Последний леший - Купцов Василий. Страница 43

— Так что же? Сказки — ложь, да в них намек, добрым молодцам урок? А какой урок из этих сказок? — спросил Сухмат чуть насмешливо.

— Если увидишь топорик, воткнутый в дерево, то его нельзя брать! — заявил Нойдак, показав, что кто-кто, а он мотал себе на ус, который, кстати говоря, так и не отрастил!

— Молодец! — похвалил, к удивлению побратима, северянина Рахта, — Никаких подарков не брать, вообще — ничего драгоценного али красивого — не трогать!

В этот момент послышался перестук лошадиных копыт. Богатыри вскочили с земли, схватили оружие. Показался всадник. Это было вовсе не Лихо, а самый обычный витязь, может, даже и богатырь. По крайней мере — здоровяк и силач — это было видно.

— А, вы те самые, что пошли на Лихо? — спросил он не то чтобы дружелюбно, но и не враждебно.

— Да, мы те самые, — ответил Рахта, — А куда ты так спешишь?

— Я боялся, что вы опередите меня и убьете Лихо сами, — ответил всадник.

— А тебе что, очень оно нужно? — удивился Сухмат.

— Да, отдайте его мне, я хочу прославиться! Хочу, чтобы все знали меня не как просто Филю, а как Филю Победителя Лиха… Прошу вас, добры молодцы, уступите его мне. Вы и так уже много подвигов совершили, сам вас в Золотой Палате видывал… А мне — хоть один бы совершить!

— Ну давай, езжай… — не стал возражать Рахта, — Нам, собственно, и не с руки…

Филя, явно обрадовавшись, поскакал дальше. А Рахта только покачал головой.

— Эх, чувствует мое сердце, остаться тебе просто Филей, — сказал богатырь.

— Просто Филя он, или пусть — простофиля, но я его в Серебряной Палате видывал, какой никакой, а дружинник, почти богатырь, — заметил Сухмат.

— Тогда поехали за ним, раз уж свой, так, может, выручать придется, — приказал Рахта, — а что еще про это самое Лихо известно? Не из сказок, а то, что волхвы сказывают?

— Слышал я одну байку, — сказал Сухмат, вскакивая на коня, — что Лихо одноглазое не кто-нибудь, а теща самого Вия!

— Про тещу Вия и я слышал, — насторожился и даже приостановил коня Рахта, — сказывают, что сильно она допекает Владыку. Как покажется только теща — все у Вия из рук валится, дела все наперекосяк! Да еще и сверлит, и сверлит его острющим своим языком, и когда дырку ему в голове высверливает, у Владыки терпение лопается и выгоняет он тещу в мир к живым. Да еще и приговаривает, чтобы никто это Лихо убить, и таким образом, обратно спровадить, из людей не мог…

— Тогда дело наше не простое! — заключил Сухмат.

Эти слова были вскоре подтверждены. Начали попадаться кости. И лошадиные, и человечьи, а в придачу к костям — еще и оружие, доспехи… Будто рать здесь полегла в честном бою… И все та же тишина. Впрочем, вскоре богатыри услышали впереди некий звук, очень странный звук. Такой звук напугает кого хочешь, как будто что-то такое часто-часто стучит…

А, вот и источник таинственного звука. Богатыри увидели за поворотом Филю, разглядывающего груду человеческих костей. Сам он дрожал крупной дрожью, а зубы — не в такт мелкой. И странный звук, раздававшийся на весь лес, был всего лишь стуком зубов отважного витязя друг об друга. Увидев Рахту и Сухмата, Филя даже обрадовался.

— А можно… — спросил он и запнулся, — Можно, я первый подвиг в следующий раз совершу?

— Да чего там! — усмехнулся Рахта, — Свои же люди… Езжай себе, мы по первому разу промолчим!

Филя не заставил себя ждать — бросился к своему коню, вскочил в седло и рванул назад. Все бы это было бы весьма и весьма забавным, если бы цокот копыт не остался бы единственным звуком в этом странном лесу…

Вот и поляна, а вот эта избушка, вот из нее выползает старушка… Злая-презлая, страшная-престрашная, да еще единственный глаз так огнем и горит, мертвым светом все вокруг освещает! Да и видно, вся трава вокруг избушки повыгорела, на земле птахти мертвые валяются…

В этот момент конь Рахты споткнулся, чего никогда ранее за ним не замечалось, а сам богатырь неожиданно для себя потерял равновесие и грохнулся на землю. В этот же самый момент лопнула с громким хлопком подпруга у Сухмата, а Нойдак, отвлеченный этим звуком, ударился лбом о сук дерева, вывалился из седла, при этом задев сползшего на бок Сухматия, и вот они уже оба, как мешки, рухнули на землю. Кони заржали и начали пятиться, да не тут-то было. Удивительно, но, оказывается и кони могут запутаться в ветвях! Или ветви были волшебные?

Что-то вы подзадержались, припозднились! — заговорила Лихо. Голос у нее был высокий, громкий и пронзительный, ну, прямо как металлом по стеклу — даже внутри все переворачивается, — я тут голодная сижу, мяса богатырского да конинки жду, а они невесть где шляются!

Старуха выпрямилась, наконец в полный рост. Да, это была не баба-яга или ведьма какая-нибудь, это уж точно! Пожалуй, была та старуха повыше Рахты, но, зато, худая-прехудая, руки длинные предлинные, а пальцы все — страшенные, невиданные, без мяса и кожи — одни кости да жилы… Кривые длинные зубы торчат изо рта, острые такие — или точеные — у кузнеца заточенные? Теперь не узнаешь, если и побывала у коваля, так рассказать все равно уж некому… Ну, а глаз — глаз был единственный, на выкате — огромный, горящий, не мигающий!

— Ну, идите сюда, поговорим, побеседуем, — заскрипела старуха, и от звука ее голоса лопнула перевязь у Рахты, и рука его схватила не меча рукоять, а воздух, потому как меч на землю упал, — чего зря беспокоишься, добрый молодец, мне меч твой без надобности, я мечи не ем! — сварливо добавила Лихо.

— Ничего, зато мы попотчуем! — сказал Сухмат, выхватывая меч.

Но тут, как назло, первый же шаг Сухмата вперед привел к тому, что нога богатыря провалилась в какую-то яму, богатырь упал вперед, едва успев увернуться от собственного меча, при этом его пальцы, едва коснувшись земли, попали во что-то липкое, да так и пристали.

— Вий тебя побери! — воскликнул Рахта, хватаясь за булаву. Вот она, рукоять — замах — но что это, почему булава столь легка? Проклятие! В первый раз за всю свою жизнь богатырь видел, чтобы у булавы просто так, от одного замаха, отвалился шипастый шар.

— И до Вия дело дойдет, дойдет до родимого! — произнесла старуха злопамятно, — А это что за молодец такой, такого я еще не пробовала!

Нойдак понял, что страшилище имеет в виду его. Что делать? Драться? И так только что еле увернулся от булавы Рахты… Может, подобрать его меч? Да не поднять меча богатырского. Нойдак схватился за гарпун, за тот самый, против которого оказался бессилен даже Перун-Громовержец. Увы — один и тот же фокус дважды не получается! Нойдак замахнулся, а гарпун выскользнул из его руки, и, мало того, что улетел назад, еще и попал Рахте, налаживавшему лук, прямо в лоб. Счастье — тупым концом. Да и как это могло быть? Ведь Рахта на игрищах — удаль показывая — руками отбивал пущенные в него стрелы — а тут дротиком в лоб…

Мало того, что Рахта был неожиданно оглушен, инстинктивно откинувшись назад, он попал в сплетение каких-то ветвей, сделал шаг назад, его ноги запутались в какой-то странной колючей растительности и чем больше богатырь дергался, тем сильнее запутывался. Наконец Рахта рванул изо всей силы, выдернул кусты из земли — но оказалось, что корни тех приставучих кустиков тянулись как раз под его ногами — и он, таким образом, как бы выдернул почву из под собственных ног, упал, да еще и окончательно запутался в свалившемся на него колючем кустарнике…

Еще никогда богатыри не попадали в такое положение. Что сила, что удаль? Если сама Судьба против них, если конь спотыкается, да все ломается, да сам ногой во все ямки попадаешь, да за все ветки цепляешься… Вот уж, известно, нет ничего хуже, когда Беда приходит, и Лихо — имя ей. А оно, это Лихо — уже совсем близко, и горит красным пламенем страшный глаз Одноглазого… Куда ни кинет взгляд — все умирает. Листья опадают, трава желтеет, бедная мышка — кверху лапками…

Теперь становилось понятно, как побеждало Лихо. Ведь это даже не колдовство! Это просто старуха, возле которой всем не везет! Именно — не везет в самой что ни на есть последней стадии…