Сошедшие с небес - Кунин Владимир Владимирович. Страница 7

В крохотном помещении тира негде было повернуться: врач и фельдшер со «скорой», два милиционера (один в штатском) и председатель организации всех тиров.

Тут же стоял Вовка, крепко, держал отца за руку. Штатский записывал показания Сергея:

— ... Ну, я послал здешних пареньков вызвать «скорую» и вас, закрыл тир — какое ни есть, а оружие — и стал ждать. И все.

— Ни разу больничного не брал, — удивлялся руководитель тиров. — Всегда как штык!

— Потому и умер, — буркнул фельдшер.

— Так... — проговорил штатский и показал карандашиком на кружку с нетронутым квасом, стоящую на прилавке среди духовых ружей: — А это чье?

— Его. — Вовка показал на носилки.

— Почему здесь ребенок?

— Это мой сын, — жестко ответил Сергей.

— Иди к нам работать, — прошептал Сергею начальник всех тиров. — План небольшой, квартальные премии... Конечно, и самому крутиться надо, а так — сиди себе, постреливай...

— Я в вашей жизни крутиться не умею. А стрельба мне вот так надоела. — Сергей провел ребром ладони по горлу и поднял Вовку на руки: — Айда, сынок.

Смеркалось. Баба Шура уже уехала. У водонапорной колонки Маша и Нюська мыли посуду. Маша в раздражении говорила:

— Он, видишь ли, стесняется, что ему в двадцать семь лет...

— Ну и правильно! На кой ляд ему с сопляками три месяца в этой автошколе огибаться?! Да я его здесь во дворе за две недели сама выучу!.. — сказала Нюська.

И старый огромный неухоженный двор превратился в учебный автодром!

— Мама! — кричал Вовка с крыши сарая. — Зачем вы меня сюда засадили?!

— По технике безопасности, — отвечала ему Маша.

— А что это такое? — вопил Вовка.

— Скоро сам увидишь!

Маша вынесла на крыльцо столик со швейной машинкой — ставила заплаты на Вовкины штаны.

По двору козлом скакала полуторка. Рев мотора, прыжок вперед, тишина... Заглох двигатель.

В кабине за рулем сидит мокрый от напряжения Сергей. Рядом Нюська.

— Сцепление-то полегоньку отпускать надо!.. — стонет Нюська. — Давай сначала.

Сергей заводит двигатель, выжимает сцепление, со скрежетом рывком включает первую скорость.

— Нежней, нежней! Прибавляй оборотики... — приговаривала Нюська. — Газу... Газу... Газу...

Неожиданно набрав скорость, машина врезается в забор. Удар, треск, звон разбитого стекла!

Задним ходом машина выдирается из пролома в заборе и останавливается. Сергей и Нюська вылезают из кабины — согнут передний бампер, разбита фара, смято крыло...

— Куда же ты гонишь, чертова кукла?

— Сама же говорила: «Газу, газу, газу...»

Подбежала Маша, быстро сказала:

— Мы заплатим. Мы заплатим за ремонт, Нюсенька...

— Еще чего! — хохочет Нюська. — Да я у себя в парке только глазом поведу...

Рано утром в автопарке двое слесарей-ремонтников приводили машину Нюськи в порядок. Тут же стояла Нюська, щелкала семечки.

В ремонтную зону влетел чумазый парнишка:

— Нюся! Вас Кузьмич требует!

Нюська кивнула ему, томно проговорила:

— Мальчики, я на вас надеюсь!

— Все будет в лучшем виде, — заверили ее «мальчики».

Нюська пошла из цеха, преувеличенно раскачивая бедрами. Уверена была, что ей смотрят вслед. Так оно и было. Один слесарь не выдержал:

— За такую бабу — отдай все, и мало!

... Начальник автопарка Василий Кузьмич, представительный мужчина при галстуке, сидел за столом и говорил:

— Поступил сигнал, что уже несколько дней ты свою машину только к ночи в парк загоняешь. Есть мнение, что калымишь. Так?

— Калымлю, — покорно сказала Нюська.

— Врешь! — не поверил начальник.

— Вру, — согласилась она.

— Ты мне дурочку из себя не строй! — рассердился начальник.

Нюська скромненько одернула юбку и ласково проговорила:

— Василий Кузьмич, дусенька мой! Можно мне еще недельку после смены машиной попользоваться? Я ремонтик в доме затеяла. То привезти, то... А я ведь женщина одинокая, мне помочь некому.

Начальник парка откашлялся и расправил орлиные крылья:

— Об чем речь, Нюся! Пришла бы ко мне сразу... — и решительно направился к Нюське.

— Ой, кто-то идет... — интимно шепнула хитрая Нюська.

Начальник застыл на месте, в смущении поправил широкий узел шелкового галстука.

— Пригласила бы как-нибудь... Может, я еще пригожусь.

— Василий Кузьмич! Прелесть вы моя! Да в любое время! — сказала Нюська и выскользнула за дверь.

Ночью Сергей и Маша лежали в своей никелированной кровати и изучали ПДТ — «Правила движения транспорта». Маша держала в руке тоненькую книжечку «Правил» и спрашивала:

— Тормозной путь при скорости шестьдесят километров в час при сухом дорожном покрытии?

— Тридцать метров.

— Правильно. При мокром?

— Восемьдесят.

— Верно... А ваши действия при въезде на Т-образный перекресток при необходимости совершить левый поворот?

— Пропускаю весь транспорт, движущийся в обоих направлениях по главной дороге, и только после этого совершаю левый поворот. — И Сергей совершенно недвусмысленно обнял Машу.

— Стоп, стоп, стоп! Цурюк! — оттолкнула она его. — А знаки?

В ногах на спинке кровати висела таблица дорожных знаков. Маша высунула слегка ногу из-под одеяла, ткнула большим пальцем стопы в один знак:

— Это что обозначает?

— Ограничение габаритов по высоте до пяти метров.

Маша сверилась с книжкой, сказала тоном учительницы:

— Верно. А вот это?

Сергей тоже высунул ногу из-под одеяла, прижал своей большой ступней Машину ножку к таблице:

— Какой? Что-то я не разберу... — и снова попытался обнять Машу.

Та уже была готова ответить ему на ласку, но в это время отодвинулась занавеска, показалась сонная мордочка Вовки:

— Папа... Ну это же «Проезд всем видам транспорта запрещен», — пробормотал Вовка и тут же заснул...

На ступеньках крыльца сидела домашняя «экзаменационная комиссия» — Нюся, Маша и Вовка.

Между специально расставленными чурбаками по двору замечательно ездил на «газике» Сергей. Он лихо вписывался в крутые повороты, заезжал задом в узкие «ворота», разворачивался чуть ли не на одном месте. И все это он делал так ловко и уверенно, что вызывал бурю восхищения у своих «экзаменаторов».

Наконец он мягко остановил машину перед самым крыльцом, вылез из кабины и раскланялся.

«Комиссия» встала и зааплодировала, а Маша благодарно поцеловала Нюсю. Гордая Нюська показала Сергею большой палец и ткнула рукой в угол двора — дескать, поставь машину вон там.

Радостный Сергей сел в кабину, включил заднюю скорость и быстро поехал задом в указанном Нюськой направлении. Выворачивая руль влево, он совершенно забыл, что с правой стороны от него стояла водонапорная колонка.

Раздался страшный грохот, колонку сорвало с постамента, и в воздух ударил десятиметровый фонтан воды.

Сергей выпрыгнул из кабины, и в одно мгновение на нем не осталось ни одного сухого места.

— Вода! — неожиданно закричала Маша и бросилась к Сергею.

Она влетела в рушащийся водопад, прижалась к нему, шепча, словно в забытьи: «Вода... Вода...»

Обнявшись, они стояли в этом потоке, одежда их прилипла к телам, и вдруг, словно хлыстом по лицам, сквозь шум воды прорвалась короткая музыкальная фраза, обрывок старого довоенного танго «Ах, эти черные глаза...».

Они ошеломленно посмотрели друг на друга, в испуге перевели взгляд на хохочущих Нюську и Вовку и поняли, что ни Нюська, ни Вовка, к счастью, не слышали этой страшной мелодии... она явилась только им, и они еще теснее прижались друг к другу.

Выше дома била тугая струя воды.

— Вот это да! — радостно кричал Вовка.

В первом автобусном рейсе Сергею помогал Вовка.

Они оба были очень напряжены и даже изредка тихо переругивались. Вовка сидел рядом с водительским креслом отца и подсказывал ему:

— Ну, «Полтавская» же, папа! «Полтавская»! Тормози! Ты что, не видишь, люди стоят?.. — шипел Вовка склочным голосом.

Люди на остановках входили и выходили. Сонная кондукторша с довоенной кондукторской сумкой на животе и рулонами билетов на необъятной груди лениво собирала плату, уже в полудреме отрывала билеты и намертво засыпала до следующей остановки.