Принц-леопард - Хойт Элизабет. Страница 9

– Попробуй, – Сайлас показал вилкой на превосходный кусок мяса, лежащий в кровавой лужице на тарелке Томаса. – Может, хоть от этого у тебя волосы на груди вырастут. Или где-нибудь еще.

Томас рискнул выдавить из себя некое подобие улыбки в ответ на этот укол и нервно дернул плечом.

О господи! Как он мог подумать, что мать Томаса способна дать хорошее потомство? Его отпрыск, плоть от плоти – в чем он не сомневался, потому что у жены никогда не хватило бы смелости наставить ему рога – сидел напротив него и ковырял вилкой мясо. Единственное, что унаследовал он от отца, это рост и карие глаза.

А слишком длинный нос, тонкие губы и вечное нытье – все это от матери. Сайлас фыркнул с отвращением.

– Вам удалось поговорить с леди Джорджиной? – произнес Томас, откусил кусочек мяса и стал жевать с таким видом, будто во рту у него навоз.

– Да, я поговорил с этой стервой. Застал ее в библиотеке. И там был Гарри Пай, этот зеленоглазый черт, – ответил Сайлас и потянулся за булочкой.

Томас перестал жевать.

– Гарри Пай? Тот самый Гарри Пай, что жил здесь раньше? Так это все-таки он, а не просто однофамилец? Я имею в виду, ее управляющий.

– Да, ее управляющий. – Это слово Сайлас произнес фальцетом, чтобы подразнить сына. Лицо Томаса снова пошло пятнами. – Вряд ли я когда-нибудь смогу забыть эти зеленые глаза.

– Да, вряд ли.

Сайлас кинул на сына тяжелый взгляд прищуренных глаз.

– Вы собираетесь арестовать его? – поспешно спросил Томас, вновь передернув плечами.

– А вот с этим возникла небольшая проблема, – ответил Сайлас, и верхняя губа его приподнялась. – Похоже, эта глупая девка, леди Джорджина, не хочет выдавать своего слугу. – Он сделал очередной глоток эля. – Ей, видите ли, недостаточно доказательств. А то, что скот – мой скот – гибнет, ей, похоже, наплевать. Лондонское воспитание.

– И резная фигурка ее не убедила?

– Нет, – ответил Сайлас, вытаскивая из передних зубов застрявший кусочек мяса. – Глупо позволять женщинам владеть такими обширными землями. Зачем они ей? Небось, новые перчатки и модный столичный танец интересуют ее больше, чем собственные владения. Старушке следовало оставить наследство мужчине. Или поставить условие, что она выйдет замуж, и землями будет править муж.

– Но, может… – Томас замялся. – Может, я поговорю с ней?

– Ты? – Сайлас запрокинул голову и хохотал, пока не подавился. На глазах у него выступили слезы, и он сделал глоток.

На другом конце стола Томас сидел и молча ждал. Сайлас вытер слезы.

– Ты что, научился обращаться с женщинами, мой маленький Томми? Да, ты не то, что твой брат Беннет. Тот еще в школе узнал вкус женщины.

Томас наклонил голову. Его плечи нервно вздрагивали.

– Да ты переспал хоть с одной девкой? – ехидно спросил Сайлас.

Томас нервно дрожал. Его вилка соскользнула со стола и со звоном упала на пол.

Сайлас подался вперед. Передние ножки стула глухо ударили об пол.

– Уверен, что тебе это незнакомо.

Томас встал так резко, что опрокинул стул.

– Но Беннета здесь нет. И вряд стоит ждать его в обозримом будущем.

Сайлас поджал губы.

– Я ваш старший сын. И эта земля когда-нибудь будет принадлежать мне. Позвольте мне поговорить с леди Джорджиной.

– Но зачем? – вскинул голову Сайлас.

– Вы можете поехать туда и взять Пая силой, – ответил Томас. – Но это вряд ли расположит ее к нам. А ведь мы соседи, и нам следует сохранять добрые взаимоотношения. А он всего лишь управляющий. Едва ли она станет затевать из-за него вражду.

– Ну что ж. Не думаю, что это как-то усугубит ситуацию. – Сайлас допил свой эль и ударил бокалом по столу. – Даю тебе два дня на то, чтобы ты вразумил эту женщину.

– Спасибо, отец.

Сайлас никак не отреагировал на благодарность сына.

– А когда у тебя ничего не получится, я выломаю двери особняка Уолдсли, если понадобится, и выволоку оттуда Гарри Пая.

Гарри совсем продрог, пока добрался на гнедой лошади к своему дому. Он так стремительно покинул Уолдсли сегодня утром, намереваясь опросить фермеров владения Грэнвиля, что не прихватил с собой сюртук. Солнце давно село, а осенние ночи были уже довольно холодные. Листья деревьев шелестели на ветру.

Конечно, ему следовало задержаться у леди Джорджины и узнать, что она хотела ему сказать. Но он буквально вылетел из комнаты, потрясенный тем, что кто-то пытался создать видимость его причастности к отравлениям овец. Что же происходит? Уже несколько недель ходят ложные слухи, что убийца именно он. И эти слухи поползли сразу после того, как месяц назад нашли первое погибшее животное. Гарри не обращал внимания на сплетни. Нельзя арестовать человека за то, что о нем что-то болтают. Но вот улики – это уже другое дело.

Его домик стоял в стороне от главной дороги, ведущей к имению, в рощице, напротив большого дома привратника. Он вполне мог забрать этот большой дом себе, едва начав работать в Уолдсли. В конце концов, должность управляющего гораздо выше, чем место привратника. Но у парня была семья. К тому же этот маленький домик находился дальше от дороги и прятался за деревьями, будто оберегая свою независимость. А независимость Гарри считал главной ценностью.

Он спрыгнул с лошади и повел ее к крошечному стойлу, расположенному за домом. Зажег подвесной фонарь и расседлал кобылу. Он чувствовал себя истощенным физически и морально, но все же заботливо почистил лошадь, помыл ее и насыпал овса больше, чем обычно. Отец с раннего детства приучал его заботиться о своих животных.

Потрепав по шее уже засыпающую кобылу, он снял фонарь с крюка и вышел из конюшни, обошел дом по тропинке и подошел к входу. Здесь он замедлил шаги: в окне горел свет.

Гарри поставил фонарь на землю и присел на корточки, чтобы подумать. Судя по тусклому свету, горела лишь одна свеча. Видимо, она стояла на столе, потому что свет был ровным. Возможно, миссис Бернс специально оставила свечу. Жена привратника приходила иногда, чтобы убраться, и приносила ему ужин. Однако такая бережливая женщина, как она, вряд ли стала бы зря жечь свечу – пусть даже он пользовался самыми дешевыми сальными свечами.

Значит, кто-то ждал его.

Наверное, это Грэнвиль приготовил ему сюрприз после утренней сцены. Но если на него хотели напасть, то зачем ждали наступления темноты? К тому же он ничего не подозревал, пока не увидел этот свет. Будь в доме темно, он, как ни в чем не бывало, вошел бы в дом – невинный, как ягненок. Гарри тихо фыркнул. Они – кто бы они ни были – очень самоуверенны, раз подстерегают его в собственном доме. Они решили, что, несмотря на свет в окне, он будет настолько глуп или самонадеян, что вот так просто войдет.

И, наверное, они правы.

Гарри поставил фонарь, вытащил нож из голенища сапога, тихо поднялся и тенью скользнул к стене. В левой руке он держал нож, прижимая его к бедру. Он тихо крался вдоль каменной стены, пока не оказался у двери. Взялся за ручку и осторожно нажал на нее. Глубоко вдохнул и распахнул дверь.

– Я уже начала думать, что вы никогда не придете, мистер Пай, – этими славами встретила его леди Джорджина, без тени смущения, стоя на коленях перед очагом. – Боюсь, мне безнадежно не везет в разжигании огня. Иначе я смогла бы заварить чай. – Она встала и отряхнула платье.

– Госпожа, – поклонился он, незаметно сунув нож в голенище. – Ваш приход застал меня врасплох. Но это большая честь для меня. Чем могу вам служить?

Он закрыл за собой дверь и подошел к очагу, захватив по дороге горящую свечу.

Джордж отошла в сторону, и он склонился над очагом.

– Кажется, я слышу сарказм в вашем голосе.

– Действительно?

– Да. И мне совершенно непонятна его причина. В конце концов, это вы убежали от меня сегодня утром. – Она казалось рассерженной.

Огонь занялся, и уголки губ Гарри поползли вверх.

– Прошу покорнейше меня извинить, госпожа.

– Совсем не обязательно быть покорным. – Судя по голосу за его спиной, она ходила по комнате.