Боец 5: лихие 90-е - Гуров Валерий Александрович. Страница 3

— Бойцы, в центр ринга, — по боксерской привычке пригласил рефери, хотя никакого ринга-то и не было.

Мы сошлись. Бомбер нагло, с превосходством ухмылялся, разминая шею.

— Бойцы, приветствуем друг друга, — скомандовал рефери.

Перчатки сошлись в псевдо-рукопожатии.

— Таких друзей за х… да в музей, — едва слышно прошипел противник.

— За слова надо отвечать… — я улыбнулся.

— Разговорчики после боя, очки поснимаю, — сердито одернул усач, которому выпало судить финал, четвертьфинальные и полуфинальные поединки он отсудил куда лучше.

— Спорсмен готов?..

Обернулся усач на Бомбера, тот кивнул. Настал мой черед, и я тоже ответил кивков.

— Бой!

Бомбер мгновенно врубил правый хук — с похвальной скоростью, просто космической, причем на скачке, желая меня удосрочить с порогу. Но и я не промах — того и ждал, ушел в сторону, удар скользнул по предплечью, но без вреда. Хотел было сунуть в ответ, но и он уже ушел, мой удар улетел бы в пустоту, если бы вложился. Я сманеврировал влево, но и он ушел из зоны досягаемости.

В бою важно предвидеть действия соперника, и кто первый разгадает этот ребус, тот и победил. Я, не останавливаясь, и раздергивая Бомбера, заметил, что он готовит хай-кик, который действительно казался логичным, если поймать меня на противоходе. И заметив, как поднялась пятка Бомбера, я понял, что он готов влупить. А вот хренушки, я резко перенес вес на другую ногу, в тот момент когда удар Бомбера выстрелил. Опередил соперника на полмгновения — его нога взлетела, а врезал подъемом левой ноги по его опорной правой. Целил в колено, но чуть промазал, долбанул по голени. Что-то противно хрустнуло, он содрогнулся, чуть замешкался, и я тут же сработал четкой боксерской комбинацией — левой правой. Он перекрылся, но такие удары даже по защите — хорошего мало. Ему, конечно. Мне-то — отлично! Я пробил и отскочил на дистанцию, на выходе закончив комбинацией знакомством с его печенью.

Рожу его перекосило от злобы, он попер вперед, но я видел, что сильно подбил ему ногу. Он не захромал, но скорость упала, Бомбер ступал через боль, и когда попытался перейти в атаку, его удары были не такие акцентированные, как прежде. Я бросился в проход в корпус, вышло не очень удачно, но я сумел перестроиться тут же и сбить его подсечкой. Мы упали, однако Бобмер так ловко вывернулся, что я вмиг отменил борьбу в партере, вскочил. Он попытался зацепить мне ногу, почти поймал, а я вырвался, но равновесие потерял, упал, кувыркнулся, и Бомбер кинулся, чтобы меня добить, но теперь не с меньшей быстротой вывернулся я.

И тут ударил гонг.

— Стоп! — крикнул рефери, заканчивая первый раунд.

Мне ассистировал Степаныч, который знал меня лучше Ракитина.

— Едрит мадрид жопа горит! — зашептал он. — Он скорость потерял, выматывай его…

Степаныч говорил дельно, но я, честно сказать, слушал слабо, поскольку видел, как люди Варианта незаметно сместились в проходы и вниз, а сам он с Аркадием Львовичем преспокойно сидят, никакого отношения к этой движухе не имея…

— Бойцам приготовиться, время, — скомандовал рефери. — Бой.

Передышка больше пошла на пользу мне, чем Бомберу, я все-таки крепко подсек его в голень. У него был общий разлад, я двигался быстрее, и кроме того ощутил нечто вроде вдохновения. Необъяснимого, но безошибочного предчувствия победы — и я знал, что противника точно так же охватила необъяснимая тягость, черное облако — предчувствие беды…

Следуя рекомендациям Степаныча я включил велосипед. Бомбер понимал, что проигрывает по очкам в раунд, и хотел вернуть утраченное преимущество. Но поврежденная нога не давала ему нужного маневра. Да и я не стал геройствовать. Следующие несколько ударов хлестко влупил его в травмированную ногу, подлавливая момент, когда это нога становилась опорной для бойца. Колено мигом распухло.

После третьего пропущенного удара, Бомбер поднял руку, шипя и показывая, чтобы рефери дал ему передохнуть. Но усач не растерялся, не видя явной причины для остановки, расценил происходящее по своему — открыл счет. На этот раз я воспринял отсчет удовлетворенно.

— Семь… боец готов продолжать?

— Врача вызовите! — зарычал Бомбер, затягивая время.

— Врач в поликлинике тебя ждет или продолжаем?

Бомбер кивнул. Бой продолжился, и я резко двинулся на добивание, когда зал изумленно ахнул, вскрикнул — люди Варианта бросились на манеж, явно нацелясь на босса, но добежать не успели — из-за кулис не менее быстро возникли бойцы ОМОНа в серо-черно-белом «городском» камуфляже и «балаклавах».

— Лежать! Всем лежать! Руки за голову! — свирепые выкрики.

Бандиты даже не успели коснуться шефа — все уткнулись мордами в пол.

Вот это финал! Зал замер. Никто не понял, что это такое. Шок!

А наша схватка продолжалась. Бомбер дрогнул, он понял, что здесь что-то не то и начал пятиться. Я мгновенно прошел на корпус — жесткий захват, классический бросок. Я включил все мышцы тела, как заправский борец, противник беспомощно взмыл ввысь, грохнулся на спину — туше! Но то в борьбе, а здесь я от всей души врезал ему сверху вниз в переносицу, и погасил свет, впечатав следом локтем его голову. Он тряпкой распластался на ковре.

— Стоп! Стоп! — вскричал рефери.

Но я и не собирался добивать. Черт с ним.

Встав, я увидел, как омоновцы сквозь онемевший зал бегут по проходам, явно к Варианту с Аркадием — добежали, без разговоров схватили, поволокли.

— Что это⁈ — взвыл Аркадий Львович. — Это произвол, вы не имеете права!..

Те молча и быстро тащили двух горемык вместе с их правами на выход.

Вот он, сюрприз. Да, чья-то невидимая властная рука простерлась над нами, меняя ход игры.

Я сделал глубокий вдох-выдох, понимая, что жизнь моя делает новый поворот…

Глава 2

— Граждане! — прогремел мегафонный голос. — Просьба соблюдать спокойствие, всем оставаться на местах. Работает ОМОН, все под контролем!.. Не волнуйтесь, граждане, просто надо будет немного задержаться!

Граждане, конечно, волновались, но слова старшего ОМОНовской команды, с мегафоном вышедшего на арену, все же подействовали, как успокоительное. Бандиты послушно лежали мордами в ковровое покрытие — народ тертый, опытный, все знали, что за одно неосторожное движение можно так отхватить, что месяц будешь охать.

Я, видать, еще не отошел от схватки — как-то не мог объять все происходящее целиком, мозг был перегрет, выхватывал фрагменты. Адреналин — такая штука.

Вот пожилой зритель что-то горячо втолковывает рослому омоновцу в балаклаве, тот согласно кивает, но встать с места не разрешает…

Вот деловой разговор ведут начальник с мегафоном и шеф, при этом Вадим Антонович горячится, но себе сдерживает, первый раз вижу его таким заведенным…

Вот медицинская бригада оказывает помощь поверженному Бомберу, и Лида в том числе суетится рядом — видно, и ее позвали на помощь. Сам Бомбер сердится, пытается подняться, но медики не дают, и правильно делают, здоровье одно…

Повторюсь, все это было так, будто бы я смотрю документальный фильм, где режиссер как-то смонтировал куски отснятого материала. Занятное чувство, но все же лучше вернуться к нормальному целостному восприятию.

Для этого пришлось сделать усилие, перешагнуть через невидимый внутренний порог. Я шагнул… И чудо свершилось. Мир слился в одно целое. Я сразу обвел взглядом тревожно гомонящий зал, чувствуя нарастающую тревогу…

Что за черт! Я же прекрасно запомнил места, где сидели Вариант с Аркадием Львовичем. Сейчас там никого не было, хотя все выходы были перекрыты ОМОНом. Я перевел взгляд на шефа — тот досадливо и в сердцах махнул рукой, отошел от главного омоновца к ведущему, начал что-то напористо разъяснять, жестикулируя, тот понимающе кивал — такой же респектабельный как всегда и спокойны, как скала, словно все эти события пролетели мимо него.

Тем часом начальник скомандовал:

— Пакуем! — и омоновцы без церемоний подхватили присмиревшую братву и в темпе поволокли на выход, а старший вновь загремел в мегафон: