Мама, папа, я и Перестройка (СИ) - Конфитюр Марципана. Страница 1

Мама, папа, я и Перестройка

1.

Вечером мать позвонила мне и сообщила о смерти деда.

– Бедненький... Всю жизнь работал, – прорыдала она в трубку. -– Света белого не видел... И всё ради семьи, ради единственного внука...

Последнее время сам по себе голос матери вызывал у меня рефлекторное чувство вины, как свет лампочки – отделение желудочного сока у собаки Павлова. Но сейчас это был просто выстрел в сердце. Я мгновенно возненавидел себя за то, что недостаточно ценил деда, недостаточно проводил с ним времени, недостаточно внимательно выслушивал пересказы любимых им книжек про попаданцев... Не принёс деду арбуз в этом году. Не купил новый планшет, хоть собирался. Не сумел уговорить его обследоваться вовремя. И, главное, не мог теперь исправить ничего уже!

– Обои собирались переклеить, – добавляла мать, тем временем. – Ждали-ждали, когда ты поможешь... Да так дед и не дождался! И правнуков тоже не дождался. А ведь он так мечтал о них!

Что и говорить, в вопросе производства правнуков я оказался просто полным бездарем. В свои сорок лет ни разу не женился. Даже серьёзные отношения у меня были всего одни-единственные: с Иркой Поляковой из соседнего подъезда. Одно время мы с ней даже жили вместе, но не заладилось. Ирка была слишком уж повёрнута на своей внешности: видимо, насмотревшись глянцевых журналов, она без конца говорила о том, что должна похудеть, садилась на «пэпэ», потом срывалась, потом снова начинала, а заодно принималась ещё морить голодом и меня – типа для профилактики. Ещё хуже было то, что её загоны по поводу своего тела распространялись на нашу интимную жизнь: находиться при мне голой Ирка не могла категорически, да и вообще была в сексе удручающе стеснительной. Впрочем, я и сам-то не сказать, чтобы гигант... Но это я понял уже много позже, когда мы расстались. А тогда поначалу надеялся, что найду кого-нибудь получше. Потом с удивлением обнаружил, что очередь из девчонок ко мне не строится, потом пробавлялся случайными связями, потом загрустил, а потом и забил на всё это, придя к выводу, что никакая женщина не сравнится с правильно подобранной кинолентой из интернетика и своей родной рукой... Так что в этом плане я и правда всех подвёл.

– Я, наверно, тоже уже внуков не дождусь, – расходилась мать больше и больше. – У Наташки Супруновой уже двое... У Гали уже старший в школу пошёл... Да вон, твоя сестра, уж на что непутёвая, тоже родит через месяц! Будет внук у Кольки... Одна я вечно последняя, брошенная и ненужная никому!

Моей сестрой, отчего-то избегая её имени, мать называла Юлю – дочь моего отца от второго брака. Развелись родители в девяносто первом году, в последние месяцы жизни СССР. Юлька родилась уже в новой России, в девяносто третьем, то есть, была меня младше на десять лет. Думаю, мать раздражало то, что вторая семья у отца получилась удачней, чем первая: жили они до сих пор, не скандалили (по крайней мере, Юлька так рассказывала), да и в материальном плане, похоже, были довольны. Правда, пришло это довольство далеко не сразу: за полгода до развода с матерью отца сократили со старой работы, и несколько лет он, инженер с красным дипломом, вынужден был то наниматься на сбор апельсинов в какие-то тёплые края, то делать за деньги ремонты, то писать курсовые оболтусам, то ходить по центру города с рекламой подозрительной конторы по сбору ваучеров, кинувшей в итоге и его тоже... Лишь в конце девяностых он с приятелем решился открыть небольшую фирму, занимавшуюся сборкой и ремонтом компьютеров и оргтехники. Теперь эта фирма переросла в интернет-магазин – не самый раскрученный, но приносящий достаточный доход для того, чтобы досрочно выплатить ипотеку за трёшку, а теперь ещё и Юльке взять квартиру в новостройке... Я же после того, как мать переехала к деду, чтобы за ним ухаживать, жил всё в той же однушке, куда меня сорок лет назад принесли из роддома, и даже не помышлял о ремонте.

– И вовсе ты не ненужная, – ответил я матери то, что она, очевидно, хотела услышать.

– Да речь сейчас вообще не обо мне! Ты, что, не понимаешь?!

– Ну ты же сама начала...

– Не цепляйся к словам!.. Ох... Да что там... Тебе ж говорить бесполезно! Для тебя деда давно не существовало! Есть он, нет ли – всё равно!

Признаюсь, последнее время дед не был моим излюбленным собеседником. Да и то, что он скоро умрёт, было ясно. В свои восемьдесят восемь он уже постоянно всё забывал, путался кого и как зовут, часто называл мать именем бабки, умершей от рака в девяносто втором году, и всё хуже различал прочитанное в книгах, увиденное по телевизору и произошедшее в реальной жизни. Признаюсь, последнее время я редко навещал их с матерью в том числе потому, что с трудом переносил злобные вопли, несущиеся из постоянно включённого телевизора и бесконечные разговоры деда о том, как он спас бы СССР, если бы перенёсся на несколько десятилетий назад. Кстати, он и мать на попаданцев подсадил. Они вместе обожали пересказывать мне разные сюжеты про мужиков, оказавшихся в брежневских временах и прокручивавших там разные мутные схемы с перепевом чужих песен, переписыванием чужих книг и даже строительством бизнес-империи при развитом социализме. На мои замечания о том, что эти схемы как-то не айс, они дружно злились. И всё же это вовсе не означало, что о смерти деда я не горевал. Просто от того человека, который во многом вырастил меня и даже заменил мне отца, по сути уже мало оставалось...

– Мне не всё равно, – сказал я спокойно, как мог.

– Да конечно! «Не всё»... Три недели почти тебя не было! Дед же о тебе только и спрашивал! Всю жизнь положил на твоё воспитание, можно сказать! Во всём себе отказывал... На море сколько не был!

– Я вам летом предлагал поехать в Турцию.

– Какую ещё Турцию?! Смеёшься? В его возрасте! Тоже мне, вспомнил!

Я просто вздохнул, не стал спорить.

– Машину тоже так и не купил, – продолжила мать, всхлипывая. – Всю жизнь о ней мечтал! Говорил: «Вот будет у меня машина, посажу вас всех в неё и повезу в путешествие на Кавказ!».

– Для машины он уж старый был, – заметил я.

– Причём тут это?! Старый или нет – какая разница?! О, Господи! Естественно, сейчас это было бы уже невозможно! Я тебе о чём талдычу?! Про его мечту вообще! По жизни!!! Ясно?

– Ясно.

– Так вот, – сказала мать, чуть успокоившись. – О машине он мечтал всю жизнь. Сколько я себя помню. Но жили-то мы бедно, уж какая там машина... Я когда росла, мне то пальто надо новое, то сапоги... А потом стал откладывать, заявку отправил, накопил в основном, вроде... В январе девяностого года пришло приглашение. Пришлось отказаться. И всё...

– Почему пришлось отказаться? – Спросил я в надежде увести разговор с критики моей личности на безобидные семейные воспоминания.

– «Почему, почему»?! Потому что денег не было, почему же ещё-то! Он на «Москвич» рассчитывал, а пришло почему-то на «Жигули».

– И поменяться нельзя было?

– Нет, конечно! – Мать фыркнула. – Ты вот этого не знаешь ничего! Раньше-то машины просто так не продавали! Очереди иной раз годами ждать приходилось! А как придёт – со всех ног надо бежать и покупать! Иначе пропадёт! Ну а дед купить не мог.

– Взял бы в долг.

– Постеснялся. Папа очень скромный человек был... Решил: «Ладно, не судьба сейчас, займу очередь снова, а тем временем скоплю уже на «Волгу»!». Скопил! Как же! Через год дерьмократы украли всё! Всё прахом пошло! Все запасы! Из-за этого чёртова Ельцина деньги, на которые машину купить можно было, стали стоить как две палки колбасы!

– Грустно, – сказал я.

– «Грустно»! Тебе грустно вот, а у людей вся жизнь под откос пошла! Ты мелкий был, не знал ничего этого, не чувствовал... Мы тебя оберегали... На себе экономили... Старались, чтобы ты ни в чём нуждался... А машина, думали, ну ладно, ну потом... И так и всё... Мои все накопления в «МММ» сгорели...Папа твой нас бросил, как ты знаешь, положиться было не на кого... А притом ещё мамин диагноз...Нам сказали, что лечиться уже поздно...