Любовь дракона (СИ) - Леденцовская Анна. Страница 10

Но бушующее пламя у алтаря стало спадать, и на ослепительно-белой поверхности ритуальной скалы, гладкой, как мраморная столешница, все увидели стоящую на коленях хрупкую длинноухую фигурку со сложенными перед грудью ладонями и склоненной головой.

Лицо эльфийки скрывали тяжелые золотистые волосы. Измочаленный посох со сплющенными и погнутыми шипами валялся рядом.

Когда Любу охватило пламя, в голове девушки неожиданно радостно взревел голос очухавшейся Шизы и в приказном порядке потребовал лезть на камень и молиться богинькам.

«Давай! Молись уже скорее, я тут и так еле выжила! Эта пакость из меня силу жрала, когда пробудилась и почуяла во мне магию богинь. Вовремя ты ее прибила, хорошо палкой машешь. Уважаю! Вот своей, то есть эльфячьей, магией ты пользоваться не умеешь! Так что у нас осталась все та же проблема. Зови уже хозяек этого мира. Или эти вертихвостки всесильные тебе помогут, или пропадем почем зря, хоть и спасли этих крылатых ящериц. Сейчас-то богини тебя тут услышат! Точно говорю, чую».

Поскольку других идей не было, а пламя вреда не причиняло, ласково ероша волосы теплыми потоками воздуха, Любе ничего не оставалось, как послушаться ИИшного мозгового червякашку.

Молилась она по-православному, как умела. Хоть и не особо верующей была при той жизни. Крест не клала, но на колени опустилась и голову склонила. Все же взывала о помощи, а не поболтать звала.

Явились близняшки, сияющие, как рождественские лампочки в гирлянде.

Дирайя своих драконов осмотрела да сразу же валявшийся посох старика-шамана схватила.

По тому, как округлились глаза всех присутствующих, Люба догадалась, что небожительниц они не видят. Посох висел в воздухе и постепенно менял свой внешний вид, становясь меньше и тоньше. Навершие из шипастого шара растеклось, а потом, собравшись, приняло новую форму. Теперь с верхушки гладкой рукояти изящной трости скалилась голова дракона с крупным огненно-красным кристаллом в пасти.

Элтифа же неожиданно тепло обняла Любу и ласково, как ребенка, погладила по голове.

— Ты разрушила часть сковывающих нас уз, которые мешали нам расти и развиваться как богиням. Мы стали старше и чуть мудрее. Но залатать прорехи в защите этого мира все еще не в наших силах. Если есть пророчество, то оно должно быть исполнено, — грустно шепнула она. — А пока прими наш дар и закончи ритуал. Пусть все течет своим чередом.

Она подошла к сестре и приняла из рук Дирайи трость.

Тут же бывший посох оплели металлические нити в виде золотисто-зеленых побегов неизвестного Любови Михайловне растения.

Трость подлетела к Любе и ткнулась ей в руку.

На самом деле ее протягивала девушке Элтифа, а Дирайя велела встать.

— Просто стукни им о камень и говори то, что пойдет от сердца, — посоветовала создательница драконов. — В этом посохе теперь достаточно нашей с сестрой магии, чтобы ритуал многие годы питал земли наших созданий. Мудрости и сил тебе, отважное дитя чужой расы. Надеюсь, ты сможешь понять, как исполнить пророчество. А еще знай: мы сможем один раз помочь тебе, если это будет в наших силах. Но учти: воскрешать мертвых или заставить полюбить боги не могут.

Вставшая рядом со своей близняшкой Элтифа на Любин вопросительный взгляд пояснила:

— Если любить надо заставлять, то любовь ли это? А если вернуть того, кто ушел за грань, то он ли вернется? Все не так просто, девочка, даже для нас, почти бессмертных. А всемогущество — это иллюзия, так же как и навязанные чувства или псевдожизнь. Просто очень большая ложь, которая, кроме бед, не принесет ничего хорошего.

Сестры растворились в воздухе мягкими бликами лучей поднявшегося из-за горизонта светила, а Люба, как ей велели, стукнула концом трости о камень под ногами, привлекая внимание тревожно шепчущихся между собой драконов.

«Щас! Я тут тебе речь придумала, — активизировалась Шиза. — Давай повторяй. А то в мозгах-то пусто. И не спорь, мне отсюда виднее. Ни одной умной мысли не мелькает».

— Огонь несет смерть, превращая в пепел, пепел — это земля, она скрывает то, что прошло. Земля дарит жизнь, хоть и не навеки, всходит семя, порождая плод. Смерть и жизнь, жизнь и смерть. Таков круговорот.

Слова, чем-то похожие на незарифмованные стихи, стекали с губ девушки, рождая в воздухе еле ощутимый гул. Словно над цветами, жужжа, летали тысячи пчел.

Земля вокруг алтаря вспучилась, разошлась волной и стала прорастать свежими зелеными стрелочками молодой травы. В голубом небе среди перистых облачков звонко защебетала едва видимая певчая пташка, радующаяся теплому дню. На лицах увидевших зелень драконов появились первые робкие и недоверчивые улыбки.

Мать Кройтека со слезами на глазах обнимала мужа, а суровый дракон, гладя жену по голове, посмотрел прямо в глаза тоненькой девушке на алтарном камне. Злости и недоверия в его взгляде больше не было. Была благодарность мужчины-защитника, который скоро вновь станет отцом. Счастливым отцом.

Обратный полет на драконе Люба помнила плохо. К ее изумлению, Эндерк не обернулся огромной рептилией, а, оставшись в человеческой форме, подхватил обессилевшую, осевшую на траву у алтарного камня эльфийку на руки.

Они летели на спине другого дракона. Огромного, как гора, темно-зеленого и, кажется, очень древнего. Возможно, этот ящер даже был жрецом, палку которого женщина так лихо присвоила. Все это уже было неважно.

Любовь Михайловна дремала, удобно устроившись в сильных и теплых руках того, кто вроде как являлся ее мужем. В голове привычно уже бубнила воспрянувшая духом Шиза, строя планы на ближайшее будущее.

«Обойдется эта их Брехунильда, или как там ее. — Ленивые мысли плавно текли в потоке сознания уставшей и перенервничавшей за утро женщины. — Каменное у него там сердце или нет, а заботу проявил и понял с полуслова, когда было опасно!»

«Точно! — поддержала ее Шиза, не преминув вставить свои ехидные пять копеек. — Я же чую, что он тебе нравится. Берем! Тебе еще драконеныша от него рожать ушастого. Велели же пророчество выполнять. Так что давай, думай в том направлении».

В этот момент Любови Михайловне очень захотелось призвать близняшек и потребовать вытащить из ее головы бесцеремонную балаболку, но сил не было, да и мысль была мимолетной. Шиза притихла, и под взмахи хлопающих, как паруса, драконьих крыльев и гулкий стук сердца Эндерка под чутким эльфячьим ухом девушка провалилась в сон.

Глава 7

Люба не помнила, как они приземлились. Заснув на спине летящего дракона, она проснулась уже в постели, в тех комнатах, что выделили ей в казарме. Сколько она проспала, девушка не знала.

«Шиза? Ау, ты здесь?»

«Здесь я, здесь! — раздалось бодренькое гнусавое бухтение в голове. — К тебе тут куча народу ломилась. Популярная ты теперь личность в этом драконятнике. Пацана муженек у твоей кровати раз пять отлавливал. Как эта мелочь белобрысая сюда просачивалась, даже я не поняла! На минутку задумаешься о вечном, а этот опять у тебя в ногах уселся и глазенками лупает, тебя рассматривая. Блаженный какой-то пацан. И лыбится, как будто ему сладостей мешок подарили».

Любовь Михайловна внутренне поежилась. Не очень-то приятно знать, что, пока ты спишь, на тебя приходят смотреть.

«Да не переживай, — успокоила ее Шиза. — Только драконеныш и пялился, пока не выгоняли. Ну еще муженек твой, но ему теоретически можно. Хотя странно так разглядывал…»

Мозговой симбионт замолчал, задумавшись, а потом выдал еще информацию для размышления: «Зато в той комнате кто только не топтался. И мужики, и бабы. О чем говорили — не скажу, плохо слышно было. Может, разбудить боялись? Эндерк к тебе никого не пустил, да и ладно. Вставать-то собираешься? Организм есть хочет! Уж я-то чую. — Шиза, судя по всему, тоже нуждалась в питательных веществах. — Шевелись давай! И так на соломинку похожа, не то что их драконихи».

Если командирские нотки в тоне ее персонального внутреннего голоса Любу нимало не тронули, то высказывание о недостатках фигуры вкупе с воспоминаниями о женщинах драконьего племени моментально привело ее в чувство.