Последний леший - Купцов Василий. Страница 82
— Последнего в роду щадят! — напомнил Рахта, так до сих пор и не понявший, что никто, собственно, и не собирается лишать жизни лесное чудо-юдо.
— Тогда цепи надо снять, — заметил Сухмат, — помрет он в цепях с голоду, или с ветки свалится!
— Лады! Полезли снова… — согласился Рахта.
Богатыри влезли на дуб еще раз. Странно, но в этот раз под их ногами не обломился ни один сучок, а ветки словно сами подставляли себя. Леший сидел смирно, пока с него снимали оковы. Он так и не сказал ни слова.
Вот Рахта с Сухматом и спустились с дерева. Махнув рукой, бросили ненужные теперь цепи на землю… Повернулись, чтобы идти прочь. В этот момент спереди раздался громкий шум. Как будто ломался весь лес, все деревья сразу…
То, что увидели перед собой богатыри, трудно было вообще как-то назвать. Вроде ожил сам лес, из сплетений деревьев, их ветвей и листвы, из трав и мхов вдруг образовалось нечто огромное, отдаленно напоминающее человеческую фигуру. И голова этого — то ли человека из дерев, то ли леса в виде человека — голова эта была выше самых высоченных деревьев. А руки, состоящие из сучковатых ветвей, уже протягивались к нашим героям.
«Лешему поклонись!» — вспомнилось Сухмату материнское напутствие. Богатырь поклонился до земли.
— По здорову живешь, лесной хозяин? — сказал Сухмат, — Мы гости твои, под защитой твоей…
Руки-ветви, уже протянутые к богатырям, замерли. Человек-лес посмотрел на волосатого гиганта, продолжавшего сидеть на ветвях дуба. Тот ответил ему таким же долгим взглядом. Стало ясно, что звучит безмолвная речь лесных великанов, что леший все сейчас рассказывает лесному хозяину. Хотя — какой же он леший? Вот он — истинный леший, пришел сейчас, стоит перед богатырями. Полонить такого? Да тут и Перун хвост подожмет — с самим Лесом связываться! А тот, на ветвях — так просто большой лесной человек…
— Отпустили, стало быть, — услышали богатыри над собой рокочущий голос, — ну, ваше счастье, что жив мой любимец, а не то — остаться вам здесь, в чаще, навсегда! В клещей да пиявок обратил бы на веки веков…
— Прости нас, лесной хозяин, за дурные намеренья, — попросил Сухмат, — обещали мы, по глупости, привезти князю нашему лешего для зверинца…
— Глупые вы, — деревья затряслись — это Лесной хозяин смеялся, — где ж это видано, чтобы лешего в плену удержать? Даже самого малого? И князь ваш глупый… Насмешили вы меня. Так и быть, возвращайтесь к себе домой, а там — пришлю вам малышку-лешачка, приведите его к своему князю, все одно лешачок сбежит, а вам — почет будет, да уваженье среди подобных себе…
Вновь раздался шум. И не стало Лесного хозяина, только лес снова стоит, как ни в чем не бывало.
— Сдается мне, что выпустят теперь нас отсюда беспрепятственно, — заявил Сухмат.
— Так пошли! — скомандовал Рахта.
И, действительно, обратный путь был легок и прост. Никаких кругов, деревья чуть ли не расступались перед богатырями. Прошли мосток через болотце, пошли дальше. Вот и лес стал таким, каким и должен был быть. Похолодало — ведь зима на дворе, теперь уже не у лешего в гостях, чтобы греться. Богатыри как будто за час перешли из лета в зиму. И уже думали, что все позади, вот и леса опушка…
Их ждала огромная толпа. Да тут, без малого, весь град собрался. Люди молча стояли и смотрели на богатырей. Внимательно так разглядывали. Не волокут ли кого за собой, не тащат ли чего? Догадались богатыри, что было бы с ними, неся они с собой голову лесного человека отрубленную…
И тут лес заговорил. Прямо за их спиной. Догадались богатыри, что это снова Лесной хозяин явился, только оглянуться, чтобы убедиться, побоялись.
— Не сделали эти люди лесу зла, — прозвучал рокочущий голос, — нет у них вины перед лесом и вами, моими друзьями… Пропустите их, пусть идут с миром!
Люди расступились. Богатыри пошли вперед, а на них смотрели все эти жители града Москвы. Были тут и старик со старухой, у которых они жили, и ведун, у которого Нойдак побывал, и все другие были. И лошади их стояли, ждали хозяев. Не было только Еремы-предателя. Хотя нет, отчего же! Вот и он. Еще живой, извивающийся на колу. Впрочем, чего его жалеть. Предал и продал всех. На земле у его ног было рассыпано серебро. Стало быть, заплатили ему за то, что богатырей в лес свел! Кто платил? Вот этот, что ли, со вспоротым животом. Его прежде богатыри не видали. Судя по одежде — волхв. Видно, сами во всем разобрались! А нашим героям пора было отправляться в обратную дорогу…
— И все-таки я не понял с этим Еремой, — сказал Нойдак, когда они были уже далеко.
— Да я и сам в толк не возьму, — признался Сухмат, — если его тот волхв нанял — то зачем? Нас погубить? Тогда не надо было в лес вести, ведь если так лешего охранить, то зачем тогда нас близенько подпускать? А если его наняли, чтобы лешего сгубить, то почему тогда он нас на погибель бросил?
— Может, испугался? — предположила Полина.
— Нет, если б боялся, так просто сказал бы — идите дальше одни, а я здесь подожду, — возразил Рахта, — тут все не так!
— Просто двойное предательство, — вдруг догадался Сухмат, — и нас предал, и тех, кто ему серебром платил!
— Предать всех, кроме самого себя? — пожал плечами Рахта.
— Как раз сам себя он в итоге и предал… — сказал Сухмат.
— Но перед этим признался, кто ему заплатил!
— Может, сам и донес…
— Если вы, други, залезете в душу его черную, — вдруг выложил очередную мудрость молодой колдун, — то и сами можете такими же стать!
— Да и вправду, чего нам пачкаться… — согласился Сухмат и переменил тему разговора. И, разумеется, заговорил о бабенках…
Глава 23
Легко и приятно возвращаться домой во время сухой, не очень морозной зимы. Лишь дюжина дней минула от Дня Солнцеворота, Морозко уже превратил непроходимые болота в неплохую дорожку, а снега пока еще не насыпало, всего чуть-чуть. Нет сугробов, наносов, лошадки идут легко, не вязнут. А людям чего — оделся потеплей — и как в вирии…
— Зябко мне, — призналась Полина, — у нас в полях чистых под Киевом таких зим холодных давненько не бывало.
— Разве ж это холод? — искренне удивился Нойдак, — Холод это когда плевок на лету застывает, а сейчас только и всего — что иней на шапке…
— У кого на шапке, а у кого и на усах! — самодовольно высказался Рахта, сбив изморозь со своих длинных усов. Как же — предмет гордости, как никак!
— Может, еще и бороду отпустить, как у Ильи? — рассуждал Сухмат, — Шею да грудь греть станет. А к лету — сбрить!
— Хорошо вам, мужикам, хотите — бороду растите, а захотите — сбреете, — притворно позавидовала Полинушка.
— А, может, есть какое колдовство, чтобы и у девы борода отросла? — встрял в разговор Лёкки, обращаясь к своему старшему другу.
— Тьфу ты, умолкни, дурень! — рассердился было Рахта, живо представивший свою любимую бородатой, но в этот момент все рассмеялись.
— Ответь мне, славный богатырь Сухмат Сухматьевич, сколько нам еще до града Киева ехать осталося? — обратился со всем уважением, какое умел, Нойдак. После того, как Сухмат несколько раз показывал правильное направление, даже находясь в мороке, северянин теперь свято верил в его способности.
— А осталось нам до града Киева, мудрый ведун Нойдак, — в тон колдуну ответствовал Сухмат, — всего-то на всего две дюжины дней! Если чего не случится…
— А чего теперь может еще случиться? — вздохнул Рахта, — Едем с пустыми руками. Что князю скажем?
— Лесной хозяин пообещал нам лешачка малого прислать, — напомнил Сухмат.
— А как забудет?
— Нойдак напомнит, он же все-таки колдун, как никак! — кажется, для Сухмата проблем уже не оставалось.
Возвращались богатыри той же дорогой, что и шли к Москве. А чего мудрить? Так хоть знаешь, что впереди… Вот и камешек на развилке дорог. Тот самый, с буквицами. Старичок-лесовичок так надпись и не доделал, видно основательно его тогда спугнули. Ну и правильно, нечего срамное на вещих камнях выписывать!