Искупление Дамира - Сакру Ана. Страница 29

Неопределенность момента заставляет все внутренности дребезжать, разъедает. И я не знаю, как с этим справиться, как не думать каждую секунду о том, что произошло и чем это грозит. Я написала Дамиру смску просто для того, чтобы следить за галочками прочтения. И моментально позвонить, когда сообщение дойдет до адресата. Пока не дошло...

Звонить снова адвокату? Глупо...

Он опять только и будет повторять свою мантру, что все хорошо.

Что еще я могу?

Я даже не знаю, в каком Дамир отделении, и подозреваю, что адвокат мне не скажет. К концу рабочего дня я накрутила себя настолько, что уже была готова идти к Олегу и вытряхивать из него хоть какие-то новости. Но Каретников уехал из офиса еще утром и больше в нем не появлялся, обрубая мне и эту сомнительную ниточку к Дамиру. Мне ничего не остается, кроме как ждать и лихорадочно вглядываться в галочку не доставленного пока сообщения, состоявшего всего их одного слова "прости".

Движение на дороге было плотным - сказывался сезон и наличие толп отдыхающих. Пока такси неторопливо подбиралось по пробкам к дому моих родителей, уже совсем стемнело, воцарилась теплая южная ночь. Кривые, уходящие вниз к крутому побережью, зеленые улочки, приветливые желтые фонари, знакомые с детства соседские дома, расслабленные, загорелые, улыбающиеся люди, неспешно идущие по узким тротуарам. Сердце тепло защемило от этих картин, возвращающих в прошлое, наполненное родительской любовью и беззаботностью юности.

Машина притормозила около наших голубых ворот. С нарастающим трепетом в груди выбралась наружу, вдохнула соленый от близости воды воздух.

- До, свидания, девушка, - таксист махнул мне, резко трогаясь с места.

- Пока...- пробормотала, не поворачиваясь к нему.

Взгляд прикипел с виднеющемуся за забором белому кирпичному дому, уже почти полностью покрытому разросшимся диким виноградом.

Дом...

Тряхнув головой, чтобы сбросить охватившее оцепенение, я дернула га себя калитку. Закрыто. Хотела было позвонить, но тут дверь неожиданно широко распахнулась и уже через секунду я потонула в удушающе крепких папиных объятиях.

- Женечка, дочь! - пробасил отец, целуя меня куда-то в висок, - Мы уж заждались! Мать звонить хотела, ругаться! Проходи, давай-давай...Худая какая, а-ай! Да нет, красавица, но ты прям таешь, Жень! В Питере не кормит что ли никто?!

- Па-а-ап...

- Ладно-ладно...Все, за стол!

* * *

Мама, как обычно, накрыла стол на открытой веранде, увитой виноградом. Черные гроздья изабеллы висели прямо над головой, источая сладко-пряный аромат, перебивающий запах поданных блюд. За столом было шумно: помимо моих родителей и анонсированных тети Гали и дяди Коли, там еще оказалась наша соседка, Зоя Ильинична и ее муж, Валерий Александрович.

Встретили меня так, будто я вернулась с войны. Побитая, исхудавшая, многое пережившая, но главное - живая. Фраза " Ой, да что у вас, в Питере этом" - уверенно выбилась в лейтмотив приятного семейного вечера. И я даже не возражала. Было так шумно, вкусно и уютно, что я почти забыла о потрясениях последних суток. По крайней мере уже не держалась так судорожно за телефон, хоть и заглядывала в него непозволительно часто, постоянно получая недовольные комментарии мамы по этому поводу.

- Жень, рулетики бери, - мама подсовывает мне очередное блюдо с закуской, улыбаясь и подставив кулак по щеку.

- Мам, я уже объелась, правда. Не могу, - вздыхаю, откидываясь на садовой скамейке.

- Ну что не можешь, а? Что ты там съела, - всплёскивает руками на это сидящая напротив тетя Галя и качает головой, - Тростиночка стала совсем. Как замуж выходить? Тебя ж любой нормальный мужик переломит и не заметит.

- Теть Га-а-аль, - закатываю глаза, смеясь. Начинается…- Не переживайте, я гораздо крепче, чем кажется.

- Да? – тетя Галя хитро выгибает бровь, разрезая отбивную на своей тарелке, - А есть-то, кто проверяет, а, Женька? Или у вас там в Питере только эти…Европейцы одни?

- Галка. Хорош мне девку смущать, - гаркает папа, ее младший брат, оглаживая свои усы, - Вечно ты опошлишь все.

- А че тут опошлять-то? Тридцать лет скоро девке твоей. Пора! Она может не знает просто что там куда, так я ей расскажу, - заливисто смеется моя тетка.

Весь стол подхватывает. Только мама недовольно косится на тетю Галю. Она у меня интеллигентная. До сих пор к папиной казачьей родне, простой и шумной, не привыкнет. Пока все отпускают скабрезные шуточки, развивая тему, мама поворачивается ко мне и, подавшись ближе, заговорщически шепчет.

- Дочь, ну а правда, есть кто?

Поджимаю губы, неопределенно веду плечами.

- Пока рано об этом говорить…

- Это почему?

- Ну так…

- Что, к тебе несерьезно относится или человек так себе? – басит папа, переводя на нас внимание.

- Пап, вот у тебя сразу выводы такие, - тихо вспыхиваю я, - Вот именно поэтому!

- А какие такие выводы, дочь? – тут же хмурится отец. Он у меня вообще вспыльчивый, - Если человек хороший, так его и показать не стыдно. Да он и сам не прочь. Вот у меня какие выводы! А ты все прячешь- прячешь…Ничего про тебя не знаем, с кем ты там, что! Вот же был у тебя один нормальный парень.

Стучит кулаком по столу, и мама в успокаивающем жесте перехватывает его руку. А я вдруг остро вспоминаю, почему именно так теперь сюда ездить не люблю…

- Никита, - продолжает мой отец говорить то, что я слушала уже сотни раз. Слушала и молча, вся взрываясь и одновременно леденея внутри, - И сам приехал, познакомился, и родители его. И семья такая хорошая. Уважаемая. Сергей Ефимович вообще золотой мужик, я тебе скажу! Вот все ж хорошо было…

- Пап, - сиплю, отводя глаза и, от нечего делать, пододвигаю к себе несчастные рулетики.

- Нет – но отца уже не остановить – любимая песня идет как по нотам, - Тебе ж шлея какая-то под хвост попала. Питер ей подавай. Свободу! И что эта свобода твоя?! Сидишь там одна, без семьи. Ипотеку платишь за каморку несчастную. Здесь бы уже дом отстроили тебе давно, детишек был бы полный. А-а-ай…

Папа в сердцах машет на меня рукой, отворачиваясь.

- Вот с ипотекой мог бы дитю и помочь, - вставляет тетя Галя.

- Дите само решило – дите пусть само и разбирается, - бубнит отец, - Да и не же просит ничего. Шибко самостоятельная. Я ж что, думаешь, дочке не помогу? Дочь, вот чем мне помочь тебе, а? Все сделаю. Только мне б уже внуков…

- Пап, прекращай, - сиплю я, запивая горечь от его слов маминым компотом. Вроде и не сказал ничего такого, а тошно…

- Вот, Галка, видишь! И вот так всегда! – тычет в меня пальцем батя, - Вумная, что твою дивизию!

- Олежек, ну что ты сразу, раскраснелся весь, - воркует над папой мать, - Тебе нельзя, давление… Помидорок еще принести?

- Давай, Зинуль, помидорок,- в тон ей кивает папа, целуя в плечо.

- Дочь, ты поаккуратнее с отцом, у него давление, - мне уже строго, вставая со своего места.

- Да я-то что! – обиженно восклицаю. Вот у нас так всегда!

- Кстати, - подает голос сосед Валерий Александрович, - А вы слышали, что сегодня с Каретниковым - младшим произошло? Я тут Костю со следственного встретил у рынка…

- Нет, с каким именно? - хмурится батя, а я перестаю дышать, обращаясь вслух.

- Да с Никитой же как раз! Избил его не русский приезжий какой-то. Прямо в ресторане утром. Вроде у них там по бизнесу что-то общее. Видать, не поделили…

Над столом прокатывается дружный вздох.

- Да- а-а, - продолжает Валерий Александрович, довольный, что завладел всеобщим вниманием, - И сильно. Каретников в реанимации. Оклемается –нет, никто не знает.

- Что делается, - крестится тетя Галя.

Мама со скорбным видом водружает помидоры на стол.

- Да как-то…- сжимает кулаки батя, - Совсем охренели, басурмане эти. Вот так и вести с ними дела честному человеку. А они что?! А они ничего, с гор своих слезли только вчера…

Меня бросает в жар. Чувствую, как все лицо полыхает.