Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? (СИ) - Вилкс Энни. Страница 9

— Хорошо, — сдалась Кьяра, ощутив укол вины.

Сердце теплело благодарностью. Конечно, отец отмахнулся бы, но и подставлять добрую герцогиню, вообще-то рисковавшую интересами своей семьи ради нее, не хотелось. Портальную почту Сфатион активировал нечасто, а значит, письмо стоило отослать уже сегодня.

Кьяру очень тянуло спросить, что именно сделал этой женщине ее восхитительный жених, но она прикусила язык, не желая бередить старую рану.

— Ив прав, тебе недостает манер, — вдруг беззлобно засмеялась Даника.

— А... Спасибо! — спохватилась Кьяра.

— Пожалуйста. А сейчас иди к Тану, он просил позвать тебя. Он все еще лежит, перемотанный исцеляющими заговорами великого лекаря Лоани, и говорит, что не может двинуться, — добавила Даника поспешно, увидев, как сжала зубы Кьяра и ошибочно решив, что девушка испугалась. — Это визит вежливости. Его не нужно растягивать. Но я бы на твоем месте выяснила, что Тан помнит.

Кьяре показалось, или женщина подмигнула?

— Хорошо, благодарю вас снова, — вежливо склонила голову Кьяра, впервые за последнюю неделю ощутившая какую-то опору.

***

Покои Тана занимали два этажа западной башни, спальня находилась на самом верху. На остальных уровнях расположились воины его личной стражи и прислуга. Кьяра никогда не была в этой части замка, предпочитая не забредать на территорию, которую для себя пометила как вражескую, но стоило ей оказаться у одного из входов — и молчаливые стражники как по команде склонили свои большие головы, словно она уже была их госпожой. Подняв подбородок, Кьяра шагнула внутрь, не показывая волнения: почему-то ей казалось, что она сама заходит в ловушку, и сейчас решетка опустится за ее спиной.

Это чувство усилилось, когда у Арвана забрали клинки, и еще больше — когда молчаливая служанка не столько приняла ее плащ, сколько сдернула его с плеч — и тут же пропала, тихая как мышка. И заорало тревогой, когда Кьяра обнаружила, что два стражника шагнули внутрь вслед за Арваном, вооруженные, все так же молчаливые. Держались они, правда, поодаль.

— Нас ведут как под конвоем, — шепнула она другу.

— Маркиз внимательно относится к своей безопасности, и это трезвое решение, — пожал плечами невозмутимый Арван. — Они не шепчущие.

В доме Тана было... мрачно. И, пожалуй, по-военному аскетично: вытершиеся холодные плиты не укрывали ковры — каблуки стучали по камню так громко, что эхо разносилось по этажу; мебель была простой и преимущественно деревянной. Кьяра прошлась по стылому залу первого этажа, предназначенному для приема гостей, мимо грубых длинных столов и похожих на пыточные жестких кресел, и остановилась у зияющего провала камина. Над очагом, чуть выше ее макушки, были прибиты какие-то старинные узорные латы, совсем не похожие на те, что когда-либо носили жители Империи Рад — она никогда не видела таких в книгах по военной истории. Этот кусок резного золота выбивался из окружающей обстановки, как будто его приляпали сюда по ошибке.

— Это что? — спросила она у служанки, протиравшей стол.

— Это доспехи мастера из Итлиса, — склонилась девушка, и вдруг Кьяра заметила на шее служанки кровоподтеки. Предполагать, откуда они взялись, она не стала, только кивнула Арвану и показала на собственную скрытую высоким кружевным воротником шею — и поймала стеклянный от злости взгляд в ответ. — Господин принимал участие в разгроме их столицы, и лично забрал латы из дворца тамошнего короля.

— Замечательно, — хмыкнула Кьяра. — Надеюсь, хоть кровь смыли.

Служанка испуганно посмотрела на нее, будто она произнесла что-то запретное, а потом перевела взгляд на застывших у дальнего конца стола воинов. Затем дрожащим голосом ответила, не видя, похоже, возможности промолчать:

— Г-господин велел их почистить и отполировать, конечно.

— Ты зря меня боишься, — попыталась успокоить девушку Кьяра. — Я тебе ничего не сделаю. И ему не скажу.

Служанка снова склонилась, избегая смотреть Кьяре в глаза.

— Простите.

— Он вас наказывает? Бьет? — Кьяра перешла на шепот.

Служанка активно замотала головой с абсолютно несчастным видом.

— Мой добрый будущий супруг, — обернулась Кьяра к Арвану. — Не удивлюсь, если у него тут где-нибудь в бочках головы врагов, а в подвале — пыточная.

— Господин очень добрый, — залепетала служанка. — Госпоже тут понравится.

— Укажи мне путь в его спальню, — насколько могла мягко попросила Кьяра. Она хотела спросить у девушки имя, но подумала, что та решит, что Кьяра решила на нее донести, и не стала.

Башня была устроена совсем не как та, в которой жили герцоги. Наверно, это необычное строение было много древнее. Оно скорее напоминало донжон. Только широкая лестница, похожая на вытянутый каменный мешок, шла не по периметру, а вилась в центре строения и пронизывала этажи, как вертел.

Стражники следовали за ними, едва слышно позвякивая легкими доспехами, но в крутом витке лестницы их было не видно.

Кьяра поскальзывалась на вытертых ступенях и то и дело хваталась за стену: о перилах для женщин в неудобных туфлях древний архитектор, конечно, не подумал. Зато при выходе на каждый этаж она наблюдала одну и ту же картину: между глухими дверями, за которыми скрывались полукруги комнат, обычно находились композиции из оружия и доспехов — единственный элемент декоративной отделки, если не считать таковыми тяжелые черные цепи, на которых качались чадящие угловатые лампы.

— Уютно, — хмыкнула она, рассматривая очередную композицию: ритуальные бусы и какие-то деревянные, обмотанные кожаными шнурами с глиняными бусинами шесты. — Эти точно из Пар-оола. Смотрите, как я силен, я убивал людей на всех континентах.

— Ты же понимаешь, что тебя слышат? — поинтересовался Арван.

— Я назвала его сильным, — пожала плечами Кьяра.

Наконец, они уткнулись в тяжелые кованые двери с громадными кольцами-ручками. Стражники остались внизу: похоже, так высоко подниматься им было запрещено.

Кьяра, шедшая первой, без сомнения толкнула тяжелые кованые полотна внутрь — и, неожиданно пошатнувшись, упала бы на пол, если бы Арван не успел подхватить ее за пояс. В голове шумело, словно кто-то одномоментно выкачал из нее все силы, превратив тренированное тело в тряпичную куклу.

— Что за... — выдохнула она, пытаясь прийти в себя.

— А, это спинель, — раздался бодрый голос Тана. — Так и знал, что мне не почудилось ночью. Ты шепчущая. Сажай ее сюда, — обратился он к Арвану, указывая на массивное и выглядящее на удивление удобным кресло. Арван аккуратно опустил ее на волчью шкуру, покрывавшую сидение, и застыл между Таном и Кьярой. — И прочь! Нам нужно поговорить наедине. Ты что, не слышишь меня, парень?

Кьяра поспешно встретилась взглядом со стражем и кивнула: ей ничего не угрожало — мощный торс Тана спеленывали светящиеся полотна, и вряд ли он мог двигаться быстрее нее, несмотря на то, что здоровым был сильнее и ее, и Арвана, и, несмотря на широкие плечи и бугрящиеся мышцами руки, оказался еще и более ловким. Арван медленно отступил в темноту лестницы. От Кьяры не укрылось, как он взялся за кольца дверей — через рукав — и от Тана это не укрылось тоже.

— Он старше вас вдвое, — сказала Кьяра жениху, поняв: скрывать, что и Арван шепчущий, больше нет смысла.

— Да хоть вчетверо, — зло ответил Тан, подходя к креслу. Двигался он рвано, неуверенно, плетения исцеляющих заговоров, обхватывающих его живот, мерцали под тонкой рубашкой. — Безымянный слуга. Когда мы поженимся, его не будет. Не думай, что я забыл, как он посмел поднять на меня руку.

Кьяре захотелось огрызнуться, но она остановила себя. «Я не выйду за него, — напомнила она себе. — Ни за что. Нет смысла говорить о том, что он не посмеет выгнать моего друга, и что Арван был в своем праве. Все это не имеет значения».

Вместо высказывания вертевшихся на языке колких возражений Кьяра сделала вид, что ее интересует убранство покоев Тана. Мебели почти не было, и пространство просматривалось до самых стен, так что она видела шесть окон, располагавшихся полукругом. Спальня занимала весь этаж, как и пиршественная зала внизу, и была чуть более уютной, чем лестница. По крайней мере, пол здесь все-таки укрывали толстые ковры, а в камине горел огонь. Видневшаяся из-за квадратных каменных колонн большая кровать не имела балдахина, а на стене над ней висела самая настоящая картина — какой-то умиротворяющий пейзаж. Тяжелые шкафы, стоявшие вдоль скругленных стен, были из железного дерева, а их дверцы мерцали цветным стеклом. Даже люстра выглядела довольно обычно: большое кованое кольцо, обвитое чугунными стеблями и листьями.