Крутен, которого не было - Купцов Василий. Страница 84

Всяк чудеса бывают на Белом Свете. Чтобы отрок худощавый, силу собрав, за руку поднял взрослого человека — не бывает так никогда! Никогда, окромя случаев, когда Надо. Вот случай в Крутене был, пару весен назад — загорелся дом, а в нем муж хворый лежал, в бреду, шести пудов с половиною, и была у него дочурка телом совсем и не дородная, всего-то тринадцати годов. Схватила та девочка отца, подняла, да из хором горящих и вынесла…

Едва успел опомниться Иггельд, как оказался вдруг на Черном Камне, а как его княжич втащил — думать некогда было, волки, один за другим, полезли, проклятые. И откуда такая сила да прыть только бралась. Понятное дело, оборотни, они — двужильные! А у лекаря лишь один сапог остался — другой трофеем волчьим стал. Взмахнул Иггельд левой ногой, сбил полезшую морду, улетел волчара вниз, не лету крутясь. Да что толку — еще двое полезли. А княжич — и так, и сяк, и сапогами в зубы волкам тычет, и ножиком малым тыкает. Враз освободили Черный Камень. Взвыли оборотни, да вновь полезли.

— Что делать? — воскликнул княжич, взор на Иггельда обратив. Вера в наставника, в его знания была у него великая!

— Слово рода своего знаешь?

— Знаю, — потупился Младояр, ибо Слово то тайное!

— Перевернись через голову, да Слово молви!

— А что будет, Игг? Тоже волком стану? — спросил княжич с тревогой.

— То увидим! — шепнул Иггельд.

Перекувырнулся Младояр через голову, Слово тайное, что на ушко ему в детстве шепнули, да в тайне хранить наказали — громко выкрикнув. Перевернулся, да с камня вниз сиганул. Подхватили крылья княжича, взмахнул он ими раз, другой, завертелось все в глазах его зорких. А, вот и камень, вот и волки — бросились разом на человечка малого, всего в меха разодетого… Не раздумывая, сложил крылья княжич, да камнем вниз! Ударил самого матерого, что зубами до горла наставника добраться решил. Глубоко вошли когти Младояровы под шкуру волчью, ударил клюв хищный по затылку серому, да не пробил черепа — крепок тот оказался у оборотня. А волчара, человека бросивши, перевернулся враз спиною вниз. Но и сокол был наготове — отлетел в сторону. Оставили оборотни человек, бросились на ясна сокола…

От сердца отлегло у Иггельда, как только обратился воспитанник его в птицу хищную. «Теперь спасется, волкам его не достать!» — решил лекарь. А сам — к смерти приготовился, но решил жизнь свою подороже отдать! Бросился ближний из волков — Иггельд его снизу ножичком поддел, да и рассек кожу по животу всему волчьему. Кишки так и вывалились. Но тут остальные бросились, разом. «Вот и конец мой настал…» — охнул лекарь.

Но не тут то было! Вместо того, чтобы улететь подале, вернулся княжич, в сокола обращенный, сам оборотня от наставника оттащил, на себя отвлек — и в беду попал. Сокол-то где герой? В небе ясном. А тут, среди волков — считай курица! «Эх, пропадет княжич!» — мелькнуло в голове у Иггельда. «А я? Чем я хуже!? Ну, волхв, так что же? Была, не была, скажу Слово родовое!» — решился лекарь-волхв нарушить запрет древний. Перевернулся, Слово выкрикнув, да взревел, падая…

Волки так от сокола и отпрянули, рев услыхав, а потом накрыла их тень огромадная. То Иггельд на задние лапы встал. Поднялся, да опустился, разом двоих серых хищников под собою смяв. Взмахнув лапой, перебил одному хребет. Развернулся ведмедь. Другого прижал лапой, да придушил, как пес крысу…

А княжич, волчьими когтями исцарапанный, немало перьев утеряв, из последних сил в небо взмылся, да сверху землю оглядел. Ага, вот они, серые, разбегаются! Ну, погодите! Вновь, как и в первый раз, бросился сверху княжич на улепетывающего волка, вцепился когтями в спину волчаре, да начал рвать клювом шею вражине. Рвал кожу, жилы, кровью упивался, добивал врага до смерти…

— Уймись, княжич, брось мертвое тело, яко май краснохарь, терзать!

Младояр опомнился, привстал. Под ним лежало нечто окровавленное… Да это же тот самый мальчонка их хуторских, тот, что язык ему показывал! Но каков он теперь — лицо не лицо, кожа клочьями, горло разорвано, грудь истерзана, торчит обломок ключицы… «Неужели это сделал я?!» — подумал княжич, да утерся рукавом. Кровь, еще кровь — откуда? Да это ведь у него на губах кровь! Понятно дело, ведь он только что терзал клювом этого парнишку, нет, тогда еще переярка…

— Пошли, парень, пора меч из неволи доставать, — послышался вновь голос наставника.

— Что, отпустил Черный Камень наши железа? — спросил Младояр, завидев меч в руках Иггельда.

— Как же, отпустит такой, — усмехнулся лекарь, — я его слегка обманул.

— Как?

— Сейчас увидишь, — Иггельд подвел княжича к камню, взялся за прилепившийся к черной поверхности клинок, потянул в сторону.

— Вот, оторвать нельзя, а тащить — можно, — объяснил наставник, — теперь сюда, на край, здесь тяга послабже. Вот, рукоятка уже наружи. Не торопись, тяни только в эту сторону. Ну вот, камень держит одно острие. Теперь потянем чуток…

И меч княжича оказался в руках лекаря. Младояр выхватил свой клинок из рук наставника, начал гладить, как щенка…

— Никогда больше с тобой не расстанусь! — шепнул княжич холодному железу.

— Разумно, — похвалил воспитанника Иггельд, — воителю без меча никак нельзя, уж лучше без порток, да с клинком!

— Пошли, что ли, отсюда? — спросил Младояр.

— Погодь, я кусочек Черного Камня отколю — и пойдем…

Княжич не стал спрашивать, зачем наставнику кусочек волшебного камня, ему это и так ясно было, более того, Младояр сам себя обругал — что не догадался и себе кусочек отколоть… Сгодится на что, да и вообще — интересно!

Послышался стон. Иггельд, даром что на седьмом десятке, мягко, по-рысьи ступая, приблизился к недобитому оборотню. На мгновение обратился из ратника в лекаря, определил — у хуторянина переломана спина, руки да ноги — в параличе, не жить больше оборотню настоящей жизнью, не бегать, не работать руками… Впрочем, сам Иггельд ему хребет и обломал, медведем будучи!

— Что с ним, Игг? — спросил княжич, на всякий случай выставив вперед клинок.

— Не жить ему, добей!

— Почему я?

— А кто же?

— Я не хочу!

— Не по-людски так оставлять, звери объедят…

— Я не могу, — завертел головой Младояр, — и так, вон, малого забил насмерть, а теперь раненого добивать… Лучше ты, Игг, ты ведь прежде славным воином был!

— Был, да сплыл, а нонче я лекарь да волхв, не пристало от болезней пользующему людей убивать, а ведуну — тем паче!

— Мне придется? — переспросил княжич упавшим голосом.

— Ты княжич, твое дело — княжеское, кровавое, — сказал, как опрокинул ушат с холодной водой на голову парнишке, старый лекарь.

Младояр подошел поближе к умирающему. Приподнялся на цыпочки, размахнулся мечом — и снес голову оборотню, что кочан капусты на ученье…

— А кроме Виева Лога есть ли в нашем княжестве еще какой такой — на излучине? — спросил Младояр. Дело было под вечер, юноша уже слегка успокоился после пережитого утром.

— Есть, на реке Будой, Треклятый Лог — называется, — отозвался Иггельд.

— Как, Игг, может — съездим следующей зимой?

— Ну, коли твой отец отпустит — обязательно!

— Заметано! — обрадовался княжич, — А еще забыл спросить… Что за май краснохарь такой?

— Это, Младушко, ежели плыть по Дзинтарному морю в направлении, откуда Солнце всходит, да проплыть мимо Оловянных островов, да сделать передых на земле, где из-под камней горячие ключи бьют…

Княжич покачивался в седле, слушая очередную чудесную историю. На его лице просвечивалось нечто, близкое к выражению полного счастья. Еще бы — бессчетно чудес на свете, на всю жизнь хватит! А в следующий раз они обследуют Треклятый Лог…

Взгляд подростка остановился на кончике сапога. Что-то не так. Да, сыромятную кожу пытался прокусить оборотень, да не вышло, только след зубов и остался. Но почему взгляд так упорно цепляется за эти углубления? Сраженный неожиданной догадкой, Младояр соскочил с коня, сапог — долой, вот он, след зубов, ну — никак не волчий!