Убойная стрела Амура - Андреева Валентина Алексеевна. Страница 57

На сей раз Ольга не спорила. Постепенно на всех наваливались усталость и пофигизм. Зевая, я предупредила директрису, чтобы не вздумала в ближайшие часы замуровывать подземелье. Именно в нем планировалась «охота на живца». Кажется, меня плохо поняли. Во всяком случае, предложили проспаться.

Мы медленно шли ко дворцу, а навстречу нам неслась ранняя птаха мужеска пола – художник Рожков. Без признаков радикулита. До момента стыковки я еще успела объяснить Ляне, почему рассчитывала увидеть у Даньки именно Лию, а не другую девицу. Просто угадала! По сведениям госпожи ясновидящей, а ей можно верить – не один раз страдала за правду, Данька не нашел еще свой идеал. Временные связи считает пошлыми, хотя и необходимыми для поддержания здоровья. Да только слишком брезглив и разборчив. Но Лия от него без ума. И ей крайне необходимо было объясниться с Данькой по поводу несостоявшегося свидания. Днем дед не даст.

По мере приближения к нам лицо Рожкова приобретало нормальные человеческие черты. Он даже успел пригладить волосы, оказавшиеся в художественном беспорядке. Предваряя его вопросы внучке, Ольга, обнимавшая ее за плечи, через силу улыбаясь, пояснила, что наша группа стихийно решила полюбоваться рассветом. Лиечка, которую разбудили не совсем тихие сборы, соблаговолила составить нам компанию. Такие прогулки просто необходимы для души.

– Да-да, – торопливо согласился Рогожин. – Этой ночью все время шумели. Кроме того, пропал Андрюша Киселев. Дверь в его комнату открыта, а самого его нет.

– Наверное, на рыбалке, – неуверенно предположил Иван.

– Он это занятие терпеть не может. Да и удочек у него нет. Лия, ты сбила мне планы на сегодняшнее утро, но я не сержусь. Так где, вы полагаете, может находиться Андрей? Кажется, я опять потерял свои ключи.

Ольга даже не удивилась:

– Ничего страшного. У вас с Данькой общая болезнь. Тот тоже без конца свои теряет. А Андрей, кстати, почти никогда дверь не закрывает. Как и вы. Наверное, где-то гуляет.

– Да какой нормальный человек в такое время гуляет? – Наташка нервно стряхнула с брючины сонную перелетную муху. – Он еще ночью гулять ушел. Скорее всего, спит по месту гуляния. Ладно, давайте разбредаться. К половине девятого трубим сбор.

Честно говоря, мне не понравилось известие об отсутствии Киселева. По моим расчетам он должен был вернуться в свою кровать еще пару часов назад. С другой стороны, бить тревогу, пожалуй, рано. Вот если не вернется к началу трудового дня…

4

Кисель тихо лежал в нашей комнате, занимая свободное пространство пола между двумя кроватями. Заикаясь, Наташка поведала мне, что, как всегда, оказалась права – Андрюша спит по месту своей гулянки. Теперь уже ясно, что он истинно свободная личность – гуляет там, где хочет. В свою очередь, я заикнулась о недостаточной продуманности места окончательного залегания.

Удавку на его шее мы заметили не сразу. Кисель лежал на правом боку, поджав под себя ноги в стоптанных кроссовках, голова, прикрытая закинутой вверх левой рукой, частично скрывалось под моей кроватью, другая рука находилась где-то в районе горла. Удавка была смутно знакома. Этот легкомысленный шарфик в пастельных тонах я уже где-то видела. Ах, да! В зеркале. Он отвлекал на себя внимание, маскируя слишком большой вырез на моем пиджаке.

– Вот что значит, бросать свои вещи где попало, моя дорогая. Убийца всегда на подхвате. Да что же это за урод?! Я сама поймаю и убью эту гадину! – сквозь зубы процедила Наташка, борясь с желанием завопить во все горло. В знак солидарности Кисель еле заметно дрыгнул ногой.

Не веря собственным глазам, мы вместо того, чтобы немедленно оказать Киселю помощь, стояли и пялились на чудом ожившую ногу. Вот к чему приводит систематический недосып!

– Я сама поймаю и убью эту гадину, – совершенно с другой интонацией еще раз произнесла Наташка, внимательно следя за реакцией ноги. И опять она слегка дернулась. – Конечность не может дрыгаться без разрешения той части Киселя, что под твоей кроватью. Интересно, у него носки высохли?

С этого момента началось наше активное участие в спасении Андрюши. Для начала мы едва не придушили его окончательно. Узел на шее был завязан так плотно, что развязать его не представлялось возможным. Проще было разрезать сам шарф, вытянувшийся в тонкую ленту. Сдуру решили подсунуть под нее один конец маникюрных ножниц. Кисель сразу же отозвался на это хрипом и битьем обоих ног по полу. Наташка тут же уверила жертву, что мы пойдем другим путем, а я добавила, что мучиться ему осталось недолго. Правильное решение в голову пришло сразу. И в мою, и в Наташкину. Это немного задержало процесс освобождения Андрюши, поскольку некоторое время шла молчаливая борьба за переход ножниц из рук в руки.

– Я хочу поэтапно разрезать узел! – окрысилась на меня Наташка.

– Я тоже!

– У тебя трясутся руки, а у меня только ноги.

После короткой дискуссии ножницы вновь стали переходить из рук в руки, демонстрируя проверенное временем истинное уважение и доверие между нами. Пока Кисель вновь не дрыгнул ногой. Момент последней передачи застрял на середине, я проворно убрала руки за спину, и Наташка, сосредоточенно кивнув, начала осторожно избавляться от узла. Шарф распался на две части, но Кисель не собирался вскакивать и благодарить нас за спасение. Решил для начала отдышаться. А когда отдышался, медленно перевернулся на спину, легонько растирая левой рукой шею. Другой, прижатой к телу, он судорожно сжимал мой мягкий шлепанец. Чуть позднее, когда ему еще больше полегчало, а мы с Наташкой задвинули тумбочку в камин, Кисель, лежа на моей кровати и по-прежнему не выпуская на волю шлепанец, просипел:

– Он спас мне жизнь. Когда Черный монах сбил меня с ног и накинул мне на шею веревку…

Я было решила внести ясность по поводу «веревки», но отказалась от этого намерения. Наташка права. Не торчи шарфик по моей вине на спинке кровати, Киселя бы не придушили. С другой стороны, могли бы подыскать и другой способ нейтрализации – огреть чем-нибудь по голове. Да тем же Купидоном. Причем капитальнее, чем Дятлова. На ошибках учатся.

– Этот тапок спас мне жизнь, – повторил Кисель. – Мне удалось подсунуть его мысок под шею, а когда этот гад решил, что со мной кончено… Собственно, я и сам так решил, поскольку дикая боль в легких и горле стала отступать, начал терять сознание, появились какие-то глюки… Ей-богу, не помню, как ухитрился вытащить тапок. Появилась слабая возможность дышать, но, очевидно, недостаточная…

– Все! Хватит! – Я даже зажала руками уши, чувствуя, что самой не хватает воздуха. – Сейчас сбегаем за врачом…

– Не надо никуда бежать!

Сипенье усилилось. Кисель от усилий вновь чуть не задохнулся. Мучительно морщась вместе с ним, мы переждали пару минут, пока он не собрался с силами:

– Очень горло болит. Тут такие дела творятся!

Он снова замолчал, лицо исказила гримаса боли. Я решила перевести Андрюшу на щадящий режим:

– Давай-ка мы будем задавать тебе вопросы, а ты, экономя силы и здоровье, можешь коротко отвечать головой «да – нет».

Кисель слегка наклонил голову в знак согласия.

– Этой ночью ты за кем-то следил?

Он немного помялся, на физиономии появилось выражение болезненной тоски, но все-таки кивнул головой. Едва заметно.

– Вероника по ночам часто исчезает из своей комнаты? Ты сделал ей ключ от калитки, ведущей в лес?

Новый кивок и короткое сиплое пояснение – он не знал, что ключ от калитки.

– Ясное дело. Однажды ты случайно увидел, как ночью она удирает в лес, и отправился за ней.

Кисель повесил буйну голову, но тут же задрал ее – очевидно дало себя знать усиление болезненных ощущений.

– Но догнать Веронику тебе каждый раз не удавалось. Не сразу, но ты выяснил, почему. В определенном месте у нее была, так сказать, «припаркована» лошадь. С ее помощью она и скрывалась. Скакала в Звонаревку?

Киселев неопределенно пожал плечами, имея в виду, что он не та самая лошадь, на которой галопировала Вероника, и точный маршрут указать не может.