Караул устал (СИ) - Щепетнев Василий Павлович. Страница 28

Признаться, я немного завидовал. Нет, жаловаться на отсутствие внимания я не могу, но здесь, в Каборановске, я мелкая птичка в сравнении с орлом — Высоцким. Чижик.

Ну и ладно. Чижики тоже нужны.

В порядке писательской взаимопомощи. Автор — Федин Андрей Анатольевич

Глава 14

19 июня 1979 года, вторник

Сегодня праздник у ребят!

— Да я вот этими глазами видел! Собственными! Две мокрицы, с кошку! Ну, почти! Выползли из-за того угла, усиками так в сторону, туда-сюда, туда-сюда, и — уползли.

— Неестественной величины мокрицы-то? — спросил Гайдамаков, оператор фильма.

— Я же говорю — с кошку. Небольшую такую, — Миханев, электрик, показал руками. Как рыбак.

— И куда ж уползли?

— В темноту, куда ж ещё. Они, значит, туда. А я обратно.

— Мокриц испугался?

— Если тут такие мокрицы, то, может, и тарантулы водятся, с собаку? А хоть и мокрицы. Да, испугался. Всякий смел, пока не видел, а вот выскочит, вот выползет она — я бы посмотрел на вас. Издалека только.

Но и Миханев, и Гайдамаков, и остальные из операторской группы медленно, но неуклонно продвигались вниз, в глубины подвалов. Хотя съёмка намеченных сцен не казалась столь уж хорошей идеей.

Для съёмки требуется свет, много света, это понятно. И потому даже солнечным днём используют мощные и яркие прожектора. Тени убрать, контраст ослабить, это целая наука — освещение цели.

А вот в сумерках, во тьме… Если в кино показывают партизан, сидящих ночью в лесу у костра, будьте уверены — сидят они днём, в павильоне, подсвеченные многокиловаттными лампами, иногда — накаливания, а иногда — электро-дуговыми, с угольными электродами. Энергии им нужно много, из обыкновенной розетки не запитаешь, но в павильоне — любой каприз, на то он и павильон.

Здесь, в Замке, тоже с электроэнергией порядок. Ещё в стародавние времена не поскупились, в дореволюционные. Но в подвал нужно было тянуть кабели, позволяющие подключать мощные лампы, и это было делом Миханева. А он испугался мокриц.

Меня попросили оценить состояние Миханева — нет ли белой горячки?

Нет. Белой горячки нет. Однозначно.

Тогда что?

Ну, мало ли что. Всякое бывает. Фантазия разыгралась. Или игра теней. Или кошки, да-да, обыкновенные кошки. Не знаю. Но не белая горячка.

И вот теперь вся операторская группа составляет компанию электрику. Вместе, оно и не страшно. И я заодно со всеми.

Дошли до колодца, стали расставлять аппаратуру. Дело это долгое, непростое, лишние люди не приветствуются, и я вернулся наверх.

Свои заботы у меня. Не тяжелые, скорее, приятные, но — заботы.

Еду в пионерский лагерь «Искра», соседнего, Березовского района. Двадцать пять километров, для «Дровосека» пустяк. Хотя дождик немного и подмочил дорогу.

Ми и Фа остались в Сосновке, с бабушками. В пионерлагерь их брать не стоит — и утомительно для них, и велика разница в возрасте.

Успеется.

И вот я еду из Каборановска просёлочной дорогой, вокруг благолепие, всё цветёт и растёт, природа дождиком умылась и посвежела, птички летают, бабочки порхают, мотор работает тихо и ровно, что ещё нужно?

В пионерском лагере приняли меня на ура. Накормили с дороги, показали Ленинскую комнату, лагерную библиотечку, а потом, когда у ребятишек закончился тихий час, началась встреча с чемпионом. Чемпион — это я. На скамейках у эстрады расселись три сотни детей, да ещё персонал. Интересно же: настоящий живой Чижик. Бывал за границей, играл с Фишером!

Я не подвёл.

Рассказывал не столько о шахматах, столько о разных городах и странах. Ведь интересно: как живут, где живут, это вам не «Клуб кинопутешественников», тут человек не по телевизору был в Америке, его спросить можно.

И спрашивали.

По мере сил отвечал. Не скрывал, что за дни, что я был за рубежом, можно увидеть лишь то, что мне хотят показать. Витрину Америки, витрину Франции, витрину Великобритании. А на витрине как?

— А на витрине, — поднял руку пионер, — всё красиво, и всё неправда.

Персонал, особенно педагогический, одобрительно закивал: правильно думает пионер.

— Взять хоть наш гастроном, — продолжил пионер. — На витрине колбасы, окорока, персики-винограды, а внутри народ смотрит, а колбасы-то нет. И персиков нет, и винограда. Из картона продукты на витрине.

Персонал заволновался.

— А какой же ей быть, витринной колбасе? — удивился я. — Настоящие продукты следует хранить в холодильных шкафах и специальных холодильных витринах. А в тех, что на улицу глядят — только муляжи. Иначе испортится, а это не по-хозяйски.

— Все равно её нет, колбасы, — набычился пионер.

— Правда? Вот ты, ты когда ел колбасу в последний раз?

— Я?

— Сегодня на обед сардельки были, — зашумели остальные.

— Ну, сардельки — это не совсем колбаса, — перешел в защиту пионер.

— Колбасное изделие, — сказал я. — Термически обработанное, то есть сваренное перед едой. То, что нужно. В Америке любят сардельки, а ещё больше — сосиски. Прямо на улице продают: сосиска в тесте, смазанная горчицей или кетчупом. Называется «Хот дог».

Стали спрашивать, что такое кетчуп, и почему хот дог.

Объяснил.

И стал рассказывать о причудах повседневной жизни американцев. О кинотеатрах, в которых смотрят кино прямо из автомобилей. О самих автомобилях, без которых американцу и жизнь не мила, о толстых, в тридцать страниц, газетах, о мыльных операх, о симфонических оркестрах в небольших городах, о школьных библиотеках, где ученикам выдают учебники — бесплатно. А потом забирают.

— А книги в Америке продаются?

— Продаются. Дорого.

— А наши книги есть? Советские? Или хотя бы дореволюционные?

— Есть, но мало. Скажите, кто из вас читал «Приключения Тома Сойера»?

Подняли руки все. Или почти все.

— А о Фениморе Купере слышали?

— Конечно. Следопыт и Чингачгук.

— А каких ещё американских писателей вы знаете?

Стали называть Джека Лондона, Майна Рида, Азимова…

— Вот. А я как-то зашёл в американскую школу, пригласили поговорить с учениками. Примерно вашего возраста. И спросил, кого из русских или советских писателей они читали. Оказалось — никого. В программе, говорят, нет.

— А без программы? Не читают?

— Почему не читают, читают. Но они просто не знают о советских книгах. Рекламы нет. А без рекламы американцы как в лесу без компаса. Кто им, американским школьникам, расскажет об Аркадии Гайдаре или Льве Кассиле?

— А почему нет рекламы?

— Американцам наши книги рекламировать не с руки. Они своё рекламируют, американское.

— А что тогда читают в Америке?

— Школьники? То, что входит в программу. А вне программы — книги про шпионов, про индейцев, фантастику всякую. Комиксы любят — это где сплошь картинки, ну, как в «Весёлых Картинках»

— Фантастику мы тоже любим. И про шпионов.

— Это хорошо. Вы же знаете журнал «Поиск»?

— Конечно. Родители выписывают.

— Вот там и фантастика, и про шпионов, и вообще много интересного. А скоро будет подписка на новую «Библиотеку современной фантастики» — читайте на здоровье. Но не забывайте Гоголя.

— Вий — это здорово, — сказала юная пионерка.

Подошли к главному.

— Значит, чтобы повидать заграницу, следует становиться шахматистом?

— Нет. Чтобы повидать мир — и нашу страну, и другие страны, — нужно быть хорошим работником. Шофёром или бульдозеристом, инженером или врачом, строителем или агрономом. Социализм шагает по планете, братским странам на всех континентах требуются наши специалисты. Вот прямо сейчас в далекой Ливии врачами работают мои друзья-однокурсники, те, с кем я много лет учился в нашем медицинском институте имени Николая Ниловича Бурденко. А тысячи наших советских людей строят те самые марсианские каналы, которые сделают пустыню Сахару цветущим садом. Наши люди работали и работают во Вьетнаме, Анголе, Кубе. Думаю, когда вам исполнится лет по… ну, пусть по тридцать-сорок, для вас найдется работа и в Париже, и в Нью-Йорке, и где угодно! И потому, если вы хотите быть нужными — учитесь! Учитесь хорошо! И налегайте…