. Страница 7

Последний раз с мамой Кира я общалась в роддоме, когда уже родила Сонечку. Она была в боксе, а я в отдельной палате с одной девочкой. Не знаю, как мама Кира ни о чем не догадалась.

— Анечка, как ты себя чувствуешь? Голос такой ослабленный? — интересуется взволнованно мама Кира.

— Уже получше. Голос такой, потому что воспаление подхватила. Вот в больницу забрали, — вру, краснея. Им не хочется лгать. Но и правду открывать тоже не хочу. Не говорить же сейчас в лоб, что два часа назад пережила экстренное кесарево. При том, что наркоз на меня подействовал слабо, и два раза я просто теряла сознание. Одному Богу известно, как я родила. Ну и маме Джана. Дочь родилась восьмимесячной и маловесной. Не хочу никого грузить. Знаю, что они будут волноваться и переживать. А могут и приехать. Сейчас я хочу выдохнуть этот день. Подстроиться под новую жизнь. А потом уже скажу.

— Ох, боже мой. Девочка моя, может, тебе помощь нужна? Ты скажи, мы сейчас же закажем билеты и прилетим, — начинает суетиться тетя Катя. — Герман, ну что ты сидишь? Девочка вон какая! Иди, заказывай билеты.

— Не надо. Не надо никуда приезжать, — торопливо, насколько есть силы, их останавливаю. — Тут хорошая больница, кормят хорошо. И условия хорошие. За мной есть кому присмотреть. Вот мой друг Джан, — перевожу на него взгляд, когда он аккуратно заглядывает в щелочку, и машу ему, чтобы заходил. — Мы вместе работаем. Его мама врач, и мне она помогает в этой больнице.

— Ну хорошо, Анечка. Но если что, ты сразу звони, мы приедем. Ты же знаешь, как мы тебе благодарны за всё, что ты для нашей семьи сделала.

— Знаю, — киваю в ответ. Хоть и потерять мне пришлось намного больше: семью, любимого человека. Но я приобрела опыт и закалилась так, что теперь меня, кажется, ничего не способно сломать. А самое важное мое приобретение спит в боксе. — Мне капельницу пришли ставить. Может, созвонимся в другой день?

— Да, конечно. Отдыхай, моя дорогая, — спохватываются родители. Выдавливаю подобие улыбки и отключаюсь.

Вспоминаю один из наших разговоров. Их было ещё много. В основном я перезванивала, когда Соня спала, чтобы они не могли о чем-то догадаться. А сейчас как воспримут?

— Такси уже ждет, — оповещает Кристина с сумкой. Джан уже отнёс вещи в машину.

— Да, идем. — щелкаю выключателем и закрываю дверь. Проверяю ручку и только тогда спускаюсь с Соней на руках к машине.

Усаживаю в кресло дочь и сама сажусь рядом с ней. Даю её любимого зайца. Ещё в детстве мне этого зайца подарил Кирилл. На детской площадке тех самых старых домов. День влюбленных. Помню, как трепетало сердечко. Как ладошки потели. И как я сама боялась вручить это первое в своей жизни бумажное сердечко. А за ним и своё. И кому? Кириллу Сомову. Пусть хоть в этой новой жизни его частичка будет рядом. И дочь, видимо, тоже чувствует, не отпускает его. Даже постирать приходится отбирать с большим трудом и горькими слезами. Может, хоть взглянув на этого зайца что-то в нем встрепенётся. А может и вместе с Соней. Он изменит свое решение. Я не прошу любить меня. Я лишь хочу, чтобы у дочери был папа.

Любящий папа, который смог бы любить, защищать и не дал бы наступить на те грабли, на которых так искусно научил танцевать меня отчим и Костя… Все эти не родные мне люди.

— Ты с нами не поедешь? — интересуюсь у Джана, который стоит в ожидании своего такси. Но все же надежда, что передумает, у меня есть.

— Нет. Я пока в общежитии размещусь, а ты встретишься с его родителями, — присаживаясь на корточки, говорит Джан. — Ты сама справишься. Я тебе там не нужен. Тем более у тебя вон, — кивает на Кристин, — такая поддержка есть. Я там буду чужим.

— Ты не чужой. — мотаю головой с отрицанием.

— Ань, там я чужой и ещё больше буду раздражать Кирилла. А вам нужно поговорить.

— Как разместишься, набери.

— Окей. — складывает большой и указательный пальцы в форму бублика, остальные — вытянуты в символизирующим значении этого слова наглядно. Улыбается так, что тепло становится хоть на чуточку. Хотя потряхивает. Закрывает дверь машины и, наконец, трогаемся.

— Не волнуйся ты так. Родители только рады будут.

За городом все так же. Ничего не изменилось с прошлого раза, когда я тут была. Каждый уголок помню. Даже поворот. Странно, конечно. Два года. А ничего не притупилось. Даже наоборот, волнительней. Черная крыша. Высокий забор. Даже камера стоит на том же месте. Туи только выше стали.

Водитель заезжает во двор и паркуется. Кристина первая выбирается. А я делаю глубокий вдох и медленно расстёгиваю ремни на кресле и забираю Соню.

— Ну что, Сонь, пойдем знакомиться с бабушкой и дедушкой? — разговариваю с дочкой и наконец-то выбираюсь с малышкой.

Глава 6

Я знаю, что меня тут ждут. Интересно, Кристина им рассказала о Сонечке? Сказала, что ждут в гости. Значит, для них будет сюрприз, такой же, как и для меня.

Выбираемся из такси. Молчание. Ступор. Родители переводят взгляд от меня на Соню и обратно. Картина «не ждали» в своем проявлении. Значит, Кристина не обмолвилась.

— С возвращением! — первой отмирает тетя Катя и обнимает нас. — Ну и что за маленькая принцесса тут у нас? — улыбается. Протягивает ручку Соне. Дочь улыбается, но глазами на меня смотрит. Голову на плечо кладет и смотрит на маму Кирилла. Герман Константинович без слов все понимает. Сам отправил меня к сыну в тот день. Не лично. Тину прислал, когда Киру грозила опасность в бою. Ну и плюс девять месяцев. Вот итог. Конечно, Соня крошечная. На вид ей полтора и не дашь. Год минимум. Только по чертам лица можно понять, кто отец. И они понимают. Но все равно проверяют, правы ли.

— Сонечка — моя дочь.

— Сонечка. Какое красивое имя. Как у настоящей принцессы. — улыбается и рассматривает внучку. — А я тетя Катя, а это дядя Гер… — не успевает договорить, как её перебивает Кристина.

— Бабушка Катя и дедушка Герман, — поправляет Кристина и заодно расставляет все точки в вопросе родства.

— Баба. — выскальзывает новое слово у дочки. За свои полтора она знает «мама», «дай», «кайся» (каша), «на», «нет», «зая», «ням-ням», «Тиа» (Тина), «Пая» (Поля), «дядя». Так она называет Джана. Ну, я и не против. Выговорить его имя для нее еще сложно. Ну а статус дяди его и меня вполне устраивает. Поэтому каждое новое слово в её разговорном словаре я принимаю с улыбкой.

— Внученька, — так трогательно произносит, но смотрят с укором на меня. Что скрывала столько времени.

— Мам, может, уже запустишь Аню с Соней в дом? Или так и будем тут стоять? Папа уже все сумки унес. — спасает Кристина.

— И правда. Чего на улице стоим… Проходи, Анюточка. Чувствуйте себя с Сонечкой как дома, — улыбается тетя Катя. Подсознательно расслабляюсь. Ну вот, знакомство состоялось. Можно выдыхать. Вот только выдохнуть удается до момента, пока внутрь дома не попадаю. Воспоминания, как кинопленка, сразу перематываются. Кадр за кадром. Момент за моментом. Когда я была счастлива. Когда мы были вместе. Взглядом цепляюсь за эту шкуру на полу и невольно улыбаюсь. Тут то у нас и получилась Соня. Каждый миллиметр дома наполнен воспоминаниями. Теперь только и приходится, что предаваться ностальгии. Отгоняю мысли и концентрируюсь на Соне. В доме тепло, а ей в комбинезоне уже жарко, и она начинает вертеться на руках.

— Малышка, сейчас тебя раздену. Не вертись. Снимаю комбинезон, шапку и оставляю её в штанишках и кофточке. Аккуратно все складываю на верх спинки дивана. А Соню опускаю на ножки. Она осматривается. Новый дом. Новая обстановка. Новые люди. Для неё непривычно, хоть она и быстро контактирует.

— Екатерина Андреевна, может, вам чем-то помочь? — спрашиваю бабушку моей дочки, которая накрывает на стол в гостиной.

— Не надо. Занимайся дочкой и не беспокойся. — улыбается, как всегда радушно, расставляя тарелочки с домашней едой и выпечкой нас стол. Глаза разбегаются от количества еды. И салатики, и горячее, закуски и выпечка в фирменном исполнении. Да, радушие — это отличительная черта мамы Кирилла.