Это лишь игра (СИ) - Шолохова Елена. Страница 18

И как бы странно это ни звучало, я вдруг поймал себя на мысли, что даже хотел бы ошибиться в Чернышове.

Но когда спустя полчаса увидел его вместе с Третьяковой возле школы, а потом и в гардеробе, понял – нет, не ошибся…

Он так суетился перед ней. И ко мне боялся подойти. Даже не ко мне, а мимо меня. И ей в глаза не смотрел, отворачивался.

Ну как она этого не замечает? У него же на лице всё большими буквами. Как можно быть такой слепой?

С минуту, может, меньше я наблюдал за обоими. И тут ее кто-то толкнул в спину, а в следующий миг она оказалась у меня в руках. Внезапно. Я даже сам растерялся. И не сразу сообразил, что практически обнимаю ее. Потом, конечно, тотчас убрал руки. И поспешно отошел. Как еще краснеть не начал. Вот это был бы номер. Идиотская, в общем, ситуация. Наверное, просто эффект неожиданности.

***

Вечером директриса созвала обещанное собрание. Мой отец, разумеется, не ходил. Да и нечего ему там делать.

Позже от девчонок я узнал, что Дэна не отстранили, а уволили, это уже точно. А классной вместо него нам поставили новую англичанку.

21. Лена

Мы с Петькой торчим в школьном дворе, время от времени поглядывая на светящиеся окна нашего класса. Там сейчас идет родительское собрание. И что-то оно в этот раз подзатянулось. Во всяком случае мы ждем своих (я – бабушку, а Петька – свою мать) уже третий час.

Я успела замерзнуть, хотя на улице нехолодно, а он – проголодаться. Кроме нас с Чернышовым обычно никто не сопровождает своих на собрания. А я боюсь отпускать бабушку одну. Особенно сейчас, когда темнеет рано и вечерами такой гололед. Она у меня плохо видит и ходит с трудом.

Петька замечает, что я слегка дрожу и шмыгаю носом.

– Замерзла? Хочешь, зайдем в школу погреемся?

– Да там опять техничка будет на нас кричать.

Полы у нас моет и правда редкая злючка, которая орет на каждого, кто после уроков болтается по школе. А на пацанов поменьше и вовсе замахивается шваброй.

– Ну и пусть себе кричит… – бубнит Петька, а потом вдруг захватывает меня в кольцо своих рук. От неожиданности я не сразу нахожу, что сказать. Лишь удивленно таращусь на Петьку.

– Погрею тебя… – говорит он и прижимает к себе теснее. – Знаешь, как пингвины греются? Друг о друга.

В общем-то, да, так теплее, но все равно как-то странно. Я стою, гляжу на Петьку снизу вверх и всё думаю: спросить или не спросить, где он так долго гулял накануне и почему так нервничал из-за Горра. Предостеречь его или все же не надо?

Чернышов словно замер. Смотрит на меня, молчит, шумно дышит. Со стороны мы, наверное, выглядим довольно двусмысленно. И вдруг он наклоняется и почти целует меня. Почти – потому что я успеваю отклониться. И его губы лишь вскользь задевают мою щеку.

– Ты чего?! – изумленно восклицаю я.

– Да я… я просто… Лена… прости… – бормочет Петька, смущенно, и мне становится его жалко. Я даже пытаюсь перевести всё в шутку.

– Только не говори, что пингвины…

– Оу! Это кто здесь обжимается? – прерывает вдруг меня чей-то возглас. И нас с Петькой отшвыривает друг от друга.

Шатохин, Решетников и Сенкевич спускаются с крыльца и медленно, вразвалочку направляются к нам. Я вижу, что Петька нервничает. Да я и сама моментально напрягаюсь. Неужели они сейчас его побьют? Прямо во дворе школы? Их же потом увидят по камерам. Они же не совсем идиоты, пытаюсь себя успокоить.

Подойдя ближе, они с ухмылками оглядывают меня и Петьку. И только я собираюсь сказать, что буду кричать, если вдруг что, они без всякой агрессии говорят Чернышову:

– Ну, чё, капитан, любви захотелось? Прям на улице? Ты смотри – не отморозь.

И хохочут. Мне же их похабные намеки как пощечина, но они хотя бы не нападают, драку не устраивают.

– Да просто греемся, – отвечает Петька, как будто слегка оправдываясь. – А вы чего здесь?

– Тоже греемся, – и снова дурацкий хохот. Наконец они уходят, и меня слегка отпускает.

– Дебилы, – бросает Петька и спрашивает озабоченно. – Ты не испугалась?

– Петь, а почему они тебя назвали капитаном? – спрашиваю и вижу, как тотчас меняется его лицо. Становится сначала растерянным, а потом сконфуженным. Эти его гримасы я знаю уже наизусть. И сейчас ему почему-то явно неловко.

– Да так, – отмахивается Петька. А сам отворачивается. – Да это они пока не всерьез. Ну… Горр ушел из команды. Вот наши и думают, кого капитаном назначить. Пока не решили точно. Но кто-то из пацанов меня предложил. А Шатоха сам просто хочет, вот и…

– А ты? Хочешь?

– Да не знаю, – пожимает плечами Петька. – Ну так-то да. Это же круто.

Наконец мы замечаем, что из школы потихоньку выходят люди. Находим наших, и все вчетвером идем домой.

– Вас с Петькой сегодня хвалили, – говорит тетя Люда. – Да, да, вот Мария Павловна не даст соврать.

– Так и есть, – смеется бабушка. – Лидия Романовна сказала, что вы вдвоем с Петрушей отличились. Правду сказали, против всего класса выступили.

– Петька, а не твои ли однокласснички тебя отлупили за эту правду?

– Да я ж тебе говорил, это на тренировке, – дергается Петька, а я уж молчу.

– А то директриса сказала сейчас всем, – продолжает тетя Люда, – чтобы следили за своими детьми и контролировали, потому что если вдруг вас обидят, то будут серьезные последствия.

– А я всё поверить не могу, – вздыхает бабушка. – Неужто Денис Викторович действительно так себя вел? Он же учитель!

– Ой, да какой он там учитель, – фыркает тетя Люда. – Сам еще салага. Учителей сейчас не хватает, вот и берут кого попало. А мне этот Денис с самого начала не нравился. А вот новая ваша… не запомнила имени, ничего такая, хотя тоже молоденькая.

Мы заходим в наш двор.

– А может, к нам? – зовет бабушка тетю Люду с Петькой. – Я пирогов напекла.

Дома уже я ставлю чайник и быстро накрываю на стол. Петька вызвался помогать, хотя на самом деле только мешает. На нашей тесной кухне мы то сталкиваемся локтями, то путаемся друг у друга под ногами. И оба смеемся каждый раз. И потом, когда уже пьем чай, отчего-то за столом весело и радостно. За последнее время это, наверное, самый теплый и уютный вечер. Не портит его даже разговор про Германа Горра. Тетя Люда его вдруг вспомнила.

– А почему, интересно, отец вашего Германа Горра никогда не ходит на собрания? Я так о нем наслышана. Хоть бы увидеть разок.

– Кого? Германа или его отца?

– Отца, конечно! – смеется тетя Люда. – В родительском комитете про него столько болтают. Говорят, что он прямо олигарх какой-то. Нефтяной бизнес у него, что ли. И главное, он – холостой… одинокий… Хоть и в годах уже, конечно…

– Ну что ты ерунду болтаешь? – злится Петька, но тетя Люда и бабушка только смеются.

Потом я их провожаю. Петька у дверей задерживается, а тетя Люда тактично поднимается к себе.

– Лен, – шепчет он. – Ты не обиделась?

– На что?

– Ну, на то что там… во дворе… Я просто… Не обижайся, а?

– Я не обиделась, – успокаиваю его. – Не переживай.

– Точно-точно?

– Точно-точно, – улыбаюсь я, и Петька вслед за мной расплывается в счастливой улыбке.

– Ленка, ты – лучшая, – бросает на прощанье Петька.

***

Выходные мы проводим с Петькой вместе. Сначала делаем уроки, потом гуляем в парке. А вечером он опять засиживается у нас допоздна. И мы даже не вспоминаем ни про Горра, ни про наш класс.

Зато в понедельник идем с ним в школу, и никакой легкости я больше не чувствую. Наоборот – на сердце неспокойно. Я не знаю, что это – страх или ожидание чего-то плохого. Петька уверяет, что договорился с пацанами, и те пообещали меня не трогать. Но меня, по-моему, еще больше удручает это его «договорился».

Когда заходим в класс, я первым делом встречаюсь взглядом с Горром. И на душе становится еще беспокойнее, хотя он просто смотрит на меня и молчит. Смотрит лениво, расслабленно, но так, словно что-то этакое про меня знает.

Зато Гаврилов, увидев нас, сразу же вопит на весь кабинет: