Последний контакт 3 (СИ) - Ильичев Евгений. Страница 69

Реджи кивнул, улыбаясь:

— Так, продолжайте…

— И теперь есть только одно место, где хранится переданная на Землю информация. И это место — твоя голова.

— Допустим, адмирал, все так. Что бы вы предприняли в таком случае?

— Я бы сохранил тебе жизнь.

Реджи поджал губы и развел руки в сторону:

— И вот я перед вами, адмирал, и я все еще жив.

— Но с чего ты взял, что я поверю тебе? С чего ты взял, что твоя ложь не будет раскрыта?

— С того, адмирал, что, убив меня, вы никогда не узнаете, правда ли то, что я вам рассказал, или нет. Убив меня, вы так и не поймете, получил я от «Осириса-3» весточку или нет.

— Я могу вырвать правду из тебя! — возразил Касаткин. — Вырвать ее вместе с твоими зубами, вырвать ее вместе с твоими ногтями, выбить ее из твоих почек, выгрызть ее из твоей печени… Поверь, Синак, у меня есть на то и моральное право, и все необходимые ресурсы.

— Вы правы, но данные, полученные таким путем, могут ввести вас в еще большее заблуждение. Мы оба знаем, о каком ресурсе вы говорите, этот ваш Соболев действительно страшный человек. Проблема как раз в том, что я далеко не агент разведки под прикрытием. Мне дурно даже от описания тех пыток, о которых вы рассказали. Кто знает, на что способен человек, испытывающий такие мучения? Я, к примеру, соглашусь со всем, что на меня повесят. Соглашусь с убийством любой персоны, включая исторические личности средних веков, возьму на себя геноцид любого народа, признаюсь в изготовлении смертельного вируса, способного погубить все живое на планете. Я оговорю себя, как угодно, не моргнув и глазом, лишь бы вы меня не трогали. Я наплету вам с три короба о том, что «Осирис-3» цел и невредим, что у них там просто проблемы со связью или с питанием. Сообщу, что все корабли, включая «Прорыв», тоже целы и невредимы, что они ждут вашей помощи, что экипаж не пострадал и так далее… Скажите, адмирал, вы поверите в информацию, добытую таким образом? Или, возможно, вы предпочтете получить сведения из моей головы медикаментозным путем, рискуя повредить мою память?

— В таком случае, — гневно ответил Касаткин, — я повторяю свой вопрос. Что ты хочешь?

— Все, что я хотел, адмирал, вы уже сделали. Мы с вами находимся в той самой точке бытия, где и должны находиться. И все идет своим чередом.

— К чему все это? — Касаткин вдруг смягчил тон, прищурился и уточнил свой вопрос. — Зачем вся эта клоунада? Что вы хотите, доктор Синак, чего добиваетесь? Почему нельзя просто открыть всю правду?

— Потому что правда нужна только тогда, когда она уместна и не повлияет на ход истории, — Синак говорил, выделяя и тщательно взвешивая каждое свое слово, а в конце еще и подмигнул Касаткину, буквально вызвав у того оторопь.

«Нет, — подумал адмирал, — он определенно что-то узнал».

— Более я ничего не смогу вам сказать, — продолжил меж тем Реджи. — А сейчас, Сергей Игоревич, попрошу выделить мне нормальную каюту и распорядиться насчет ужина. И да, было бы неплохо, если бы у меня была свобода передвижения по кораблю.

— Зачем? — Касаткин не торговался, ему действительно было интересно, что именно хочет этот обнаглевший ученый.

— Хочу присутствовать на мостике во время генерального сражения.

— Зачем? — повторил адмирал свой вопрос.

— Кто-то из нас должен контролировать ход событий и вовремя остановить вас.

— Остановить? Остановить, то есть уберечь от ошибки? Кем вы себя возомнили — мессией, пророком? — волна гнева вновь захлестнула Касаткина. Он навис над тщедушным Реджи всей своей массой и готов уже был раскроить ему голову одним ударом, однако что-то его удерживало.

— Успокойтесь, адмирал, — Синак вдруг внезапно посерьезнел и встал. Их взгляды пересеклись, и во взгляде ученого Касаткин увидел сейчас ту жесткость, с которой обычно выдвигают ультиматумы. — Я не могу объяснить всего, но хочу, чтобы вы знали: то, что вы сейчас делаете — единственно верный путь. Теперь я этом в этом уверен.

— Что же ты узнал? — одними губами прошептал Касаткин. — Что должно произойти?

— Произойдет то, что до́лжно. Скажу — и все рухнет.

Тут адмирал понял, что больше не имеет никаких рычагов давления на Синака. Этот человек, стоящий сейчас перед ним, либо свихнулся окончательно, либо действительно что-то знает и может существенно повлиять на ход истории. Ох, неспроста он уничтожил данные с капсулы номер три, не просто так навязался в этот полет. Сам полез в эту авантюру, выбраться из которой живым вряд ли кому-то удастся. Касаткин и сам не верил в то, что у него получится уничтожить основной корабль ваэрров — все, что он делал, больше походило на жест отчаяния, психическую атаку, рассчитанную на банальное везение или даже чудо. Ну кто, скажите, будучи в здравом уме, поверит в то, что земным оружием можно уничтожить корабль, прилетевший из другой звездной системы или даже из другой галактики? Вся эта затея с атакой корабля ваэрров была чистой воды авантюрой, продиктованной отчаянным желанием Касаткина отомстить за семью, да и, что греха таить, за все человечество. Касаткину просто повезло обладать столь мощной харизмой, столь сильным авторитетом среди военных, удалось быть настолько убедительным, что за ним действительно пошли тысячи его подчиненных. Правда была в том, что Сергей и сам не верил в успех своего предприятия.

Однако сейчас, глядя в спокойные глаза Реджи Синака, своего кровного врага, Касаткин понял: происходит нечто необъяснимое. Нечто такое происходит, что простыми словами не объяснишь и не опишешь. Адмирал просто чувствовал это, знал, спинным мозгом ощущал напряжение этого момента. Этим напряжением было пронизано все пространство вокруг — даже воздух сейчас, казалось, вибрировал от напряжения. И напряжение это свидетельствовало лишь об одном — все человечество сейчас находится на распутье дорог, в некой точке бифуркации. Нет, Синак явно не блефует, он точно что-то знает. Более того, он еще и верит в это что-то, всем своим естеством верит… Верит и хочет, чтобы поверил и Касаткин.

«Это что же выходит, — сам себя спросил адмирал, — я делаю все верно? Получается, сейчас действительно все зависит от меня самого?»

Слова, которые смог выдавить из себя Касаткин, прозвучали, как мольба:

— Варя… — он судорожно сглотнул слюну, — жива?

Синак посмотрел в умоляющие глаза военного и коротко ответил:

— Распорядитесь насчет ужина, адмирал.

Глава 25

Большой межзвездный крейсер «Вольный» нагнал основную группу звездолетов ВКС России довольно быстро. На выход с орбиты Земли и разгон до трех тысячных процента от скорости света ему потребовалось чуть больше двух суток. Уже на пятые сутки флагман ВКС России занял свое место в арьергарде невиданной доселе в истории человечества космической военной колонны, состоящей из двух сотен малых кораблей-перехватчиков, десятка межпланетных крейсеров, или МПК, и двух малых межзвездных крейсеров, уступающих флагману лишь в размерах и мощности силовых щитов.

К моменту встречи союзных кораблей возле Венеры корабли российского флота уже встали в походный порядок. Офицерам штаба адмирала Касаткина, куда входили командиры всех крупных судов, предстояло определить структуру боевого порядка флотилии и план самой атаки корабля ваэрров. Операций подобного масштаба мир еще не видывал, а потому формацию боевого порядка, как впрочем, и сам план атаки адмиралу и его штабу пришлось придумывать буквально на коленке. Причем не все офицеры слепо полагались на авторитет Касаткина, всю жизнь проповедовавшего постулаты маневренного космического боя. Многим из капитанов претила его агрессивная манера ведения сражения и они, ничуть не боясь адмиральского гнева, смело высказывали свое мнение по поводу предстоящей битвы. Касаткина такое поведение подчиненных никак не задевало — то были его люди. Люди, доказавшие свою преданность уже одним лишь тем, что пошли с ним на врага плечом к плечу. Однако этот факт вовсе не означал, что они будут ему слепо подчиняться и в вопросах тактики. Касаткин, хоть и был для большинства гражданских легендарным флотоводцем и славился тем, что выходил целым из многих нестандартных ситуаций, среди сослуживцев слыл больше везунчиком, нежели гениальным стратегом. Многие из своих прошлых побед он одерживал именно благодаря тому, что прислушивался к советам своих соратников по оружию. Более того, Касаткин сам настоял на том, чтобы план предстоящего сражения был разработан именно коллегиально. В итоге основной брифинг побил все мыслимые и немыслимые рекорды продолжительности — он длился без малого сутки. Разумеется, большая часть времени была потрачена на обсуждение частностей и нюансов, в то время как разработка генеральной линии сражения заняла не больше часа. Но выжившие свидетели того брифинга утверждали впоследствии, что это был самый напряженный час в их жизни.