Последний контакт 3 (СИ) - Ильичев Евгений. Страница 59

— Так и есть, полковник, — задумчиво протянул Реджи, — так и есть… — он, наконец, отвлекся от меланхоличных мыслей о фатуме и подмигнул Веньяминову. — Я даже знаю, что именно располагается за той шторкой.

— Сделаем вид, что я этого не расслышал, доктор Синак. Моя задача доставить вас на место в целости и сохранности. А ваша задача — выполнить свою работу. Желательно, выполнить на трезвую голову.

— Да я ни на что и не намекаю, — пожал плечами Синак и отвернулся от Веньяминова. Обижаться было не на что — Реджи действительно был алкоголиком и никогда сей факт от окружающих не скрывал. А на факты, как известно, обижаются только идиоты. И да, за шторкой, на которую он указал, в флайерах подобного класса располагался отличный бар.

Флайер меж тем успел набрать приличную высоту, его скорость уже почти не ощущалась. Синак отвернулся к подмороженному по краям иллюминатору и принялся изучать облака. Белые, кучерявые, рыхлые — они медленно проплывали под брюхом флайера. Если сильно постараться и полностью абстрагироваться от ситуации, можно было представить, что это не ты летишь над ними, а они проплывают над тобой. Тебе семь лет, ты в родительском доме на берегу Индийского океана, лежишь на песке у самой кромки воды и смотришь наверх. Только жаркое солнце, тихий шелест волн, запах соли, водорослей и всепоглощающее чувство бесконечности. Интересно, в какой момент дети перестают ощущать себя бессмертными?

Еще через минуту Реджи задремал, убаюканный мерным гудением двигателей и легкой болтанкой. Он давно не спал столь безмятежно. Ему даже что-то снилось, правда, после пробуждения он еще долго не сможет прийти в себя, а сон свой так и не вспомнит.

Так или иначе, дрема пошла Синаку на пользу. Просыпался он неохотно, пытаясь балансировать на грани реальности и сна. В теле все еще чувствовалась какая-то необъяснимая легкость, хотя после перенесенных потрясений от организма можно было ожидать чего угодно. Как бы то ни было, но вынырнуть из этого блаженного состояния Реджи все же пришлось. В какой-то момент он просто поймал себя на ощущении, что его кто-то треплет за локоть, а на уши давит чей-то противный монотонный голос.

— Подлетаем, пристегните ремень, доктор Синак. Доктор? Проснитесь! Доктор!

Синак нехотя открыл глаза, и чувство легкости тут же улетучилось. Тормошил его, естественно, Веньяминов.

— Я уже, — промямлил Реджи, смахивая с глаз прилипчивый сон, — уже не сплю.

Как же было противно возвращаться обратно в этот кризисный мир. Там, за чертой, было так прекрасно, так здорово. А что здесь? Войны. Тотальное безумие масс. Мародерство. Дефицит. Экономический коллапс. Голод. Эпидемии. Религиозные психозы. Изнасилования. В голове Синака мелькали десятки мерзких слов и словосочетаний, характеризующих его текущую реальность. И каждое новое понятие, всплывающее в сознании, было на порядок хуже предыдущего. Как же не хотелось возвращаться сюда, в эту ужасную новую реальность. Неужели в мире больше нет места радости? Неужели счастье осталось только во снах? И зачем тогда вообще просыпаться?

— Вы тоже это чувствуете? — тихо поинтересовался Веньяминов у Реджи.

— Что именно?

— Пустоту…

Синак не знал, что ответить. Веньяминов ответил за него.

— Не тушуйтесь, доктор. Корабль ваэрров никуда не делся. Они до сих пор ломают людям психику. Просто держите себя в руках. На объекте будет проще.

Синак резко выпрямился в кресле и постарался оглядеться. Москва была затянута свинцовыми тучами, стоял стандартный для средней полосы слякотный декабрь. Не совсем понятно было, как ориентируется пилот их флайера, но разглядеть что-либо в иллюминаторе ни Реджи, ни его сопровождающие не могли.

— Похоже, нас встречают.

Один из мордоворотов Панкратова (позже Синак узнал, что его зовут Василием) указал на что-то в иллюминаторе по своему борту. Веньяминов, несмотря на собственное предупреждение, отстегнулся, подошел к креслу разведчика и впился глазами в сизый туман. Тут же открылась переборка между кабиной и салоном и пилот громко сообщил:

— У нас гости, товарищ полковник.

Синак напряжено вглядывался в свой иллюминатор. В просветах между облаками он увидел проблесковые огни какого-то борта, следовавшего параллельным курсом.

— Это люди Касаткина, — заключил Веньяминов. — Что ж, ребятки, мы же не думали, что будет легко…

— Я, если честно, так и думал, — спокойно ответил второй разведчик, его имя Синак уже слышал. — Начальство же договорилось уже. Так зачем усложнять тогда?

— Не дрейфь, Игорек, прорвемся, — сказал второй офицер и демонстративно поправил кобуру на поясе.

— Отставить, — сухо скомандовал Веньяминов. — Мы не воевать летим. У нас есть четкая задача — доставить доктора Синака к терминалам ЧСДС и обеспечить ему рабочую обстановку.

«А потом сдать меня с потрохами психопату с космическим флотом», — мысленно закончил за Веньяминова Синак, глядя офицеру прямо в глаза. Веньяминов также не отводил взгляда от Реджи, стараясь не выдать своего волнения. Он даже широко улыбнулся ученому, после чего подмигнул ему и сделал вид, будто занимается инструктажем своих парней. О чем именно говорили военные, Реджи не слышал.

«Да и хрен с вами! — подумал Синак, вновь переводя взгляд на флайер сопровождения. — Я сделаю работу, а постом сдохну. А вам разгребать все это».

Посадка откровенно не удалась — то ли погода помешала пилоту правильно рассчитать глиссаду, то ли волнение. Флайер тяжело плюхнулся о землю, заставив пассажиров понервничать.

«Оно и не мудрено, — подумал Реджи, отстегивая ремни, — все-таки не каждый день тебя сопровождают боевые флайеры с подвесами, полными ракетного вооружения».

— Мы разве не должны были приземлиться в центре? — уточнил у пилота Веньяминов, выглядывая в иллюминатор. Реджи тоже заметил унылый загородный пейзаж, Москвой тут и не пахло.

— Эти, — он ткнул куда-то в бок, явно намекая на вооруженный конвой, — заставили сесть здесь. Говорят, над Москвой теперь бесполётная зона. Ни гражданские, ни частные флайеры не летают. Аэропорты закрыты. Дальше только наземным транспортом.

Снаружи в дверь громко забарабанили.

— Ну что же, вот и началось, — тихо буркнул себе под нос Веньяминов и полез открывать дверь.

В кабину тут же ворвался ледяной воздух, разгоняемый еще не угомонившимися винтами флайера. Остро пахнуло керосином. Неподалеку стоял военный борт, двигатели он и вовсе не глушил, только высадил группу вооруженных легким стрелковым оружием военных. Люди Касаткина быстро взяли флайер чужаков в кольцо. Один из военных, видимо, тот, что минутой ранее грубо долбился в дверь, стоял возле флайера и внимательно изучал гостей. Веньяминова он явно узнал в лицо, по Синаку просто скользнул колючим взглядом, а двоих разведчиков и вовсе не удостоил своего внимания.

— Веньяминов, Синак, Портнов и Рощин? — перекрикивая шум винтов, уточнил военный.

— Так точно! — ответил Веньяминов.

— Предъявите идентификаторы.

Офицеры по очереди протянули встречающей стороне свои браслеты. Последним сканировался Веньяминов. Завершив свою идентификацию, он указал на Синака большим пальцем через плечо и прокричал:

— Этот — гражданский. Идентификатора не имеет.

— Знаю! Значит так, оставляете оружие здесь и можете выходить, транспорт уже подан!

Группа переговорщиков быстро переместилась из флайера в небольшой шестиосный броневичок с маленькими окошками, за ними в машину забралась команда сопровождения. Последним в кузов залез тот самый офицер, который проводил идентификацию. Вид у него был довольно официальный, с Веньяминовым и его ребятами он общался, что называется, через губу, хотя еще месяц назад, случись им пересечься в неформальной обстановке, эти же военные общались бы между собой, как родные. Что же за жизнь пошла такая?

— Майор Барковский, — представился офицер. — Я ваш сопровождающий. Все вопросы решаете через меня.

— Далеко до места? Я что-то не могу сориентироваться, — спросил Веньяминов, вглядываясь в узкое бронированное окошко автомобиля.