Крутен, которого не было - Купцов Василий. Страница 7

— В твоих словах кое-что есть. Даже очень много чего есть. Конечно же, все смотрят на Гориполка, как на обреченного, от того ему еще хуже…

— А раз я прав, пошли к отцу!

— Подожди, дай разобраться… — Иггельд немного растерялся, он не привык к такому напору со стороны воспитанника.

— Некогда ждать. Придумали — надо делать!

— А ежели князь спросит…

— На ходу сообразишь!

Младояр, схватив наставника за рукав, потащил назад в палаты. Князь, сидевший в полном прострации у постели сына, гневно поднял брови на такую, не к месту, суету.

— Млад дело удумал, — просто сказал Иггельд, — Гориполка это излечит.

— Излечит? — до отчаявшегося отца таковая весть дошла с трудом, — Говори!

— Меньший брат заберет проклятие старшего на себя. Проведем обряд…

— Как это? — растерялся князь.

— Есть такое, точно есть, хоть и редко делается, — пытался убедить князя ведун, — близкий родственник, или человек любящий, они могут забрать и проклятие, и для самой Смерти себя в подмену предложить…

— Ты что?! Хочешь, пусть бы у меня умер не один сын, а два?! — вскричал Дидомысл.

— Гориполка этот обряд спасет, точно поправится, уверен.

— А Младояра?

— Он уже почти ведун, справится и с болезнью, и с заклятием, для него такое Слово — просто слово, и не боле!

— Справится… — подивился князь, мгновенная вспышка гнева ушла, Дидомысл обдумывал предложенное, — Так говоришь, справится с заклятием?

— Жизнью клянусь!

— Твоей жизни всего ничего, может быть, и осталось, ты же старик, а Млад — мальчишка, ему еще жить и жить, — в голосе князя больше не чувствовалось гнева, — значит, говоришь, заклятие на него не подействуют?

— Да с меня все — как с гуся вода! — вклинился в разговор Младояр.

— А ты чего скажешь? — спросил князь у лекаря.

— Насколько я изучил Младояра, зная его, как ты помнишь, князь, с момента извлечения на свет, на него такие заклятия не подействуют. И, вообще, защищен он от разной волшбы, есть такое поверье…

— Потому как — не рожден?

— Да!

Младояр с изумлением глядел на учителя. Вот так Иггельд. Не даром сказал ему — «сообразишь на ходу»! И ведь придумал. Ну, мудрец! Ловко историю появления Млада на свет приплел. Ведь убедит отца, точно убедит!

— Ты что, совсем не боишься? —спросил отец строго.

— Нет.

— Смелый? — князь заглянул в глаза сыну.

— Нет, я знаю, что не заболею, — Младояр легко выдержал взгляд. Спасибо наставнику, выучил в глаза смотреть, «глаз держать». И змеям глядел, и лесным хозяевам, глаз не отводя. Княжичу как-то удалось даже заворожить кролика, глядя тому в глаза-бусинки. Оно конечно, не пристало с отцом, тем паче — с князем, этой силой мериться. Но сейчас — другое дело!

— Возьмешь братишкину хворь на себя?

— Возьму, — подтвердил Младояр твердым голосом.

— Эй, Иггельд, зови волхвов, каких для такого случая надо… Пусть готовят обряд не медля!

Менее всего ждал Младояр, что обряд сотворят в храме Макоши. Великая богиня всегда пользовалась почетом, и в Крутене, и в других княжествах Пряха частенько занимала место в Триглаве, ее праздник отмечали аж двенадцать раз на год. Но сюда княжич раньше не заходил. Почему? Макошь получала требы повсеместно, прямо на полях — если просили об урожае, в избах да теремах — коль ждали младенца. Сюда же, за серебренные — металл Пряхи — двери народ захаживал редко. Люди слишком боялись Судьбы, чтобы осмеливаться что-то напрямую просить у Пряхи.

Княжич с легким содроганием рассмотрел кумира. Несомненно, Пряху изготовили в какие-то древние времена, кто бы из нынешних мастеров сумел бы так обработать гигантский кусок горного хрусталя, придать ему вид женщины, вот веретено, а вот — чудо из чудес — тончайшая хрустальная нить. Способна ли человеческая рука на такое искусство? Или хрустальная Макошь — дар богов, их треба великой богине-матери? Но и Мать Сыра Земля — тоже богиня-мать. Как все это сложно, когда пытаешься понять…

Занесли на носилках Гориполка. Лицо юноши показалось Младояру почти черным, ну, не то, чтобы как сажа, но — темное до жути. Да еще и белые одежды на брате, будто уже помер! Гориполк поднял голову, нашел глазами младшего брата, тихо позвал. Младояр подошел, взял Гориполка за руку.

— Ты спасешь меня? — спросил умирающий, глядя с надеждой на брата.

— Да, все будет хорошо, ты поправишься.

— А ты, Млад, ты не умрешь?

— А я заговоренный, со мной ничего не будет, выгоню и хворь, и проклятие, — побещал Младояр.

Небольшой, по сравнению с другими, храм быстро наполнился народом. Три жрицы Макоши, разом заняли места возле юношей. Старухи почти голые, вместо одежд — грубые сети. Молчат, смотрят на всех, и ни на кого определенно. Не то что волхвы, даже жрец Ящера, и тот — остерегается подходить к Вещим близко. Сила Прях — самая беспощадная, Судьба ведь и богами вертит, как хочет. Сегодня ты — Вий, Навьего княжества владыка, а завтра, повернется Веретено — пошлет козлиным богом на свирели играть…

Почти никто рта не открывал, а уж когда старухи тихо запели — и вовсе вокруг — замолчало. Верно, знали жрицы древней богини какой-то секрет, от пения их тихого у Млада мурашки по коже побежали. Глядит — у молодого воина, что носилки с хворым Гориполком держал, волосы его соломенные так дыбом и встали! С Младояра сняли любимую красную рубашку, оголили по пояс и Гориполка, потом появились сети, такие же, как и у Прях, братья набросили эти белые «рубахи». Младояр обнаружил, что между сетями-рубахами тянутся толстые нити, как бы подчеркивая установленную связь между судьбами братьев.

Княжичам велели взяться за руки, перецеловаться. Затем Младояр сказал громко, как научили:

— Я беру твои хвори, твою жизнь, твою смерть, брат, себе, а ты мое возьми!

После чего тоже самое повторил заплетающимся языком Гориполк, по два-три раза каждое слово, как не в себе. Младояр еле удерживал руки братца, дрожащие крупной дрожью. Снова пение, потом ведуньи разом и очень быстро начали приговаривать. Так скоро, что и не разберешь, что именно. Младояр уловил несколько раз «завертелось веретено», «дай судьбу» или что-то в этом роде. Обряд закончился быстро, никаких треб богиня не получила, только слова. Конец действа — со знанием дела, это Младояр понял, слишком похоже на рассказы Иггельда об исцелении. Гориполка подняли, поставили на ноги, заявив, что теперь он — здоров, а в доказательство уложили на его место Младояра, велев постонать-покряхтеть! После чего Гориполк, покачиваясь, ушел из храма ногами, а младшего княжича унесли на носилках, у всего народа на виду, прямо на те палати, где только что умирал брат. Младояр, кожей почувствовав на себе чей-то особый взгляд, повернулся. И надо же! Это смотрел Речной Старец, впервые — прямо на княжича.

У княжеского терема по такому случаю собралась толпа народа — слухи-то, известное дело, что пожар — мигом полгорода все знают. На Младояра глядели жалостливо, многие из баб всплакнули, а одна отроковица смотрела на «умирающего» княжича ясными глазками, так пялилась, ну — откровенно, что у «болящего» кое-где зашевелилось. «А почему бы и нет?!» — подумал Младояр задорно.

Расположившись на месте Гориполка, княжич полежал немного, поворочался с боку на бок. Все-таки, надо полежать, порядок такой! Подошел Иггельд, спросил о самочувствии. Младояр только пожал плечами. Лекарь не успокаивался, осведомился — не надо ли чего? Княжич, хихикнув, признался, что ему надо. На что Иггельд, даже не улыбнувшись, уточнил — с кем? После чего, приметив ук княжича приподнимающийся бугорок в известном месте, заявил:

— Ты явно не умираешь!

И ушел…

Появился отец, с тревогой взглянул на Млада. Так и подмывало немного постонать, еле сдержался.

— Ну, как Гориполк? — спросил Младояр, бодренько усаживаясь в постели.

— Ест.

— Тогда не умрет!

— Да, — кивнул князь, — а ты?

Младояр хихикнул…