Операция «Минотавр» - Кунтс Стивен. Страница 78

Гарри Фрэнкс кивнул. Джейку показалось, что Фрэнкс сбавил килограммов пять, но все равно он выглядел так, будто рубашка вот-вот лопнет на его могучем торсе. Фрэнкс перекатил потухшую сигару из одного уголка рта в другой и улыбнулся Джейку.

Фрэнкс с его широким разворотом плеч и самоуверенным, начальственным видом напоминал Джейку просоленных морскими ветрами боцманов, которых он привык уважать в бытность молодым офицером. Конечно, Фрэнкс не похож на современного военного моряка. В нынешние времена даже боцманов заставляли похудеть или отправляли на пенсию – они становились жертвами ограничений веса командного состава, которые внедрялись с пугающим упорством. Адмиралам нравилось считать своих подчиненных поджарыми, стандартными боевыми машинами, что, конечно же, было не так. Вернее сказать, флот превратился в вотчину худощавых технократов.

Не только почти все матросы стали техниками – подавляющее большинство офицеров превратились в чистой воды администраторов, специалистов по уставам, инструкциям, наставлениям и сметам. Бюрократия действительно все делала стандартным, но при этом никак не отличалась умеренным аппетитом.

Мне это не нравится, размышлял Джейк, снова взглянув на могучую фигуру Фрэнкса, совсем не нравится.

В отличие от худощавых и не очень худощавых людей, восхищенно взиравших на него, прототип TRX был воплощением функциональности. Он создавался как всепогодный штурмовик. Он должен взлетать с палубы авианосца в любую погоду днем или ночью, прорываться сквозь оборону противника, самостоятельно находить и уничтожать цель, возвращаться на крохотный корабль посреди громадного океана, заправляться горючим, снова вооружаться и снова идти в атаку. Все черты и формы машины должны удовлетворять жестким требованиям этой задачи – и никаким другим.

Пока инженеры описывали свое творение, Джейк Графтон обратил взгляд на Риту Моравиа и Бабуна Таркингтона – двух молодых людей с безупречным здоровьем и прекрасным образованием. Им и таким, как они, придется вести эту машину в бой – если только когда-нибудь придется. Технократы могли построить эту машину и вывести ее в море. Но сам по себе самолет остается лишь хитроумным сплетением диодов, загадочных сплавов и клееных кусочков пластмассы. В атаку его могут вывести лишь сердца тех, кто вознесет машину с катапульты в небо.

То, что важно на войне, не меняется никогда. Как всегда, побеждает тот, кто лучше подготовлен, лучше спланировал и идет на битву с суровой, яростной решимостью.

Когда F-14 сопровождения оказался в воздухе, Рита Моравиа плавно отвела сектор газа назад, позволив двум усовершенствованным двигателям F-404 набрать полную мощность, и бросила беглый взгляд на приборную доску. Шум в кабине был сильнее, чем в самолете «Консолидейтед», значит, снаружи то же самое. Выхлопные патрубки не были спрятаны так глубоко в крыло и хорошо охлаждались отходящим от компрессоров воздухом, что позволяло более эффективно использовать мощность двигателя на больших высотах. Об этом можно было судить не только по шуму: она ощущала более сильную вибрацию, а нос опустился заметно ниже, когда тяга ревущих двигателей привела в действие гидросистему носовой опоры шасси.

– Давай, если готова, – сказал Бабун.

Надиктовав все параметры двигателя на магнитофон, подключенный к переговорному устройству, Рита отпустила тормоза. Сработала носовая гидравлика, и самолет покатился, плавно набирая скорость.

Слабые толчки, когда колеса касались температурных швов между бетонными плитами, ощущались все чаще.

Стрелка индикатора воздушной скорости сдвинулась с нулевой отметки.

Голографический индикатор на лобовом стекле засветился обозначениями. Громкость и тональность рева двигателей становилась меньше по мере того, как самолет набирал скорость.

Теперь вес переместился с носового колеса на стабилизатор, механизация крыла начала аэродинамически воздействовать на нос, пытаясь оторвать его от полосы. О да. Слегка касаясь пальцами ручки управления, пилот почувствовала, как носовое колесо дернулось, подскочило, затем оторвалось от бетона, и крылья врезались в воздух.

Зажглась главная сигнальная лампа – ярко-желтая – и тут же другая, рядом с индикатором на лобовом стекле, свидетельствующая о загорании в правом двигателе, засветилась кроваво-красным пламенем.

Рита плавно отвела оба дросселя в холостое положение, затем зафиксировала правый. Нос опустился, затем главные опоры шасси осели на бетон, скорость резко упала, сработали аэродинамические тормоза, оставалось еще полторы тысячи метров бетона, самолет замедлялся…

– Рыжик прекращает взлет, – объявила она по радио. – Возгорание в правом двигателе, подгоните пожарную машину.

Когда носовое колесо прочно коснулось бетона, она уверенным движением нажала тормоза, остановив разбег, и заглушила второй двигатель, затем откинула фонарь кабины. Подкатила пожарная машина.

Рита сняла шлем.

– Горит? – спросила она пожарника, когда утих шум двигателей. Ее пальцы бессознательно плясали по приборам, отключая все, что следовало отключить.

– Не видно.

– Все равно давай вылезать, – сказала Рита Бабуну, который уже отстегнул ремни и выбирался из задней кабины, принюхиваясь к дыму.

Стоя на полосе и обливаясь потом под жарким солнцем пустыни, Рита и Бабун внимательно слушали Гарри Фрэнкса, который приехал вместе с пожарниками.

Техники уже открывали дверь двигательного отсека.

– Что-то, видимо, с проводкой. Мы отбуксируем его в ангар и выясним, в чем дело. Прекрасно прекратили взлет, – кивнул он Рите. – Хотите проехаться в фургоне? Там кондиционер.

– Конечно, – ответил Таркингтон. – Ничто не может сравниться с гостеприимством ВВС!

В первый раз они взлетели на следующий день. Рита вылезла из кабины с широкой улыбкой на лице.

– Капитан, – обратилась она к Джейку Графтону, убирая влажные от пота волосы со лба, – это классная машина. Мощная, удобная в управлении, хорошо держит перегрузки, очень надежная. Очень хороший самолет.

Не успел Гарри Фрэнкс расплыться в улыбке, как она тут же начала перечислять недостатки:

– Системы управления чересчур чувствительные. Дергаются. Левый генератор дважды отключался – может, это и к лучшему, потому что мы выяснили, что реле сигнализации отказа питания работает четко, инерциальная система не выходила из строя. Бабун на этот раз сумел запустить компьютер без особых трудностей. А триммирование рулей…

Рита остановилась, чтобы перевести дыхание, и заговорил Бабун:

– Я хотел бы еще раз поговорить со специалистом, как действует волоконно-оптическая шина данных. Никак не пойму, каким образом…

Процедура, принятая в прошлом месяце, повторялась в точности. Тщательно проверялись данные телеметрии, видеозаписи и бортового регистратора для последующего углубленного анализа. Что можно было исправить на месте, делалось тут же, а серьезные вопросы будут потом решаться на завода.

Джейк Графтон требовал, чтобы все подчиненные прекращали работу в девять вечера. Он хотел, чтобы они хорошо высыпались и отдохнувшими в шесть утра снова являлись в ангар. Техники Гарри Фрэнкса работали посменно круглые сутки, сам он трудился по восемнадцать часов, а в экстренных случаях его можно было вызвать и ночью.

Бабун старался выбираться из ангара, как только выдавался удобный случай.

ВВС использовали эту базу для истребителей «стелс» – F-117 – и испытывали несколько других малозаметных прототипов, в частности В-2. Часто, выходя из помещения, он слышал рев, и перед его глазами проносилась какая-нибудь экзотическая форма, отрицавшая, казалось, закон тяготения и здравый смысл, врезаясь в раскаленное синее небо пустыни. Он испытывал чувство какой-то вины, и ему делалось не по себе. Как будто он, чтобы удовлетворить праздное любопытство, исподтишка подсматривает за тем, что Власть Предержащие – Те, Кому Положено Знать, – Миропомазанные Хранители Тайн – считали чересчур обременительным для его лейтенантских мозгов. Вот он стоит, как зачарованный, вытаращив глаза, – маленький мальчик, охваченный любопытством, подсматривающий в замочную скважину за любовными игрищами старших. Он возвращался к работе, покачивая головой, и несколько часов спустя снова выбирался наружу в надежде увидеть еще что-нибудь.