Все ради тебя (СИ) - Тес Ария. Страница 58

И знаете? В моем случае сработало все, как надо.

Адам не стал другим человеком, это тоже надо обозначить, конечно, но при этом он изменился. Поначалу мы говорили чуть-чуть, потом все больше и больше. Он открывался мне, пока не осталось ничего, что он хотел бы скрыть. И я вижу глаза — его глаза горят, как в день нашего знакомства на залитой солнцем площадке перед домом Анисы и Натана Альбертовича.

Он меня любит.

Наверно, дело в этом, да? В женском сердце твоем. Ты ведь чувствуешь. Женщины всегда чувствуют! Когда их любят. А я никогда не переставала ощущать, что он ко мне тянется. Что он мне доверяет несмотря на свои секреты, ведь впускает так глубоко, как никогда и никого не впускал. И не впустил бы, я точно знаю. Там только я — в душе его, в сердце, в нутре, которое знаю наизусть. Я прорастаю все глубже, а он меня поливает, как свой аленький цветочек. Внимание, любовь, комплименты, секс — всего стало больше.

Оберегает…

Я улыбаюсь, когда вспоминаю, как он вечно вокруг меня носится. То павлином, чтобы показать, какой у меня крутой муж. То защитником и стеной, если ему не нравится какое-то негативное внимание. Он рядом. Адам всегда рядом…

И я не жалею.

Серьезно.

После рождения нашей маленькой девочки, наши чувства перешли на новый уровень. Меня спросят, простила ли ты его? Наверно, да. Иногда колет все еще где-то в глубине сердца, но я смотрю на своего мужа, и понимаю, что он все делает, чтобы не кололо. Старается каждый день! И меня отпускает.

Адам меня никогда не предавал.

У него не было в сердце женщины, он не улыбался ей, он не тратил свое тепло на другую, воруя его у меня. Он был тем, кем его сделали. Тем, кем его заставили быть. Дура я или нет? Решайте для себя сами. Для себя я сильная женщина, которая прошла через ад ради своей любви, которую из него же и достала.

И теперь он рядом. А я не волнуюсь. Совсем нет…когда ты видишь, с какой любовью твой мужчина смотрит на вашего ребенка? Когда ты видишь, как он каждый раз после этого на тебя смотрит и благодарит? Одним взглядом признается в любви, в чем-то вечном? Как можно волноваться?

Мудрые люди говорят, что измену простить можно. Предательство — нет. Эти мудрые люди, кажется, разбираются в жизни куда лучше, чем в сказках, ведь они знают — всякое может быть. Ухабы, ямы, даже провалы! Это неизбежно. А вот розовые замки, где все всегда хорошо — скорее блажь и глупость веры. Так просто не бывает. Тебе надо смириться, и вопрос лишь в том, как будет дальше? Как ты это переживешь?

Я считаю, что пережила я все просто великолепно. Заставить такого барана, как Адам, сдвинуться с места? Пойти на лечение? Попросить о помощи? А потом говорить? На такое способен не каждый. А я смогла. Потому что он меня любит, и это еще одно подтверждение: такой, как Адам не станет скакать вокруг тебя с бубном. Он просто кивнет, отпишет тебе все, что полагается и забудет — а он не забыл. Он сражается за меня до сих пор.

Каждый день.

И я его люблю.

Теперь по-взрослому. По-настоящему. Не как в сказке любят, а глубоко и бесконечно. Где-то на уровне существа своего, там, где поддерживают, даже если ты оступаешься. Там, где вытягивают, где ты не справляешься. Там, где тебе особенно сложно и больно. Там, где уязвимо и голо — вот так мы друг друга любим теперь. Без купюр, красивых слов и обещаний.

— Рассвет… — подкравшись незаметно, Адам обнимает меня за плечи и оставляет нежный поцелуй на щеке.

Я улыбаюсь. Вздрогнув, сразу расслабляюсь и падаю ему на грудь, блаженно прикрыв глаза.

— О чем задумалась? — шепчет, и я также в ответ.

— Да так…ни о чем. Почему ты дома? Я думала, что у тебя сегодня встреча по вопросам рекламы?

— Отложили ненадолго. Паша там что-то недокрутил.

Издаю тихий смешок и киваю. Эх, Паша…у него все вечно в последний момент! По-идиотски. Взрослый вроде человек, отец! А куда там? Ответственность? Не, не слышал.

— Злишься?

Адам спускается к шее и жмет плечами.

— Привык уже. Да и разве это плохо? Я могу приехать и пообедать с женой и дочерью. Кстати, где моя Надежда?

— Спит твоя Надежда. У нее график!

— Ах да…график…как я мог забыть?

— Очень смешно.

Адам знает о расписании дочери лучше, чем я. Он вообще все о ней знает! Однажды ночью, когда я спросила, почему он так долго тянул с ребенком? Хотел ли? Адам признался, что ему было страшно.

«Какой из меня отец, Лиз? Что бы я мог дать ему? В том состоянии…»

Все. Так и ответила тогда! Ты бы дал ему все.

И это тоже правда. Может быть, если бы нам ребенка послали раньше, не было бы всего этого? Но я не думаю так. Иногда, то есть действительно редко только. Потому что Надежда наша не позволит. Случись что-то иначе, чем есть, ее бы с нами не было, а я себя без дочери больше не представляю.

И он тоже.

Адам — прекрасный отец. Когда он приходит домой, то ребенка с рук не спускает. Он говорит с ней, играет, вникает в сказки, которые читает. А еще она спит у него на груди, пока он работает.

Две части одного целого. Моя семья…

В глазах неожиданно появляются слезы, но они другие. Не режущие, а те, что помогают мне каждый день утверждаться в том, что я сделала правильный выбор, когда его простила — это слезы бесконечного счастья. Когда ты просто не выдерживаешь столько любви и выплескиваешь ее из себя водой из глаз.

— Эй, ты чего? — шепчет мне на ушко, но я мотаю головой, а потом оборачиваюсь и кладу руки на щеки. Целую…шепчу.

— Я люблю тебя, малыш.

Адам отвечает охотно. Почти сразу подхватывает меня под колени и прижимает к панорамному окну нашего нового дома.

Тот мы продали. Как этап, закрытый навсегда, попрощались с прошлым и въехали в дом недалеко от Паши. Примерно в таких же объятиях леса, примерно там же, где спокойно и хорошо.

А между нами все только накаляется.

Я дышу чаще, по телу пробегает хорошо знакомая дрожь, в груди бьется трепет. И его шепот сносит последние границы…

— Пока малышка спит, как думаешь? Могу я позаботиться о своей единственной любимой?

Разряд тока.

Он делает это специально, я знаю. После пяти лет, пока не мог произнести этих слов, теперь он говорит их постоянно…для меня. Просто, чтобы я помнила…

— Твоя единственная была бы совсем не против.

***

Амала проснется совсем скоро, я знаю это. Адам тоже. Поэтому мы лежим совсем немного в объятиях друг друга, а потом он встает. Тянется к домашней футболке, к штанам, хочет побыстрее пойти в спальню к дочери, чтобы быть там, когда она откроет глазки. К сожалению, нагрузка на его новой работе не маленькая, поэтому он часто лишен таких вот обычных радостей. Новая компания — это всегда сложно, а когда ты создаешь еще и такой объемный продукт, так тем более.

Это будет игра. Она будет про мою маму. И я там главный, графический дизайнер со штатом в десять человек. Да, я совсем не об этом когда-то мечтала, но как я могла отказаться? Тем более, я нет-нет, да вернусь к костюмам. Просто для себя. Возможно, когда-нибудь их увидит свет. Пока я не уверена, что это будет скоро. Маленький ребенок, муж, моя семья…все-таки это у меня в приоритете. Сейчас я лучше понимаю маму, если честно. Она тоже когда-то отказалась от части своих амбиций из-за меня и Паши. Конечно, ты можешь этого не делать, но тогда страдает вторая сторона: внимание. Твоему ребенку будет его не хватать, и тебя будет не хватать, когда ты так ему нужна. Тут уж, как говорится, выбирай, что ближе и где ты готова отнять, а где прибавить. Я не готова отнимать у дочери ничего, у Адама ничего, и у себя ничего. Когда-нибудь у меня обязательно будет маленькое ателье. Возможно, когда мы с Адамом пойдем на пенсию? А что? Отлично звучит, согласитесь. Где-нибудь на побережье, вдвоем: я рисую и шью, он занимается подсчетом. А потом идем на вечерний променад.

Шикарно…

На миг я так глубоко погружаюсь в свои мечты, что не замечаю, как он уже идет к выходу. Стоп. Лиз, не сейчас. Ты хотела с ним говорить, помнишь?