Смерти нет - Купцова Елена. Страница 20

— Как мило! Вы так спокойны, будто речь идет об операции аппендицита.

— Примерно так оно и есть. Я же говорил вам, что он параноик. Это убийство — его навязчивая идея, идефикс, если угодно.

— А если он сделает это?

— Полноте, Марго, он для этого слишком поэт. И слишком легко говорит об этом. В мире полным-полно параноиков, но мало кто воплощает свои идеи в жизнь. Так что выбросьте этот мусор из своей хорошенькой головки. Будьте умницей и сидите прямо.

Марго с усилием выпрямила затекшую спину и нахмурилась. Он не убедил ее.

— А что вы думаете о терроре вообще?

— Старо как мир и совершенно бессмысленно. Убивают одного человека, а на его место приходят другие. Большевики крепко взнуздали Россию, не вырваться.

— И вы так спокойно говорите об этом?

— Я всего лишь художник. Готов слушать музыку революции, как советует нам Блок, и даже воплощать ее в своих творениях. Это — музыка времени, как ни странно.

— А мой портрет? Он тоже часть этой… хм… музыки? Стае тихо усмехнулся. Глаза его стали грустны.

— Нет, что вы. Это для души.

Марго торопилась, почти бежала, выбиваясь из сил, и все равно опаздывала. Угол Садовой и Большой Итальянской, твердила она про себя. И зачем это Вадиму понадобилось назначать ей свидание в таком месте, да еще в столь поздний час? Уже почти одиннадцать. У нее еще оставался шанс успеть. Марго прибавила шагу. Улицы были пусты. Даже случайные прохожие уже не попадались навстречу. Странно и нереально, как и все, что касается Вадима. Она устала от этого, устала от вечной нервотрепки, придирок, бурных сцен ревности и скандалов. Словом, от всего того, что и составляло, собственно, их связь. Пора кончать, сказала себе Марго. Она заглянула себе в душу и поняла, что пуста. Ничего не осталось. А было ли? Скорее всего нет, иначе и не кончилось бы так быстро.

«Скажу ему сегодня, — решила Марго. — Зачем тянуть! Чем скорее все выяснится, тем лучше». И она снова станет свободной. Как чудесно!

Вадима она увидела издалека. Он тоже увидел ее и бросился навстречу. Весь одетый в черное, в странном крылатом плаще, он напоминал суровую ночную птицу. Плащ взлетал за спиной, как крылья. Лишь лицо неестественно бледным пятном выделялось на черном.

Он вихрем налетел на нее, обхватил одной рукой за талию, прижал к себе. Марго ощутила его горячее дыхание на своем лице. Огненные губы нетерпеливо прижались к ее губам. Никогда еще он так не целовал ее, отчаянно, бешено, будто прощаясь. «Почему у меня такое чувство, будто я вижу его в последний раз», — подумала Марго.

Она заметила у него под мышкой какой-то продолговатый сверток. Он бережно прижимал его к себе.

— Что это? — спросила она.

— Не важно. Главное, что ты пришла.

И он снова поцеловал ее. Его язык танцевал у нее во рту, вызывая немыслимые вибрации во всем теле. Марго почувствовала, что слабеет. Неужели опять? Они стояли, покачиваясь, посреди улицы, слепые и глухие, безразличные ко всему на свете.

— Я все хотел сказать, как я благодарен тебе, — прошептал Вадим. — И не получалось. Может, хоть теперь получится. Я был счастлив с тобой. Только с тобой. Ты чуть было не вылечила меня, чуть было не научила снова любить жизнь. Я прошел по опасной грани, но выстоял, и теперь я силен, как никогда.

Он заглянул ей в глаза, словно ища отклика, но увидел лишь вопрос. Она не понимала, о чем он говорит.

— Ты ведь пришла сказать, что все кончено, правда? — продолжал он. — Ты и сама не знаешь, насколько ты права. Не говори ничего, не надо.

Он снова прижал ее к себе. Вырулившая из-за угла машина осветила фарами их слившиеся тела. Вадим еле заметно дернулся.

— Это они! — шепнул он, не отпуская ее. — Пусть подъедут поближе. Ну же, вперед, мы не опасны, всего лишь пара влюбленных безумцев.

Машина, сбавив скорость, подъехала ближе. Марго разглядела рядом с шофером красноармейца с винтовкой, а сзади какого-то человека в штатском. Вадим вдруг оттолкнул ее от себя и, размахнувшись, метнул свой сверток прямо в подъезжавшую машину.

Раздался оглушительный взрыв, машина загорелась. Марго стремительно перекатилась через бортик тротуара и замерла, прижавшись спиной к стене дома. Среди истошных криков и сполохов пламени она видела только искаженное ликованием лицо Вадима.

Из-за угла вырулила вторая машина. Из нее выскочили какие-то люди. Ночной воздух разорвали сухие звуки выстрелов. Вадим согнулся, словно его подкосило, и рухнул на мостовую. Скрюченные пальцы скребли булыжник. К нему подскочил человек с винтовкой наперевес и с размаху вонзил в него штык. Еще раз, еще. Сверкающее острие отливало красным.

Марго попыталась подняться, но ноги не слушались ее. Она привставала и падала, привставала и падала, как тряпичная кукла. Немой крик клокотал в горле и никак не мог вырваться наружу.

На заднем сиденье подъехавшей следом машины сидел человек. На его одутловатом, в тяжелых складках лице нельзя было прочесть ничего — ни страха, ни любопытства. Его холодные глаза под набрякшими веками не смотрели ни на охваченную пламенем машину впереди, ни на то, что осталось от Вадима. Они были намертво прикованы к тоненькой фигурке, скрючившейся поодаль, к мертвенно бледному лицу девушки с огромными глазами, в которых сейчас плескался ужас. Волосы ее распустились по плечам и шевелились, как живые. Она с трудом поднялась на ноги, сделала несколько неверных шагов и скрылась в подворотне.

Мужчина сделал незаметный знак рукой.

— Догнать и привести. Живой.

Под лестницей было сыро и пахло мышами. Марго забилась в самый укромный уголок, подтянула колени к груди и так замерла. Как ловко она провела их. Здесь ее никто не найдет.

От быстрого бега кололо в боку. Дыхание никак не хотело восстанавливаться и вырывалось из легких сухими болезненными толчками. Ничего, сейчас все пройдет.

Когда она услышала за собой топот сапог, то сразу поняла, что ее заметили. Неизвестно откуда взявшиеся силы толкнули ее вперед. Она побежала, проскочила наугад несколько проходных дворов и сквозных подъездов, легко, стремительно, не чуя под собой ног, словно чья-то неведомая воля вела ее. Они гонятся за ней, но ей нельзя попасть в их лапы. Ведь она вроде как сообщница покушения. Кто поверит, что она ни при чем? Да никто. И разбираться не будут.

Перед глазами плясало ликующее лицо Вадима. Лицо безумца. Смерть его была ужасна с точки зрения обыкновенного, нормального человека. А каково было ему на самом деле? Что чувствовал он в последние минуты своей жизни, о чем думал? Этого ей не суждено было узнать. Наверное, умер счастливым, глядя угасающими глазами на объятую пламенем машину. Ведь он осуществил свою заветную мечту. Убил Ленина. Если, конечно, убил и если тот вообще был в той машине.

Дыхание постепенно восстанавливалось, а вместе с ним возвращалось и сознание. Она вдруг отчетливо поняла, в каком положении оказалась. Вадим втянул ее в свои дела, она невольно оказалась в центре событий, и теперь ее ищут. Ищут как сообщницу преступника, террориста. Марго почувствовала, как все внутри сжалось и похолодело. Ее ищут и не успокоятся, пока не найдут. Ей надо исчезнуть из города, и чем скорее, тем лучше. Марго усиленно соображала. Лучше всего уехать в Москву. Там ее никто не знает. Она сможет затеряться в большом суматошном городе.

Но прежде надо наведаться на Мойку, к Софье Карловне. Забрать остатки драгоценностей и кое-какие дорогие сердцу вещицы. Так быстро они не смогут ее вычислить. Надо идти на Мойку, но только не сейчас. Сейчас она и шагу не сможет ступить. Огромная сокрушительная усталость навалилась на нее, придавила, подмяла под себя. Глаза закрывались сами собой. Марго провалилась в тяжкий тягучий сон, где все полыхало, и взрывалось, и заволакивалось черным дымом.

— На вашем месте я не стал бы ничего скрывать. Все равно все выясним. Вам же будет лучше, если поможете нам.

Полный мужчина с одутловатым лицом и неприятными колючими глазами ходил по кабинету из угла в угол, заложив руки за спину. От этого беспрестанного движения у Стаса рябило в глазах. Голова раскалывалась от бессонной ночи. Было нестерпимо трудно удерживать вертикальное положение на стуле. Его допрашивали уже битый час. И только сейчас он окончательно осознал, что произошло. Вадим…