Ледяное сердце Элленхейма (СИ) - Иконникова Ольга. Страница 27

Он ничего не помнил! Просто совсем ничего!

И такой вариант развития событий, который ночью показался бы мне настоящим подарком, сейчас вдруг меня почти оскорбил. Как он мог забыть о том, что случилось?

Хотя на самом деле не случилось почти ничего. Только тот самый поцелуй, который привел меня в трепет. Сразу после этого силы оставили Эйнара, и он снова провалился в забытьё.

И утром, когда я проснулась с первыми лучами солнца, я мигом вскочила с кровати. Я не представляла, как после этого поцелуя мы с Эйнаром сможем посмотреть друг другу в глаза.

И вот теперь оказалось, что для него это ночное происшествие ничего не значило. И хотя я и прежде понимала, что мужчины могут позволить себе куда больше, чем женщины, сейчас это неприятно поразило меня.

— Ваше высочество! Надеюсь, этой ночью я не сделал вам ничего дурного?

И голос, и взгляд его изменились. И я поняла — он всё-таки что-то вспомнил! Щеки сразу запылали, и я отвернулась, чтобы скрыть свое смущение.

— Нет, ваше величество, ничего страшного не случилось.

Он предпочел удовольствоваться таким ответом и начал собирать свои вещи. Надел на пояс ножны, поднял с кровати плащ.

— Вы еще слишком слабы, чтобы проделать обратный путь, — запротестовала я.

Но он не стал меня слушать.

— Нам следует вернуться в Свеадорф как можно скорей. Вы и без того провели ночь в моем обществе, и если об этом кто-то узнает, то может дурно истолковать. А мне был не хотелось, чтобы ваша репутация пострадала из-за меня. Я постараюсь дойти до дома Ансы, а там, если я не смогу сесть в седло, вы оставите меня и отправитесь за помощью в Даларн.

— Может быть, вам лучше остаться здесь, а я доберусь до Даларна и пришлю сюда людей?

— Я не могу позволить вам идти по лесу одной, — прорычал он. — Достаточно и прошлой встречи с волком.

Ну, что же, если он всё уже решил, то спорить было бессмысленно. Мы дождались, пока в печи не останется ни единого уголька, и вышли на улицу.

Ветер почти стих, и было теплее, чем накануне. И всё равно каждый шаг давался Эйнару с большим трудом. Он тяжело дышал и часто останавливался, и я с ужасом думала, что я буду делать, если он вдруг упадет в снег. У меня не хватило бы сил, чтобы дотащить его до дома Ансы.

Но, наконец, избушка показалась впереди, и я с облегчением вздохнула. Лошади почувствовали нас издалека и поприветствовали громким ржанием.

— Я растоплю печь, чтобы вы не замерзли, и поеду в город.

Но он снова упрямо покачал головой:

— Я вполне способен ехать верхом. Возможно, не галопом, но хотя бы рысью. Вам просто придется ехать рядом.

Мы вошли в сарай, убедились, что с лошадьми всё в порядке.

Я подошла к Эйнару, чтобы помочь ему подняться в седло. Но, кажется, мое намерение его оскорбило. Во всяком случае, взгляд его потемнел, а сам он открыл рот, чтобы отчитать меня за то, что я предложила ему помощь, когда он этого не просил.

Мы стояли так близко друг к другу, что я чувствовала идущий от него жар. И дыхание его вдруг участилось.

Я еще могла отстраниться, отступить хотя бы на шаг. Но осталась на том же месте, продолжая смотреть ему в глаза.

И еще прежде, чем он наклонился ко мне, я уже знала, что произойдет. На сей раз он целовал меня осознанно, а я даже не пыталась протестовать. Я чувствовала себя падшей женщиной, но не могла противиться своему желанию. Меня влекло к нему! И влекло уже давно, просто я не сразу это осознала.

Я не осмелилась ответить ему, но и не старалась вырваться из его объятий. Горячие губы его терзали мои, и я почувствовала головокружение.

Наконец, он остановился, и я снова смогла дышать. Одна его рука всё еще лежала на моем плече, а другая погладила меня по волосам.

— Не бойся, — сказал он, — я не позволю себе ничего лишнего.

А я хотела сказать, что поцелуй — это уже лишнее, — но так и не смогла произнести ни слова. И только потом я поняла, что он впервые обратился ко мне на «ты».

Обратную дорогу до Свеадорфа я помнила плохо. Мы проделали ее в полном молчании, стараясь даже не смотреть друг на друга. Но жалела ли я о том, что произошло? Нет, ничуть. Хотя ни за что не решилась бы в этом признаться.

Встретивший нас у крыльца слуга сообщил, что отец велел привести меня к нему, как только я вернусь. И мы вместе с Эйнаром отправились в апартаменты короля.

— Кайса! — отец был взволнован до крайности. — Ваше величество! Где вы были? Мне доложили, что мы покинули Даларн еще вчера! От беспокойства я не находил себе места и уже отправил людей на ваши поиски.

— Мы решили поехать короткой дорогой отец, но попали в пургу и заплутали, — сказала я. — А его величество поранил волк, и нам пришлось пережидать непогоду в охотничьем домике.

— О, ваше величество! — отец всплеснул руками. — Надеюсь, рана не слишком тяжела. Я немедленно велю позвать лекаря!

Но Эйнар его остановил:

— Не нужно, ваше величество! Это просто царапина. Я прошу прощения за то, что заставил вас беспокоиться.

Отец удовлетворенно кивнул, но я видела, что его тревожило что-то еще.

— Что-то случилось, отец? — спросила я.

И он кивнул:

— Да — твоя служанка Лотта признала себя убийцей принца Вегарда!

Глава 40. Эйнар

— Вы уже слышали, отец? — бросился ко мне Бьорн, когда я шел по коридору к своим апартаментам. — Служанка принцессы Кайсы признала себя виновной в убийстве Вегарда! — тут он увидел повязку на моем плече, и глаза его испуганно округлились. — Что случилось? Вы ранены?

Я покачал головой.

— Ничего страшного. Просто царапина. Где сейчас эта служанка? Ты видел ее, разговаривал с ней?

— Нет. Но его величество сказал, что у нас будет возможность с ней поговорить. Ждали только вашего возвращения.

— Хорошо! — я обнял сына и увидел, как тот расцвел прямо на глазах.

— Я хотел еще кое-что сообщить вам, отец! Возможно, вы и сами заметили, что я оказывал знаки внимания принцессе Алде. Но я и надеяться не смел на то, что она ответит мне взаимностью. А вчера мы откровенно поговорили с ее высочеством, и оказалось, что я ей тоже не безразличен. И если вы, отец, одобрите это, то я хотел бы сделать принцессе официальное предложение.

Скажи он мне такое пару недель назад, я испытал бы радость и гордость и сам пошел бы к королю Матиасу, чтобы обсудить союз наших детей. Но сейчас я нахмурился.

— Не торопись!

— Что? — Бьорн растерялся. — Мне казалось, что вы сами желали этого брака. Разве не пойдет он на пользу и Нерландии, и Терции?

В его глазах застыло недоумение, и я его прекрасно понимал. Я и сам сейчас испытывал похожие чувства. То, что случилось между мной и принцессой Кайсой уже невозможно было игнорировать. И пусть, в отличие от сына, я пока еще не знал, какие чувства ее высочество испытывала ко мне, я тоже уже почти готов был принять решение. Но вынужден был себя сдержать.

— Я всего лишь попросил тебя немного подождать, — я не готов пока был дать Бьорну ответ. — Давай поговорим об этом чуть позже.

— Вы думаете, что это не служанка? — сын попятился от меня, мотая головой. — Но почему?

Я подошел ко кровати, сбросил плащ, стянул камзол. Тело ныло и от раны, и от долгого сидения в седле. Бьорн жаждал откровенного разговора, но пока мне нечего было ему сказать — сначала я хотел услышать признание Лотты. Своими ушами. И убедиться, что она говорила правду. О, какое бы облегчение я испытал, если бы это было действительно так.

— Вы не хотите поверить в то, что брата убила какая-то горничная, потому что это было бы унизительно для памяти Вегарда?

— Не говори ерунды! — оборвал я сына. — Я всего лишь хочу, чтобы настоящий убийца был найден и получил наказание. А теперь дай мне немного отдохнуть. И отдохни сам. Нам потребуется немало сил для того, чтобы выслушать признание этой девки.

Бьорн ушел, а я упал на кровать и пролежал, закрыв глаза, не меньше часа — пока мне не сообщили, что его величество приглашает меня в малую гостиную, куда вот-вот должны привести горничную Лотту. Я велел посыльному сказать то же самое и Бьорну, а сам вызвал слугу. Мне нужно было привести себя в порядок.