Темный Охотник 4 (СИ) - Розальев Андрей. Страница 34
Зачем?
Пускай разбирается следствие. Других подозреваемых у них всё равно какое-то время не будет. Возможно, зацепит другие рода города. Кого-то притянут за общее дело и конкуренцию, кого-то за неаккуратно брошенное слово, кого-то просто так, за компанию…
Вообще плевать.
До тех пор, пока всё не уляжется, Леонид Алексеевич заляжет на дно, — ему не привыкать, — ну а потом вернётся и станет бароном Гранатовым.
Прекрасный план…
— … надёжный, как швейцарские часы, — вслух пробормотал Лёня и заржал.
Дверь открыл не Кузьмич.
— Лёня⁉ — в ужасе вскрикнул Патриарх.
По всей видимости, старик не мог найти себе места после того, как отдал приказ устранить племянника, и до сих пор ждал в холле. Хотел лично пошептаться с Арсеном и удостовериться, что всё прошло по плану.
Да вот только хрен там.
— Удивлён? — спросил Лёня и жутко осклабился.
Ну и опять гром шарахнул, конечно же. Ситуация требовала.
— Лёня, я…
Патриарх подумал было, как оправдаться, но быстро понял, что не получится. Да и потом, облик Лёни почему-то пугал его. Артефакт или чьи-то чары, но без магии здесь не обошлось. Старый воздушник Гранатов отскочил от порога на несколько метров и создал перед собой воздушный щит.
Но Лёня лишь расхохотался. Неуклюжая попытка Ивана Францевича защититься магией воздуха казалась до смешного жалкой. Он небрежно взмахнул рукой — и невидимый кулак отшвырнул старика к стене вместе со щитом. Патриарх отчаянно забулькал, царапая горло скрюченными пальцами. Дыхание с хрипом вырывалось из груди.
Да, старый маг не всегда хороший маг. Увы и ах…
Работая наугад, на одних лишь инстинктах, Лёня со своей новой способностью был куда сильнее Патриарха. Он приказал тьме, что сидела внутри, сделаться оружием. Тьма послушалась.
В руке у Леонида Алексеевича появился хлыст. Чёрный, поглощающий свет и неимоверно длинный, с полыхающей тёмным огнём кисточкой на конце. Радуясь своим успехам, экс-работорговец Лагранж не оценил иронии. Тьма выдала ему не меч, и не топор, а самое что ни на есть оружие работорговца.
В других условиях, драться при помощи хлыста в помещении было бы всё равно, что делать обрезание на морозе — очень и очень неудобно. Однако хлыст был скорее абстракцией. Он игнорировал законы обычной физики. Когда надо уменьшался, когда надо увеличивался.
А потому Лёня без проблем замахнулся и нанёс первый удар ещё с улицы, находясь за порогом.
Хлыст полетел как надо, — ну а ещё бы, — обернулся вокруг шеи Патриарха и начал душить. Душил он не только плоть, но и саму душу.
Иван Францевич прямо на глазах начал усыхать и становиться всё более и более похожим на мумию. Выпучив глаза, он схватился за горло в попытке разжать хватку. Старика повело. Спотыкнувшись о журнальный столик, он полетел головой прямо в аквариум с чёрно-жёлтыми барбусами.
Стекло оказалось так себе. Не меньше кубометра воды вместе с ракушками, декоративным песком и пока ещё живыми рыбками вылилось прямо в холл.
Мокрый, жалкий, за несколько мгновений постаревший до болезной дряхлости, Иван Францевич лежал на полу и задыхался.
Лёня в этот момент наконец-то перешагнул порог дома, — в конце концов, злу не требуется особое приглашение и всё это бабкины сказки, — а затем начал наматывать хлыст на локоть, подтягивая Патриарха к себе.
— Ну и кто из нас теперь слабак, ничтожество? — процедил Лёня, медленно приближаясь к жертве. — Кто теперь будет валяться в ногах и скулить?
Он согнул пальцы, будто стискивая невидимую глотку — и Патриарх бессильно обмяк, свесив голову на грудь. Только катящиеся из уголков глаз слёзы и трясущиеся губы выдавали, что в нём ещё теплится жизнь.
— Смотри на меня, — прорычал Лёня. — Смотри в глаза своей смерти!
С мучительным стоном старик поднял мутный взгляд. Иван Францевич в этот момент понял одну вещь: он сделал не ту ставку. И проиграл всё. Но самое главное — не сумел защитить свой род. И теперь за его ошибку расплата ждёт всех.
Лёня смаковал момент, упиваясь своим превосходством. Как сладко, как упоительно — держать чужую жизнь в руках, решать, кому жить, а кому умирать. Вот она — истинная власть! И эта власть — его по праву!
Хотел добить по старинке, раздавив старику череп, но… перестарался с новой силой. К ногам он притянул уже бездыханное и ужасным образом деформированное тело старика.
От грохота люди в доме начали просыпаться. Первым на шум подоспел Кузьмич, который так толком и не сумел поспать из-за изжоги. Дворецкий толком даже не успел понять что произошло и как ему к этому относиться, как вдруг внезапно помер.
Кончик хлыста с характерным щелчком проломил ему череп. И когда бы хлыст был сделан не из чистейшей энергии, Кузьмич бы ещё помучался какое-то время, а так… быстрая смерть. Быстрая и совершенно безболезненная.
Францу Ивановичу повезло не так сильно.
Выбежав на лестницу, он сразу же всё понял и ломанулся бежать прочь, — думал забаррикадироваться в своей комнате, — но хлыст Лёни уже обернулся вокруг лодыжки. Один рывок и вот, наследник баронского рода летит вниз и собирает подбородком ступени.
— Лёня, не надо!
— Надо.
Леонид Алексеевич учёл свои ошибки. Он уже условился сам с собой, что его двоюродный братик не отделается так просто, как Патриарх.
Хрясь! — Лёня пыром вдарил Францу Ивановичу по нижней челюсти, отчего та сразу же сорвалась с сустава. Шлёп! — а теперь под дых. Третьим не то ударом, а не то толчком Лёня перекатил кузена на бочок, лицом от себя.
— Ё-я, — речевой аппарат Франца Ивановича годился теперь лишь на гласные. Ошмётки зубов и кровавые слюни летели изо рта на и без того уже мокрый пол. — Ё-я.
Лёня улыбнулся, отошёл на расстояние удара и, — щёлк! щёлк! щёлк! — начал охаживать Франца кнутом по спине, как провинившегося беглого раба.
— А-ы-ы-ы! — ревел Франц и искренне не мог понять, почему его, — пускай слабенький, но всё-таки, — дар лекаря впервые в жизни дал осечку. Сейчас он просто не работал.
Расправа над двоюродным братом длилась не долее минуты. Пришлось добить второпях. Дело в том, что краем глаза Лёня заметил женщину, которая выглянула со стороны столовой и тут же ретировалась.
Кухарка, по всей видимости.
Не надо, чтобы она успела позвать на помощь. Не надо, чтобы добежала до телефона. Да и вообще. Лёне не надо свидетелей.
В дом Гранатовых пришла беда.
Одного за другим без разбора, Лёня на скорость вырезал людей. Он вышибал двери, врывался в комнаты и убивал, убивал, убивал. Разделавшись с прислугой на первом этаже, — особенно ему доставило убивать самоуверенного одарённого охранника, — он поднялся по лестнице и продолжил кровавое побоище в хозяйских покоях.
Кто-то ничего не понимал, когда в его комнату врывались. Кто-то уже вовсю паниковал. Жёны Франца Ивановича вообще сбились в кучу в углу и безропотно ждали своей участи. Молились, кажется.
Не тем богам вы молитесь, — с ухмылкой подумал Леонид Алексеевич, а его новая Тёмная Покровительница расхохоталась ему в ответ. Богиню так и подмывало сказать: «Ты тоже», — но она сдержалась.
Рано.
Третий акт этой кровавой пьесы ещё не начался, и Тёмная терпеливо ждала, предвкушая самое вкусное.
Последняя дверь. На чёртовом этаже осталась последняя чёртова дверь. Леонид Алексеевич уже привычно вынес её с ноги и увидел… Юльку.
Девушка лежала в кровати на животе, болтала ножками и слушала музыку в здоровенных мониторных наушниках. То, что в её доме разверзся ад, и все её близкие уже мертвы, она даже не подозревала.
Свидетели, свидетели, свидетели, — судорожно размышлял про себя Тёмный Лагранж. — Она ведь не свидетель, верно? Она ведь ничего не видела. С другой стороны… она видела меня тогда, когда я пришёл в первый раз. Так что… свидетель? Или нет?
Но тут девушка ощутила у себя на спине взгляд, обернулась и уже наверняка стала свидетелем.
— Дядя Лёня? — спросила она, стащив наушник. — Что с тобой?