Лунный луч (ЛП) - Вудс Эдриенн. Страница 32

Сначала она его не заметила. Она только смотрела на мое ожерелье, зажатое в ее крошечном кулачке. Затем он издал детское рычание, рычание от скуки. Это привлекло ее внимание.

Все ее тело затряслось, когда она испугалась и начала плакать.

Я встала и отошла от него. Я не смогла сдержать улыбку, и Изабель тоже пришлось подавить ее.

— Пока нет? — сказала я. Репортеры рассмеялись. — Это моя девочка, — прошептала я ей на ухо.

ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Таня и Жако оставались с нами первые шесть месяцев.

Первая ночь была самой трудной. Малышка Елена не хотела ни Альберта, ни меня. Она звала Таню и Жако. Это было ожидаемо. Но прошло два месяца, и, казалось, ничего не изменилось.

Ее отказ разбил мне сердце.

Это было то, о чем предупреждала меня Маргарет, но как с этим справиться? Альберт был действительно хорош. Он дал ей время и пространство. Но не я. Я ненавидела каждую минуту, когда она звала Жако или Таню.

— Все наладится, обещаю. — Таня обняла меня и поцеловала в макушку. — Она просто не привыкла ко всему этому, но привыкнет.

Это продолжалось еще около двух мучительных месяцев. Я постепенно смирилась с тем фактом, что год — это слишком долго для Елены. Она забыла обо мне, но это было прекрасно. Она была такой маленькой. В этом не было ничего личного.

Тем не менее, я проводила с ней все время, которое могла. Играла в прятки в саду, во всевозможные игры, в которые играли с ней Жако и Таня.

Альберт тоже получил свою долю игры с ней, и я уважала Жако и Таню за то, что они отходили в сторону, когда это было наше семейное время.

Однажды ночью, примерно через четыре месяца после своего возвращения, она снова закричала. Я не пошла к ней, как в самом начале. Таня ворвалась в мою комнату.

Я последовала за ней в детскую и стояла у двери, пока Таня брала ее на руки и покачивала вверх-вниз, чтобы успокоить.

Ее маленькие ручки потянулись ко мне. Мое сердце затрепетало, как у девушки, которая только что влюбилась.

Я забрала ее у Тани и крепко прижала к себе. Она наконец перестала плакать. Впервые я была тем, кого она хотела.

Таня улыбнулась и пожелала спокойной ночи. Она поцеловала Елену в макушку и ушла.

После этого, что ж, это была битва. Она засыпала в своей кроватке, а просыпалась между Алом и мной.

Она по-настоящему полюбила своего отца, но Жако по-прежнему был парнем номер один в ее сердце.

Примерно через шесть месяцев после своего возвращения она впервые назвала меня мамой. У меня сорвался голос, и я издала беззвучный крик возбуждения. Чувство, которое я испытала, было чистым счастьем. Моя маленькая девочка признала меня своей матерью, женщиной, которая носила ее девять месяцев, той, кто отослала ее, чтобы она была в безопасности, той, кто убил человека, который собирался предать нас, чтобы она могла вернуться домой. Она знала, что я ее мать. Я не могла дождаться, когда она снова произнесет это слово: «Мама».

Тем не менее, Жако и Таня всегда были рядом. Она очень любила Жако. Я гадала, могла ли она когда-нибудь испытывать такие чувства к своему собственному отцу. В конце концов она перешла к Альберту вместо Жако, и мы поняли, что переход завершен.

Наконец-то мы могли стать ее родителями.

Жако всегда будет желанным гостем в замке. Он был большой частью жизни Елены. Мы назвали его и Таню ее крестными родителями. Изабель и Блейк также регулярно навещали нас.

Если бы это зависело от меня, я бы этого не допустила. Не то чтобы я была… просто я никогда не забуду, как они были близки в ту ночь. Они были так близки друг к другу, что могли слышать мысли друг друга. Это меня очень напугало.

Она плакала каждый раз, когда видела Блейка. Он разозлился на нее и оказался в саду, играя со своей кузиной Энни. Поэтому Елена, Изабель и я оставались на нашем одеяле неприязни к Рубикону.

Альберт подумал, что это забавно, что я никогда не собиралась мириться с этим. Для него Елена принадлежала Блейку, а не наоборот.

Я знала, что он сказал это только для того, чтобы вывести меня из себя, но я всегда ругала его, бормоча о том, как я носила ее девять месяцев, мне пришлось отпустить ее, я защищала ее, и теперь я ее мать, а она моя.

Лунный луч (ЛП) - img_1

Годы пролетели быстро. Не успели мы оглянуться, как приближался третий день рождения Елены.

Она превратилась в живую куклу, когда сбросила свой детский жирок и стала улыбчивым малышом. Ее волосы рассыпались по плечам и обрамляли ангельское личико. Она была великолепна.

Мы не жалели средств на ее образование, и к трем годам латынь стала ее самым сильным языком. Возможно, из-за ее беглого владения языком магии она быстро привыкла к Саманте — дочери Изабель и сестре Блейка. Сэмми все еще не приняла свою человеческую форму, но Елена, казалось, не возражала. У Сэмми было самое красивое личико, какое только может быть у дракона. Как и все Огнехвосты, она была нежной. Я подозревала, что эти двое станут друзьями на всю жизнь.

Мы запланировали для нашей девочки экстравагантную вечеринку, хотя ей только что исполнилось три года. Мэгги сделала все возможное. Она была так хороша в планировании мероприятий.

Появились один или два репортера вместе с более чем двумя сотнями друзей семьи.

Это было на ее третьей вечеринке, где Елена столкнулась лицом к лицу со своими страхами и впервые противостояла Блейку.

Не то чтобы он стоил того, чтобы противостоять ему. На самом деле, он был немного слабаком. Энни всегда брала над ним верх. У нее уже была человеческая форма. Блейк все еще был драконом; Боба и Изабель беспокоило, что он еще не превращался в человека. Их разделяло всего несколько месяцев.

Но на этот раз, когда он набросился на свою сестру, и она закричала о помощи, Елена была рядом с ней и оттолкнула его со всей силой, которая у нее была.

Изабель была ошарашена, но начала смеяться, когда побежала за ним, после того как он умчался оттуда.

Елена, какой бы маленькой она ни была, помогла Саманте подняться. Сэр Роберт поцеловал Сэмми в грудную клетку. Елена побежала ко мне так быстро, как только могли нести ее маленькие ножки.

— Дай пять, тыковка, — сказала я, и она подпрыгнула, чтобы ударить меня по ладони.

Ал разразился смехом, когда я обняла ее.

После этого Блейк и Елена начали становиться друзьями. На мой вкус, все развивалось слишком быстро.

Латынь Елены временами была лучше, чем ее английский. Это был единственный способ, которым она общалась с Самантой, а теперь это был единственный способ, которым она общалась с Блейком.

По крайней мере, они не могли слышать мысли друг друга. Пока что. Слава небесам за это.

Несмотря на то, что это было глупо, я пыталась заставить ее хоть немного невзлюбить его. Временами мне казалось, что да, когда он в конце концов делал ей больно, но в следующий раз, когда она видела его, все было прощено, и они просто продолжили свои игры с того места, на котором остановились. В ее глазах Рубикон не мог причинить никакого вреда.

Я знала, что это было невинно, но это не собиралось оставаться невинным долго. Их связь уже крепла. Однажды она будет настолько сильна, что все это даже не будет иметь значения.

Я не думала, что когда-нибудь буду готова к этому. Я не могла вынести мысли о том, что снова потеряю свою малышку.

Лунный луч (ЛП) - img_1

Время шло своим чередом. Елена была не по годам развитым пятилетним ребенком, а Блейку было почти девять. Он все еще не показал свой человеческий облик, и назвать сэра Роберта и Изабель «встревоженными» было бы преуменьшением года.

— Просто успокойся, — сказал Ал одним морозным осенним днем, когда мы отдыхали в большом зале у потрескивающего камина. — Он примет человеческий облик, когда будет готов. — Ал пытался успокоить Боба.